Андрей Чертков - Время учеников. Выпуск 3

— Все очень мило, — сказал я ей, строго оглядев красавицу сверху донизу. — И ты очень мила. Вот только насчет «легенды» я не понял. Легенд я не пишу, не тот жанр.

Или не тот возраст, подумал я. Не тот азарт, не те зубы. Самое время было спросить у прелестницы, кто она такая, этак невзначай перевести стрелку разговора с моих анкетных данных на ее, самое время было разобраться в правилах игры, которую со мной затеяли, но…

— Легенду про слег создал ты. — Она чувственно провела пальцем по моему животу, дойдя до шрама и остановившись. — А сам-то знаешь, что такое слег? Наплел в своих мемуарах про волновую психотехнику, про воздействие на центры наслаждений в крысиных мозгах… — Она вдруг запрокинула голову и снова засмеялась. — При чем здесь, вообще, мозг? Странно, что ты — ты! — в этом не разобрался.

— Я разобрался, — обиделся я, — Может, мы сначала познакомимся, а уже потом поссоримся? Вы кто будете, прелестное дитя?

Незнакомка вела себя так, будто мы были с ней давно и хорошо знакомы, будто мы были близко знакомы. Нет, не так. Будто нас связывало нечто большее, чем близкое знакомство. Это немного шокировало.

Она пропустила мой вопрос мимо ушей.

— Ты хорошо помнишь свое последнее задание? — неожиданно спросила она.

— Которое? — Я напрягся.

— В этой стране. Под кодовым названием «Двенадцать кругов рая».

— А ты много читаешь, девочка. И что я, по-твоему, не понял про слег?

— Подожди, это несущественно. Говоря о бездуховности, ты не признаешь наличие души, и в этом все дело. Я о другом. Слег заталкивает душу человека в мир, созданный его подсознанием, делает этот мир реальным — для него одного, конечно. Бессмертная душа сворачивается до размеров смертного мозга, а настоящая, Богом данная реальность сменяется ложной, в которой Бог — ты сам. Назови это энергетическим коконом, если терминология не нравится. Осознал ли ты тогда, что достаточно всего лишь раз дернуть за веревочку, чтобы дверь в истинную реальность закрылась навсегда? Всего один раз!

— Смотри, какое море, — восхитился я, положил руку девушке на плечо и притянул ее к себе. — Смотри, какое небо. А ты мне тут о слеге. Сколько тебе лет?

В ответ она обняла меня за талию.

— Я половозрелая и совершеннолетняя.

— Спасибо за предупреждение. А что за песенка у тебя была? «Моя любовь седа…»

Она послушно спела:

Спев один куплет, она объяснила:

— Это лучший в городе инструктор сочинил.

— Инструктор чего?

— Ты еще не был на холме, — поняла она. — Обязательно сходи…

Некоторое время мы молчали. Было просто хорошо, и ни о чем не хотелось говорить, не хотелось также думать и что-то там анализировать. Да, я вел себя безобразно. Потому что девчонка мне безобразно нравилась, и если она предпочитала напустить таинственности, так и пусть ее, всему свое время, к тому же на нас поглядывали, я ловил заинтересованные взгляды других пляжных мальчиков и девочек, что, в общем-то, было мне привычно, ведь за свои полвека я отлично сохранился, никакой «Идеал» работы скульптора В. Бриг не мог тягаться со мною, сделанным из плоти и крови, а божественное создание, прижимавшееся сбоку, было полно искренности, так какого черта, спрашивал я себя, какого черта я должен быть не тем, кто я есть? А потом моя безымянная подруга решительным образом заявила:

— Так вот, о слеге. Помнишь ли ты, как семь лет назад, решив испытать все на себе, ты погрузил свое тело в ванну и включил эту чертову штуку, стоявшую на полочке? Возникает естественный вопрос. Уверен ли ты, что проснулся тогда? Не плод ли твоего подсознания все то, что ты с тех пор видел и испытал?

Я даже споткнулся. Как выяснилось, рано я расслаблялся.

— Ложная реальность тоже дана нам в ощущениях, — заключила она. — Ты хотел поприжать тупиц и карьеристов из Совета Безопасности, ты очень хотел предупредить человечество о слеге, чтобы спасти мир в целом и эту страну в частности. И ты победил, но только в мечтах. Ну что, нравится тебе такая версия?.. — Опять она захохотала. — Памятник самому себе поставил! Блеск!

Как реагировать, было непонятно. Как достойно отреагировать. Есть все-таки страшные вещи на свете, которые в первые мгновения могут вывести из равновесия даже самых устойчивых и крепких. Я снял руку с плеча спутницы, она также отпустила меня, отстранилась, и нашей красивой пары не стало.

— Семь лет назад я, КОНЕЧНО, проснулся, — максимально спокойно ответил я. — И уж, КОНЕЧНО, ты — не продукт моего воображения.

Мы остановились. Она смотрела на меня, не мигая.

— Я сказала не «воображения», а «подсознания». Предположим, после первого раза ты проснулся, но неужели успел забыть, как вместо честного и профессионального рапорта ты отправил своему начальнику небылицу и снова залез в ванну, на этот раз включив подогрев воды? И сразу все стало, как надо. Ты героически сражался со слегом, а твой начальник не мог простить тебе, что в известной книге ты раскрыл публике его имя. Но существует ли эта книга где-нибудь еще, кроме как внутри твоего кокона? Уверен ли ты, что и во второй раз проснулся?

Это было слишком.

— Хватит, — сказал я. — Уже не смешно.

Очевидно, я рассвирепел отнюдь не понарошку, что случается нечасто.

— Не было второго раза, — произнес я с расстановкой и вдруг осознал, где мы, кто мы и о чем говорим.

Наваждение прошло. Нужно было брать чертовку за ноги, переворачивать вниз головой и вытряхивать из нее правду.

— Значит, с твоим подсознанием все о'кей, — терпеливо сказала она. — Но, если ты сейчас бодр, психически здоров, трезв и все такое, почему тогда ты потерял способность чувствовать боль?

Я замер. О чем она опять?

— Хочешь проверить? Подержи, пожалуйста.

Красавица отдала мне свой солнцезащитный шлем. Затем, не спрашивая разрешения, захватила мою левую руку, оттянула пальцами кожу в районе предплечья и медленно, с усилием проткнула это место… спицей.

Спицей? Откуда взялась спица, что за фокусы?! Инструмент прошил мне кожу насквозь, как в цирках показывают, затем был рывком выдернут. Боли не было. Крови тоже. Рука двигалась… Все это происходило как будто не со мной.

— Вот видишь, — сказала ведьма голосом, полным материнской заботы. — Реальность дает сбои. От скуки ты придумал себе новое задание и очень хочешь его выполнить, но ведь теперь ты еще кое-что захотел. Ты ждешь, когда я разденусь, правда?

Я молчал и рассматривал свою руку. Ранки были, а боли не было. Совсем.

— Пойдем вон туда, для двоих там хватит места. — Она показала на одичавший парк, раскинувшийся по прибрежным склонам. Заросли акации начинались сразу, где кончался пляж. Далее шли магнолии, каштаны, дикие смоковницы и прочая зелень. Парк намеренно и с любовью сохраняли в одичавшем состоянии, но помимо растительности в нем имелось множество романтических гротов, в которых легко и приятно было прятаться от посторонних глаз.