Александр Карпенко - Гребцы галеры

- А что, можно не по своей воле выражаться, да еще письменно? Это что ж, тебя на заборах гадости писать заставляют? Как это? Приказные голоса слышишь, а, начальница?

- Да слышала как-то, - согласилась та, - от нашего главврача. Вот кто установочки дает!

- Да, - подтвердил я, - указивки одна другой хлеще. Ежели все выполнять некритично - точно к коллегам на лечение приплывешь. Но при чем тут ругань?

- Так ты не знаешь? А, это, наверное, до тебя было. Наши карточки, сам знаешь, особо-то не читают, потому как в нашей работе никто ни черта не смыслит.

- Включая нас самих.

- А я ни на что и не претендую, кажется. Хрена ли тут смыслить - грузи да вези.

- Кто-то кого-то грязнословом обзывал...

- Мне объясняли, что хрен - растение, используемое как приправа. Не пробовала, но человеку верить можно.

- Я тебе потом растолкую насчет хрена, а ты пока про что начала, доскажи.

- А, ну да. Так вот, нашей шефине очередная блажь на ум припала. Взяла карточки психиатров за последний месяц и прочитала их все. Не знаю, что уж там она вычитала, но крыша у ней окончательно протекла, видать. Вот на очередной пяти... десятиминутке взяла слово и заявляет: "У нас врачи психбригад то и дело пишут о нецензурных ругательствах в их адрес. Я попрошу в дальнейшем указывать, какие именно слова произносили пациенты, во избежание недопонимания. С не выполняющих этого обещаю отдельный спрос".

Ну, про "отдельный спрос" мы знаем. Это не намного легче "соответствующих выводов". Я, правда, врать не буду, ничего такого не писала. Все равно эта придурь у шефини долго не продержится.

Мы с Патриком согласно кивнули, причем тот вставил:

- Ага. У нас в армии тоже присказка была: "Получив команду, не спеши выполнять. Не исключено, что следующая будет: "Отставить".

- Во-во, - продолжила мышка, - так примерно я и рассудила. А Ольгерт Полли, простая душа, понаписал за пару недель, да и сдал в диспетчерскую, когда вдругорядь на базу прибыл.

Начальственное повеление к тому времени не то уже отменено оказалось, не то о нем просто забыли.

Пал Юрьич, знать, на Полли зуб имел. Будить его и спрашивать, что это за чертовня, он не стал, хотя мог бы. Переписал бы Ольгерт карточки, да и вся недолга. Нет, старший приволок их на минутку и стал принародно художественно зачитывать. У Ольгерта, видать, духу не хватило писать прямо то, что клиентура буровила, так что звучало это следующим манером:

- "Больной громко и неоднократно предлагает бригаде "Скорой" отправиться на мужской половой орган, потом переместиться в женский. Утверждает, что имел ранее половые сношения с родственниками врача, а ныне желает их иметь с членами бригады, далее надеется находиться в интимной близости с персоналом психиатрической больницы".

Народ - стонет и верещит. Юрьич читает дальше:

- "Больной именует фельдшера "Скорой" штопаным презервативом, а врача собакой женского пола, имевшей половые сношения. Утверждает, что будет вести с членами бригады гомосексуальную половую жизнь, при этом они предполагаются пассивными партнерами".

Все легли вповалку и лапками подергивают. Третья карточка:

- "На все слова и действия бригады "Скорой" больной реагирует либо упоминанием проститутки, либо энергичным пожеланием родителям членов бригады иметь половые сношения. В момент фиксации на носилках предположил, что сможет заниматься с водителем оральным сексом".

Смеяться уже никто не мог - только поикивали судорожно. Главврач даже нотацию прочитать не смогла - от слез весь макияж растекся. На том затея и кончилась.

- Знаешь, Люсинда, я вообще убежден, что человек, который избыточно вежлив, либо лицемер, либо у него камень за пазухой.

- Интересная теория. Обоснуй, пожалуйста. Только не обзывайся, будь-любезен. Меня не так зовут.

-Добро. Ты у нас не Люсинда, извини. Ты у нас Люссь.

- Сейчас укушу

- Еще раз извини. Ты у нас Люси Великолепная.

- Вот так-то лучше. Теперь излагай.

- Что тут особо излагать. Вот тебе хороший пример. Наш дурдом терапевт консультировала. Все из себя невесть что изображала - не иначе, графиню. Уж такая утонченная особа - дальше ехать некуда. - Я смачно сплюнул в окошко. Ну, вот раз бегут санитарки из палаты и орут на весь коридор: "Там больной на шестой койке обосрался!"

Мадам сморщила носик и пошла нравоучать: "Девочки, что вы себе позволяете, какое бескультурье, как вы можете, мы же медработники, для этого есть соответствующая терминология: "испражнение", "дефекация"... - Я еще раз плюнул. - Заходит в ту самую палату, видит: горы грязных простынь, на полу огромная куча, и даже стены перепачканы. Почему так вышло - это отдельная песня, расскажу как-нить другим разом. Ну вот, увидала наша графиня все это, глазки закатила и охает: "Господи, ну и говнища же!"

Начальница, отхохотавшись, попросила продолжать:

- Про лицемерие ты обосновал. Принято., Теперь валяй про камень.

- Валяю, сударыня. Рассказка нумер два. У нас заведение спецпрофильное было, суицидальное. Как ихние отравлюшки с царапушками подживут, мы пациентов по районным заведениям отправляли. Столичная перевозка с клиентурой не церемонится - мало что не на пинках гоняет, а если кто слово скажет - получит в рыло.

Все, кроме одной бригады. Была такая. Вежливые до крайности. Все "добрый день", "проходите, пожалуйста", "извините, мы вас немного побеспокоим", - не нам, заметь, дуракам! В машину провожают чуть ли не с поклонами...

Вот сидел я раз у окошка, чаи гонял. Приезжают эти вежливые кого-то с отделения забирать. Не помню кого и куда, да оно и не важно. Сдал больного, отдал документы, запер дверь на контрольку, возвращаюсь к окошку за своей недопитой чашкой.

Зрю: выводят миленка на улицу Машина развернута задом к приемнику, водитель наготове стоит. Увидал, что клиента тащат, тотчас задний люк распахнул. Как довели родимого до фургона, пилот тут же резко бьет его под дых. Тот сгибается пополам, и фельдшера поддают ему с двух сторон разом под зад с такой силой, что клиент летит головой вперед в салон и рушится на носилки. Люк захлопнулся, и усвистали. Вот и вся тебе вежливость.

- Шура, я тебя умоляю - помилосердствуй! Я ж не могу больше! Ну вот, смотри, что из-за тебя с карточкой сделала.

Патрик, утираясь огромным клетчатым платком, напомнил:

- Господа доктора! Нельзя все-таки торчать тут вечно, как Буриданский ишак. Куда поворачивать-то к этому Загородному шоссе, будь оно неладно - влево или вправо?

- А ты монетку кинь. Орел - туда, решка - сюда, - присоветовал я.

- Не орел-решка. Правильно говорить: аверс и реверс, - менторским голосом заметила мышка. Помолчав немного, спросила:

- Братцы, не заставляйте несчастную усталую даму ломать голову над вашими загадками. Про ишаков я знаю, а вот где это такой Буриданск и чем он знаменит?