Александр Гейман - Чудо-моргушник в Некитае

- Нет, Джим, образование мое тут ни при чем. Я и до института по этой части был ходок.

- А чего же вас тогда ко мне потянуло?

- Любовь - это загадка, Джим. Сам не знаю. Как ты рассказал тот случай про туристов, так меня и потянуло. Как на тросе за буксиром. Волшебник ты, Джимулечка, заколдовал ты меня. Прямо наваждение, - сплю и вижу, как я тебя под пальмой этой... как мужчина мужчину...

Джим и сказать не знает что.

- Знаете, что я вам скажу, Джек - останемся друзьями.

- Э, Джим, друзьями меня не устроит. Скажи мне правду, - у тебя есть кто-нибудь?

- Это в каком смысле?

- Ну, как партнер?

- Да нет же, Джек, говорю тебе, что я не... никогда...

Уотермен так и повис на Джиме:

- Зулус мой невинненький!

Джим еле от него освободился.

- Что это африканского вы во мне нашли, мистер Уотермен? Вы оставьте это, а то я ведь рассердиться могу.

- Хорошо, Джим, но только знай - я от своего никогда не отступаю. Раз сказал - значит, так оно и будет. Под этой вот самой пальмой.

- Да ну, бросьте, мистер Уотермен!

- Джек.

- Джек.

Ну вот, а на следующий же вечер приходит, босс к Джиму с портфелем: так и так, Джим, разбил ты мне сердце, надумал я уехать, хочу вот только с тобой бутылочку распить - прощальную, так сказать. Присели они под пальмой, выпили по стаканчику. Уотермен достает какую-то бумагу и дает Джиму. Он прочитал и спрашивает:

- Зачем вы мне даете данные своего теста на спид, Джек?

- Это, Джим, чтоб ты не волновался понапрасну. А то, поди, боишься, вдруг, мол, у меня спид.

- Да ну, Джек, я же говорю... А зачем вы мне деньги показываете?

- Вот, смотри, - десять тысяч - все, как ты говорил. Мало если, так скажи. Я ещё тыщу добавлю. Твое будет, Джим.

- Перестаньте, мистер Уотермен. А то я уйду или позову кого-нибудь.

- Не получится, Джим. Я всех отправил домой, а оранжерея закрыта. Вот он, ключ, - у меня. Так что снимай штаны, Джим.

- Как вам не стыдно, мистер Уотермен! Вы же президент крупной компании, такое положение в обществе, а вы...

- Вот именно, - я, босс крупнейшей компании, должен спорить с каким-то паршивым кладовщиком. Других трахал - и тебя трахну! Снимай штаны!

- Не сниму!

Ну, тут они немного поспорили.

- Немедленно снять штаны! - выходит из себя Уотермен.

- Да будет вам известно, что у меня проктит! - режет в ответ Джим.

Не мог же бедняга знать, что это только распалит вельможного извращенца! У Уотермена аж руки затряслись, а вслед за тем он полез в портфель и достал - что бы вы думали? - пистолет! Навел на Джима и приказывает:

- Достань из моего портфеля бутылку рома! Налей стакан! Пей!

Если бы он что другое скомандовал, так это, конечно, западло слушаться, - ну, а выпить стаканчик, так в этом ничего ведь такого нет, верно? Джим и выпил стакан. А потом еще, и еще. А потом и за второй бутылкой в портфель слазил. Короче, в конце концов он свалился под пальму в бессознательном состоянии. Ну, а как с ним обошелся коварный транссексуал это уж вы и сами представите. А когда Джим очнулся, то вокруг была глубокая ночь да бутылки вокруг пальмы, а Уотермена, конечно, и след простыл. В общем, оттянули Джима Драккера! В полный рост!

Тут я Джима прервал и спрашиваю:

- А почему ты думаешь, что этот гад тебя... того... поимел? Может, он так только - попугал да ушел?

- Нет, не ушел, - с грустью отвечает Джим.

- Да откуда ты это можешь знать? Ты ж в беспамятстве был?

- Знаю, - так же задумчиво говорит Джим.

- Да откуда? Болит, что ли? Так это же, поди, от самовнушения!

- Нет, не только. Он мне одиннадцать тысяч оставил, - объясняет Джим. - Вон, на столике лежат.

Как он это сказал, меня аж мороз по спине продрал: это же надо одиннадцать тысяч долларов! И такая меня тоска, такая обида взяла - да что же это такое, иной честный труженик за такие деньги должен месяц, а то и два вкалывать, на рабочем месте торчать, на совещания всякие ходить, а тут - выпил бутылку виски да полежал полчаса со спущенными штанами - и тебе за это одиннадцать тысяч! Ну, где же после этого правда на белом свете!

Посмотрел я на Джима и прямо возненавидел его. Весь он мне стал отвратителен: и глаз его косой, и голос этот пришепетывающий, и улыбочка его идиотская... Вот так сижу и чувствую - ненавижу Джима!

- Джим, - говорю, - одиннадцать-то тысяч не мало, кажись, за задницу-то, за хворую!

- Нет, не мало, - вздохнув, отвечает Джим.

- И что же ты теперь делать будешь? Поди, на Гавайи махнешь? Ты ведь теперь Рокфеллер!

Джим молчит, только вздыхает грустно.

- Знаешь что, - предлагаю, - пожертвуй ты эти тыщи ордену Святой Агнессы, - я тут неподалеку часто монашку вижу, она все пожертвования собирает.

Джим так и подскочил:

- Это с чего вдруг я Святой Агнессе буду свои деньги отдавать? Она, что ли, ромом давилась под дулом пистолета? Или, может, её монашка тут без штанов валялась? Нет уж, я пострадал, на себя и истрачу! Может быть, я акции "Тошибы" хочу купить! Может, я через это миллионщиком стану!

Все-таки до чего в нас, американцах, сильна предприимчивость! Как она выручает нас в трудные минуты! Вот Джим, - президент компании привел его в бессознательное состояние, после чего насладился им. Как мужчина мужчиной. Что бы сделал на его месте какой-нибудь французский виконт? Наверное, вызвал бы Уотермена на дуэль: извольте, мол, дать мне удовлетворение! Ну, Уотермен бы его не понял - дескать, что же, с одного раза не удовлетворил, что ли? - но тот бы все равно настаивал: вопрос чести! Или какой-нибудь меланхоличный швед - он бы год потом ходил к психоаналитику: отчего, мол, мне пальмы снятся каждую ночь? Ну, русский бы сел, конечно, писать психологический детектив - что-нибудь вроде Достоевского "Братья Уотермены" или что-нибудь. Гордый испанец - тот бы, конечно, за Уотерменом с кольтом гонялся, а может - повесился бы. Не таков Джим. Переживает, конечно, парень, не без этого, но что же - повесился, бегает по джунглям с револьвером, роман пишет? Нет, нет и нет! Он уже сейчас смотрит вперед, размышляя, как ему лучше распорядиться свалившимся на него богатством. Джим, так сказать, с оптимизмом вглядывается в лицо будущего, твердо веря, что удача и впредь его не оставит! В этом весь Джим. Я ему так и сказал:

- Это правильно, Джим. Я тебя одобряю. Это хорошо, что ты оправился от удара. Я теперь всем буду тебя в пример приводить как образец стойкости и деловой инициативы.

Смотрю, у Джима что-то мелькнуло в глазах. Вроде как задумался о чем-то. А я его подбадриваю.

- Не горюй, Джим. Я тебя не оставлю. Мы же друзья, - радость, горе - у нас все поровну. Так что не брошу я тебя в беде, и не думай!

Вижу - озарило Джима.

- Знаешь, Пит, - говорит Джим. - Мы с тобой друзья...

- Ну?

- Всегда друг за друга...

- Ну, ну? - подбадриваю я его, потому что чувствую - решился Джим.

- Так я что подумал - давай эти деньги между собой разделим! Шесть тысяч мне и пять - тебе. Что скажешь?