Олег Койцан - История Разума в галактике. Человек. Женщина: Исповедь Истерички.

Эпилог.

Сказавший это был прав: «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца». Так что мы уходим. Мы возвращаемся туда , что бы повторить шаг за шагом весь наш путь. Я надеюсь, ТАМ мы избавимся от этого страха в сердце, кошмаров в мозгу, и боли в душе.

Я разыскала парней – Женьку, Вовку – выдернула из «Системы», привела в чувство, заставила прочитать свой дневник, а потом поставила задачу. С иглы они соскочили необычайно быстро, – как будто и не были наркоманами с непрерывным двухлетним стажем. (Н-да, с некоторых пор наши тела стали слишком на многое способны.) Кроме репутации, в определенной среде, как самых безбашенных киллеров-отморозков в округе, они приволокли с собой пяток пистолетов с глушителями, четыре «калашниковых» с подствольниками и две дюжины гранат к ним, и пару снайперок. Сашку оказалось разыскать сложнее. Наемник, он и есть наемник, и что бы развязаться с делами, ему понадобилось время, но за то с его возвращением, у нас появилось кое-что, кроме стрелкового оружия: костюмы радиационной защиты, костюмы биологической защиты, спецпалатки, рации, приборы ночного видения, и оч-чень интересные медпрепараты из армейских запасов. Пришлось глубоко залезть в кассу банка, в котором я сейчас работаю, но… плевать! Один раз живем! Так надо жить, а не существовать, и, когда придется, умереть достойно.

Вчетвером совершили налет на психушку, где пребывала Оленька, – дурочка все еще безуспешно пыталась покончить с собой. С нами она ожила, и, вспомнив, что она все-таки человек, да к тому же неплохой стрелок, механик и водитель, принялась за поиски устраивающего нас средства передвижения. Купить – не купили, но угнать смогли неплохой инкассаторский броневичок (принадлежавший нашему банку), и теперь в одной малоизвестной, но недурственной мастерской, помимо прочего, переставляли его с колес на металлопластиковую гусеничную пару. (Угнали пустым, что бы избежать уж слишком пристального внимания органов правопорядка.) Хорошо, у нас тут Сибирь, – не столица. Посты объехать на таком чуде – раз плюнуть, да и трассы для движения нам не нужны, хватит «проселка» и грунтовок, так, что вероятность повесить себе на хвост милицию, или армию – невелики. Думаю, у нас все получится.

Все. Завтра уходим. Сегодня последний день. День мира, день отдыха, ( день старой жизни? ) – после, либо ничего, либо жизнь полноценная, и перспективы, захватывающие дух. Жизнь, пусть и не без испытаний, но испытаний абсолютно новых, свежих – без затхлого привкуса старой боли, кошмаров и страха. И вот теперь я сижу на скамеечке в крохотном скверике, и завершаю свой дневник. Я благодарна ему – начиная его, я робко надеялась, что он поможет мне облегчить мою боль. Но неожиданно он стал для меня и моих друзей щитом, разделившим нас – людей и наши чувства. Стал зеркалом, отраженные в котором, наши страдания, связанные с некими воспоминаниями, выглядят слишком ( искусственно ) чрезмерными, фальшивыми, в сравнении с самими воспоминаниями. Этот дневник вытащил из-под тяжести наших кошмаров множество вопросов «как?» и «почему?», а еще решимость найти на них ответы. Если я исчезну, эта пара полупустых аудиокассет и пожеванная тетрадка на девяносто шесть листов – все, что останется от меня в этом мире. Так получилось, я была со многими мужчинами, среди них были и порядочные люди, и кое-кому из них я действительно нравлюсь, несколько в меня влюблены, один мной ослеплен. Я выбрала его. Эту ночь я проведу с ним. А в память о себе оставлю ему этот дневник. Решено. Так и будет.

Как мне сегодня хорошо! Впервые за столько лет, я в мире сама с собой.

Согласна, фраза действительно неуклюжа, но ведь и я – не профессиональная писательница.

Занятно другое… Ха! Либо этот человек полный профан в биологии, либо… обучался не на земных примерах. Насколько я помню из школьной программы, из неоплодотворенной яйцеклетки, в нашем мире, может развиться только женская особь. У нас женщина – основа, а мужчина лишь надстройка…

Мне порой кажется, его объяснения в этом пункте – откровенная «лажа».

4Не уверена, что не ляпнула тут глупость – трудно вспоминать то, что не вполне понимаешь – но мне кажется, он говорил нам именно эти слова, хотя, возможно конечно – я чего-то упустила или напутала. Да. Это вполне возможно.

Никак удержаться не могу. Все тянет на патетику. А он все это рассказывал строже, суше.

Впрочем, здесь он был удивительно краток. И если бы я не была в те минуты так озабочена своими мыслями, то легко бы почувствовала: он не хотел пугать нас предстоящим препятствием, но за то, делал все к тому, что бы мы постарались побыстрей удрать из Леса. А каким неприкрытым было это его желание!

Воля совершать поступки. Похоже, у Леса она отсутствует: не выработалась за ненадобностью.

И простите за грубость.

Впечатление из некоторого отдаления. Конечно, не «Шанель номер пять», но терпимо: утонченная смесь ароматов прогорклого масла, и тухлого яйца, приправленная запашком общественного туалета.

Мне помогло то, что он помедлил отвернуться от нас дольше, чем было необходимо, что бы убедиться, что мы еще здесь, и с нами все в порядке. Позже, выслушивая его, я узнала – его в нас поразило то же, что так поразило в нем меня.

Пыль,.. пыль – я не знаю, как по-другому называть это вещество под ногами, что бы вы смогли ощутить, как это выглядело в реальности. Для меня невозможно подобрать другого определения этой субстанции, слишком сходи зрительные свойства пыли и этого вещества, являющегося, на самом деле, ядом: разрушенными клетками, погибшими спорами – мертвыми осколками уничтоженных атакой Леса частиц Лишайника.

Следующие два абзаца можете пропустить: ничего полезного вы в них все равно не найдете.

И не обижаюсь.

А повторяющейся потому, что в данный момент она не наблюдалась. И хорошо – будь дело иначе, при таких-то ее масштабах, наше путешествие уже бы закончилось, – и очень для нас плачевно; смертельно даже, я бы сказала.

Наверно, по инерции, ведь разговорившуюся женщину, если она как следует разойдется, унять трудно.

Нет, нет, Вы не подумайте дурного, наша Олюшка – самый чистый, честный и наивный человек в нашей команде. Просто – так получилось. Наверное, что бы выжить, нам всем пришлось на время стать хуже, чем мы были на самом деле.

Это я разглядела, разумеется, с самого начала, но к слову пришлось только сейчас.