Грег Иган - Научная фантастика. Возрождение

Это был счастливый уголок. Когда недра земли разверзлись со всех сторон, этот участок коры угодил в трещину. Джунгли обгорели, но не погибли. Этому лесу могло быть сто лет, а могло и больше. Он казался мудрым и вечным, и возможно, поэтому дети выбрали именно это место.

Дети. Уошен знала, что детского в них мало, но, несмотря на это знание, она не могла думать о них по-другому.

— Тише, — прошептал Локе, не оглядываясь, — пожалуйста.

Среди живых теней воздух был немного прохладнее, чувствовалась неприятная сырость. Земля была скрыта под мягким, влажным одеялом гниющих листьев. Мимо прошелестела гигантская бабочка нимфалида, направляясь по каким-то своим делам, и Уошен смотрела, как она исчезла во мраке, затем снова появилась, крошечная на таком большом расстоянии, голубоватое крыло сверкнуло в лучах прорвавшегося с неба света.

Локе резко повернул, не говоря ни слова.

Он приложил палец к губам. Но Уошен заметила выражение его лица, на нем читались такая сильная боль и тревога, что ей захотелось прикоснуться к нему и успокоить.

Тайну из него вытянул Диу.

Дети встречались в джунглях, и встречались уже более двадцати лет. Через неодинаковые интервалы Тилл призывал их в некое уединенное место, и именно Тилл нес ответственность за все, что было сказано и сделано.

— Что было сказано? — спросила тогда Уошен. — И что вы там делаете?

Но Локе отказался объяснять, покачав головой и ответив, что тем самым он нарушит давно данное обещание.

— Тогда зачем ты рассказал нам? — настаивала Уошен.

— Потому что… — ответил ее сын, — потому что вы имеете право слушать, что он говорит. Так что вы сможете сами решить.

Уошен отошла в тень, глядя на самое большое «доброе» дерево, которое она когда-либо видела. Годы убили его, оно сгнило и рухнуло на землю, и в лесном шатре образовалась прореха. Выросшие дети и их маленькие братья и сестры собрались на этом светлом островке, стоя парами или группками, тихо переговариваясь между собой. Тилл расхаживал взад и вперед по широкому древесному стволу. Он выглядел совсем взрослым, нестареющим и решительно ничем не выделялся среди остальных. Он был в обычной набедренной повязке и легких сапогах, на невзрачном лице застыло выражение робости и застенчивости, и при виде его у Уошен, как ни странно, мелькнула надежда.

Может быть, встречи Тилла — просто старая игра, которая переросла в традицию.

Может быть.

Не произнеся ни слова, не оглянувшись, Локе вышел на поляну и присоединился к старшим детям, стоящим впереди.

Его родители, выполняя свое обещание, опустились на колени в джунглях.

На поляне показались еще несколько детей. Затем, повинуясь какому-то невидимому сигналу, собравшиеся затихли.

Тилл тихо спросил:

— Чего мы хотим?

— Того, что является лучшим для корабля, — ответили дети. — Всегда.

— Как долго это — «всегда»?

— Дольше, чем мы можем себе представить.

— И как далеко это — «всегда»?

— Оно простирается до бесконечности.

— Но мы живем…

— Лишь мгновение! — вскричали они. — А может быть, и меньше!

Слова не имели смысла, и от них мороз продирал по коже. Они должны были казаться Уошен глупыми, но не казались; это была молитва, она приобретала силу и материальность, когда ее произносили в один голос, с выработанной годами уверенностью.

— Того, что является лучшим для корабля, — повторил Тилл.

Но он не просто повторял — он задавал вопрос. На его простоватом лице читалось любопытство, неподдельная жажда чего-то.

Он негромко спросил собравшихся:

— Вы знаете ответ?

Дети нестройным хором произнесли:

— Нет.

— Я тоже не знаю, — признался их лидер. — Но когда я бодрствую, я ищу его. А когда сплю, то ищу его во сне.

Последовала короткая пауза, затем резкий голос выкрикнул:

— У нас новички!

— Приведите их сюда.

Это были близнецы лет семи, брат и сестра, и они с испуганным видом вскарабкались на бревно. Но Тилл протянул им руки, твердым, уверенным голосом велел каждому сделать глубокий вдох, затем спросил их:

— Что вы знаете о корабле?

Девочка взглянула на небо и ответила:

— Мы пришли оттуда.

Среди детей послышался смех, затем затих.

Брат поправил ее:

— Оттуда пришли помощники Капитана. Не мы. — И добавил: — Но мы поможем им вернуться туда. Скоро.

Наступила долгая, холодная тишина.

Тилл позволил себе терпеливо улыбнуться, похлопал обоих по макушкам. Затем он взглянул на своих последователей и спросил:

— Он прав?

— Нет! — проревели они.

Близнецы вздрогнули и попытались сбежать.

Тилл опустился на колени между ними и произнес твердым голосом:

— Помощники — это только помощники. Но вы, и я, и все мы… мы — Строители.

Уошен не слышала этой чепухи уже четверть века, и, услышав сейчас, она не могла решить — то ли ей рассмеяться, то ли поддаться приступу гнева.

— Мы — возродившиеся Строители, — повторил Тилл. И он заронил в их души семена мятежа, добавив: — И какова бы ни была наша цель, она состоит не в том, чтобы сотрудничать с этими глупыми помощниками.

Миоцен не поверила ни единому слову.

— Во-первых, — сказала она, обращаясь к Уошен и к самой себе, — я знаю своего собственного ребенка. То, что вы говорите, нелепо. Во-вторых, на этом их слете могла собраться едва половина наших детей…

— Большинство из них — взрослые, у них свои дома, мадам, — прервал ее Диу.

— Я проверяла, — объяснила Уошен. — Несколько десятков младших детей действительно сбежали из детских…

— Я не говорю, что они никуда не ходили.

Затем Миоцен высокомерно спросила:

— Вы двое выслушаете меня? Хотя бы одну минуту?

— Продолжайте, мадам, — сказал Диу.

— Я знаю, что разумно, а что — нет. Я знаю, как был воспитан мой сын, я знаю его характер, и если вы не предложите мне какой-то мотив для этого… этого дерьма… тогда я думаю, нам лучше сделать вид, что ничего не произошло…

— Мотив, — повторила Уошен. — Скажите мне, какой у меня может быть мотив?

— Жадность, — с холодным восторгом ответила Миоцен.

— Что это значит?

— Поверь мне, я все понимаю. — Темные глаза сузились, в уголках сверкнули серебряные щелки. — Если мой сын лишился рассудка, на его место становится ваш. Сначала статус. Затем, в конце концов, власть.

Уошен бросила взгляд на Диу.

Они не упоминали о том, что осведомителем был Локе, и хотели сохранить это в секрете как можно дольше — по многим причинам, большинство из которых было эгоистическими.

— Спросите у Тилла о Строителях, — настаивала она.

— Я не стану этого делать.

— Почему?

Женщина помолчала минуту, тщетно пытаясь счистить коробочки спор со своей новой домотканой формы. Затем она ответила с ядовитой логикой: