Александр Гейман - Чудо-моргушник в Некитае

- Он самый. Видите, лежит и не встает. Не может!

- А сколько ему дадут за импотенцию? - поинтересовалась другая дама.

- По полной программе, - ворчливо отвечал кто-то. - На суде скажут.

- Таких пожизненно надо! - прозвучал возмущенный голос Зузу. - Чтоб не обманывали несчастных женщин. А то с виду мужчина как мужчина, его позовешь, бутылку поставишь, а он - не может.

- Да на феллляцию таких! - гневно добавил чей-то знакомый, уже мужской голос. - Свистеть не умеют, подкоп рыть не умеют, на стреме стоять не могут... Что могут?

- Ла, гофмаршал, не бухти, - отвечал тому мужской голос. - У меня к Лысому базар.

И вслед за тем императору вдруг показалось во сне, что над его топчаном склоняется Фубрик и заносит руку с целью влепить моргушник. Его сердце радостно встрепенулось, и государь открыл глаза.

- Уйа-уйа-уйа! - застонал он тотчас и схватился за лоб - моргушник ему не пригрезился. - Фули ты, Фубрик, в натуре, больно же!

- Лысый, ты зачем с повинной явился, додик? - строго спросил Фубрик, присев на край топчана.

- Да это... замели меня, ну, я и чистосердечно...

- Лысый, а ты про семью Або слыхал, как они за свое имя отвечали? задал вор-наставник новый вопрос, сопроводив его новым моргушником.

- А я... абы как, дак... - забормотал было император под пронзительным взором своего блатного друга и сдался: - Не, Фубрик, ни хрена не слышал, в натуре!

Фубрик цыкнул сквозь зубы.

- То-то и оно, Лысый, что ни хрена ты нашего закона не знаешь! У воров так: сам погибай, а кента не сдавай! Ла, слушай, Лысый.

АБО НЕ МЕНТЫ

В одном городе жила семья Або. Они были великими мастерами поездухи. Так их называли потому, что Або часто ездили в поездах и следили за порядком на транспорте. Если они видели, что вещи лежат без присмотра, то уносили их и хранили в надежном месте. Главный министр транспорта очень ценил работу Або и всегда ставил в пример на оперативках. Когда надо было найти чьи-то вещи, то он посылал к Або и те за умеренное вознаграждение выдавали потерянное, а если вещи никто не спрашивал, то Або делили все честно поровну и никогда не обманывали. У них был большой авторитет в известных кругах, и все воры их очень уважали.

Но один ментовский начальник все время копал под мастеров поездухи, потому что Або не платили налоги. Да и вообще они ему не нравились, но он никак не мог их поймать. И тогда подлый милиционер нарочно пустил слух, что Або стукачи и работают на ментов. Среди воров в законе случилось два провала, и все стали думать на семью Або.

Тогда собрался большой сходняк, и Або позвали на толковище. Все воры возмущались и никак не могли понять, что происходит. "Как могло случиться, чтобы такая заслуженная воровская семья вдруг перебежала к ментам? Что заставило их решиться на такой отчаянный шаг?" - недоумевали авторитеты. И тогда поднялся глава семьи Або, весь побледнел и сказал: "Я вам докажу, что Або - не менты".

Он сказал всем, чтобы они вечером включили телевизор в девять часов. И все Або вышли с решимостью разоблачить беспрецедентный поклеп. Они взяли револьверы и ворвались к милицейскому начальнику, и захватили его, и поволокли в телестудию, и потребовали включить прямой эфир. Старший Або приставил к виску мента дуло и попросил, чтобы тот во всем признался. И ментовский начальник все рассказал: "Да, Або не менты, мы нарочно пустили эту клевету, чтобы очернить их в глазах общественности". А Або сказали: "Мы лучше пойдем на нары, но не позволим опорочить свое честное имя" - и все застрелились.

И все авторитеты и воры в законе плакали у экрана телевизора и говорили: "Да, Або сказали нам правду, мы напрасно им не поверили". И весь народ пришел в большое восхищение от такого подвига, и даже милиция очень переживала, а заграница никак не могла поверить, что простые мастера поездухи способны на такое мужество. А главный министр транспорта тоже плакал и был сильно потрясен их героизмом. Он выключил телевизор и собрал коллегию, чтобы в каждом городе воздвигли памятники в честь семьи Або. И тогда сразу на многих остановках нарочно поставили будки и там стали продавать билеты, а на будках крупными буквами написали: "АБО НЕ МЕНТЫ".

Фубрик закончил и сверлящим взглядом уставился на императора, растроганно утирающего скупые блатные слезы, катящиеся по императорским щекам.

- Ну, фраер, поал?

- Поал, Фубрик, все поал! - всхлипывая, отвечал государь.

- А что ты поал?

Император заморгал.

- Это... по абонементу в поезде не ехать, во!

- Дурак ты, Лысый! - и поставив наставляющий моргушник, пахан разъяснил блатную джатаку: - Вор за свое слово всегда отвечает, поал? Сам застрелится, а кентов никогда не выдаст, поал?

Император, похолодев, закивал:

- Ага, ага!..

"Хана!.. Он меня теперь стреляться заставит!" - с тоской подумал государь.

- Ты, фраер, следаку про нас с кентом говорил чего? - неожиданно спросил Фубрик, видимо, имея в виду Жомку.

- Да че ты, Фубрик, в натуре!.. - поспешно обнадежил император. - Меня по другому делу замели. Неисполнение супружеских обязанностей с отягчающей импотенцией, во как...

- Ну-ка, ну-ка, - заинтересовался пахан. - Говори!

Государь коротко рассказал.

- Слышь, Лысый, - заметил Фубрик, - я не понял, в натуре - ты же онанировал на стреме! Какая же импотенция? Ты, в натуре, скажи адвокату пусть он на это бьет!

- Спасибо, Фубрик, - расчувствованно поблагодарил государь, - что значит кента иметь!

- Это точно, - хохотнул урка. - Ну, а как у тебя вообще было-то, с бабой твоей? Ты к ней в натуре ночью не лазил?

- Да я... - и государь поведал историю своей супружеской жизни от начала до конца.

Выслушав монолог государя, Фубрик поднялся с места и постучал в железную дверь.

- Чего тебе? - сонно отозвался надзиратель.

- Слышь, вертухай, мне к следователю срочно! - громко потребовал Фубрик. - Тут этот ваш вирус геморроя раскололся. Показания хочу дать!

Звеня связкой ключей надзиратель отпер дверь камеры. На выходе Фубрик повернулся к недоумевающему императору и велел:

- Фраер, про нас с Жомкой молчок, поал? А то я тебя так отожму! - и с этими словами блатной друг императора исчез.

"Орел! - с невольным восхищением подумал император. - Махатма! Какую рассказку про Або слепил! Всем ворам вор: разузнал, что надо - и стучать! Ну, крутой... прямо киллер!"

Утром к императору заскочил какой-то шустрый человечек.

- Ваше величество! То есть, подзащитный, - поправился он, - зачем вы дали сами на себя такие показания? Я не знаю, как мне вас теперь защищать!

- Слышь, фраер, - сказал император, - а ты что ль давокат мой? Мне Фубрик сказал - ты про онанавтику мою на суде скажи, мол, какая же у меня дезэрекция, если я кажний день на грушу лазал дрочкать!

Адвокат замахал руками:

- Ни в коем случае! Прокурор использует это против вас! Скажет: мол, последние остатки семенного фонда нарочно растрачивал, чтобы не исполнять обязанности супруга! И зачем вы столь опрометчиво откровенничали с этим вашим дружком? Его показания служат основой всего обвинения!