Виталий Каплан - Ведьмин дом

Иногда на пару минут дождь прекращался, по потом барабанил с удвоенной силой.

Серега сидел в палате. Ему не хотелось вылезать в холл, где шумел страдающий от тесноты народ. Оттуда, из холла, слышались вопли играющих в чехарду ребят, гневные крики бабки Райки, которая отнюдь не одобряла подобное занятие. Света сидела в своей вожатской и переписывала конспекты мероприятий, а Миша исчез неизвестно куда. Серега подозревал, что в кочегарку к дяде Коле. Туда многие вожатые заходили расслабиться.

Делать Сереге было нечего. Книжку Санька уволок, значит, не почитаешь, тащиться под дождем в библиотеку тоже не лафа, да и могут спросить, когда "Детей капитана Гранта" сдаст. Библиотекарша Людмила Ивановна на это дело суровая. Разве что с Лехой в шахматы поиграть? Но Леха куда-то испарился, наверное, в дяди Васин кружок по резьбе.

Оставалось сидеть на кровати и ждать. Ждать, что будет дальше, что удумает Санька. Теперь, когда он лишился своих индейцев, он ни перед чем не остановится. Так что же, терпеть? Притворяться покорным, а на самом деле изучать его? Как Штирлиц дедушку Мюллера? Почему-то сейчас Сереге это казалось скучным.

...За час до обеда Санька вошел в палату.

- Ну что, Серый мой друг, сидишь, ждешь? - осведомился он. - Потерпи, недолго уже осталось. Сейчас начнем. - Он на минуту вышел и вскоре вернулся с мальчишками. Там были не только их ребята, но и пацаны из других отрядов. Пришли посмотреть, что же здесь будет такое интересное.

Санька вскарабкался на тумбочку и заорал дурашливым клоунским голосом:

- Эй, народ, слушай сюда! Сейчас тут будет развлекаловка. Вон этот, указал он пальцем на Серегу, - мой раб. Мы с ним поспорили на рабство, и он продул. Поэтому я сейчас его маленько повоспитываю. А то он кашки-борзянки обкушался, надо же и наказать.

Санька сполз с тумбочки и произнес:

- Я сейчас приду, а вы не уходите, я мигом. Да, и девок позовите, им тоже позырить хочется.

Народ переминался с ноги на ногу. Насчет пари знали уже все. По ребячьим взглядам Серега понял, что его жалеют. Похоже, многие чуяли, что здесь что-то не так. Но пари есть пари. Встревать никому не хотелось. С Санькой свяжешься - век потом не развяжешься, обязательно подстроит пакость.

...Леха протолкался через спины ребят.

- Не бойся, Серега. Мы ему издеваться не дадим. Правда, пацаны?

Народ молчал. Многим стало неуютно, некоторые уже жалели, что пришли. Но любопытство пересиливало.

- Леха, успокойся, - произнес Серега. Он так и не встал с кровати. Я уж как-нибудь соображу, что делать. А вам, пацаны, я всем говорю Санька гад! Пускай он со мной что хочет делает, а я все равно каждый день по сто раз ему буду говорить, что он гад.

Он замолчал. Легче на душе не стало. Что же все-таки Санька задумал? Мутная, серая волна вновь поднялась из живота, подступила к горлу тошнотой. Похоже, на этот раз ему не удастся себя сдержать.

Появился Санька, что-то пряча за спиной. Ребята молча расступились перед ним - словно пешеходы перед грузовиком.

- Ну что ж, приступим, - сказал Санька, вытащив руку из-за спины. Все невольно вздрогнули, по палате пробежал приглушенный шепоток. Надев на правую руку рыжую перчатку, Санька сжимал в ней здоровенный пучок крапивы. Той самой, кусачей, с Земляничной Поляны.

- Ну, чего ждешь, Серый? Видишь, что это? Понял, зачем? Повоспитываю тебя. В наказании что главное? Воспитательный эффект! Так что штаны долой - и на живот. Я давно уже говорил - порка тебе не помешает.

Вот оно как! Ну и сволочь! Все мышцы у Сереги напряглись. Еще секунда - и он бросился бы на Саньку. И Санька, прочитав его взгляд, невольно отшатнулся.

А Серега стоял. Он не знал, что делать, его скрутило от беспомощности. Она, беспомощность, сковала его, опустошила мозги. Серега с ужасом понимал, что не способен сейчас ни на что решиться, что сейчас он словно кукла, которую сжимают чьи-то невидимые лапы.

- Ну, чего сидишь, - опомнился Санька. - Штаны до колен - и на койку животом. А девок чего не позвали? - укоризненно обернулся он к ребятам. Они что, не люди? Им тоже интересно!

...За окном сверкнула желто-розовая молния. Громыхнуло - и вновь ударила ослепительная стрела. В мертвенном свете вспышки Серега увидел, как кто-то вдруг рванулся сквозь толпу. И узнал. Это был Леха. Он подскочил к Саньке, схватил за руку, вырвал пучок крапивы и начал наотмашь хлестать его по лицу, по глазам.

- Ах ты сволочь! Ах ты мразь, - повторял он сквозь зубы, размахивая пучком.

Через несколько секунд Санька опомнился, оттолкнул Леху и принялся утирать лицо. Глаза его лихорадочно поблескивали.

- Ну, Масленок, вот ты и дождался, - закричал он с каким-то радостным отчаянием. - Я-то все молчал, все думал тебя простить - да выходит, нельзя. Все внимание. Сейчас я кое-что интересненькое расскажу про нашего Лешеньку. Все внимание!

Серега увидел помертвелые Лехины глаза.

- Внимание! Наш Масленок - зассыха! Почти каждую ночь в постель дует. Его бабка Райка жалеет - он ей на рассвете зассанную простыню тащит, а она его ругает и чистую дает. А потом где-то специально для него стирает. А знаете почему она это делает? Потому что она его родная бабка! Она специально из-за него в лагерь уборщицей устроилась, чтобы ему пеленочки менять! Вот так-то! Наш Масленок - зассыха! Да хоть сейчас проверить можно - сегодня бабка поздно заявилась, не успела ему простынку сменить! - и Санька, подскочив к Лехиной кровати, одним рывком сдернул одеяло. На простыне расплывалось большое желто-синее пятно.

Все молчали. Всех как молотком по голове треснуло. А Леха, отшатнувшись к стене, весь вжался в нее.

...К стене, где-то на высоте полуметра, был прикован Леха. Совершенно голый, истерзанный. Казалось, он был в сознании, но вот-вот его мог потерять... Мертвый свет ламп, подобных застывшим молниям, заливал камеру. Замерли сотрудники в нишах... Замер улыбающийся, в синем халатике, Санька...

Голова точно взорвалась. Исчезли палата, тумбочки, измочаленные крапивные стебли на полу... Он летел вниз по голубому туннелю, и рвались какие-то огромные черные цепи, сверкали молнии, падали с треском каменные стены, и отовсюду на него смотрели глубокие, изломанные мукой Лехины глаза.

Серега прыгнул. Коротко влепил Саньке под подбородок и тут же локтем по затылку. И, не давая опомниться, коленом в пах.

Санька, вскрикнув, завалился и упал, треснувшись лбом о дощатый пол. Серега рванулся к нему, а вслед за ним и другие, прозревшие, несчастные, обжигаемые едким стыдом.

Но Леха оказался быстрее. Он встал возле лежащего и воющего Саньки.

- Не трожьте. Хватит с него. Что мы, звери?

И толпа отступила. Серега медленно разжал кулаки.

Вот так. Вот все и кончилось. Чего же он ждал до сих пор? Почему сразу, прибежав из лесу, не набил этому скоту морду? Все ждал, высчитывал, в Штирлица игрался... Вот и доигрался. Неужели нужна была Лехина мука, чтобы, наконец, все понять? Ну почему он думал только о себе, о том, что ребята про него скажут? Боялся своего унижения, а вышло так, что добился Лехиного. Ну почему не раньше, почему только сейчас рассыпались стены, порвались цепи?