Александр Гейман - Чудо-моргушник в Некитае

- Этот ваш Гарвард - вертеп порнографии и шпионерии, - брякнул он вдруг ни с того ни с чего.

- Почему вы так решили, любезный? - подпрыгнув на месте, осведомился Ходжа.

- Почему-почему, - сварливо отвечал лысый. - Дураку понятно. Этот, Зоркий Орел, - где он научился доберманов холостить? В Гарварде! А кого этому в первую очередь учат? Шпионов, это первая шпионская наука. Значит, что есть этот ваш Гарвард? Гнездо, где готовят шпионские кадры!

- Кент, - вылупил глаза Фубрик, - по-твоему шпионов учат, как доберманов холостить? Это откуда такие новости?

- Ха, да это малому ребенку известно, - сверкнул очками Конан. - Для шпиона это самое важное, хоть Шеллока Хомса спросите. Мало, что ль, я повидал шпионов!

Все молчали не находя слов. Фубрик в восхищении покрутил головой. Он заметил:

- А ведь парень-то не такой дурак, каким кажется. Почем мы знаем, может, шпионов и правда этому учат.

- Мадмуазель, - меж тем задал вопрос граф - его, как истинного француза и дворянина, во всех обстоятельствах не оставлял интерес к прекрасному полу. - Из истории вашего друга я понял, как состоялось ваше с ним знакомство. Но каким ветром вас занесло на Восток?

- Точно, детка, - согласился и Фубрик. - Расскажи-ка, что это с тобой приключилось?

Прелесть Прерий будто ждала этого. Она сию секунду заболтала, как будто секретничала с верной подругой:

- Ой, я сначала оказалась в Иокогаме, а потом меня украли в публичный дом, а потом один филиппинский дядька в меня влюбился и заплатил выкуп, и мы поехали в Гонконг, а на пароходе в меня влюбился капитан и старпом, он ужасно ревновал, и тогда мы с боцманом сели в шлюпку и...

- Ну-у, поехала! - остановил словоохотливую даму Фубрик. - Раньше-то, до того, что с тобой было?

- А у вас найдется маленькая рюмка бренди, чтобы бедной девушке немного согреться? - спросила бедная девушка.

Рюмка не нашлась, зато нашелся стакан, правда, не маленький и не с бренди, а с рисовой водкой. Бедная девушка немного согрелась и поведала невероятную историю.

ЗНАМЯ БЕЛОГО ЧЕЛОВЕКА ..........

ЗНАМЯ БЕЛОГО ЧЕЛОВЕКА

Жили мы с папой дружно, я водила к себе любовников, папа вечерами играл в карты или напивался и только иногда читал мне нотации, выговаривая, что я не прибрала к рукам какого-нибудь толстосума. Слог у него был прямо шекспировский, и слушать его было одно удовольствие - я себя чувствовала, как в театре. Но с деньгами у нас действительно становилось все хуже, потому что папе не везло в карты, и мы делали много долгов. И вот однажды, когда я принимала мистера Моррисона, - а он мне понравился, потому что у него были безукоризненные манеры и он мне напоминал этим папу, - папа как раз вошел ко мне в спальную со стенаниями:

- Доколе, о недостойная дщерь, ты будешь предаваться греховным утехам? Хватит уже ловить кайфы секса, пора взяться за ум!

По всему, папа был чем-то чрезычайно расстроен.

- Но, папочка, - пыталась возражать я, - ты же совершенно не представляешь всей интенсивности моих экстазов!

Однако папа меня не слушал.

- О небо! За что ты послало мне эти испытания? - возопил он наконец и стеная покинул нас с Сэмом.

Мистер Моррисон высунул голову из-под одеяла и попытался ускользнуть, но я его удержала.

- Подождите меня здесь, Сэм. Папа уже ко всему привык и ничего вам не сделает. Видимо, у него что-то случилось.

И накинув халатик, я пошла узнать, что такое стряслось.

- Лиззи, о моя глупая дочь, - отвечал наконец бедный папа. - Мы полностью разорены.

- Но, папа, ты уже четыре года только о том и толкуешь, а мы все держимся. Ты и на этот раз что-нибудь придумаешь, успокойся.

- Что! - вскричал мой несчастный отец. - Что я могу придумать? Участок заложен и перезаложен, счета за дом лежат уже два, нет, три месяца, мое жалованье проиграно на полгода вперед! Мои долги... В общем, если через неделю я не уплачу пятьсот долларов по закладной, мы оба, ты и я, окажемся на улице с голым задом.

Я поняла, что дело серьезно. А папа затянул старую песню:

- Если бы ты додумалась сначала подцепить мужа побогаче, а уж потом принялась спать с целым городом... Почему ты отказала Кримси?

- Ах, папа, он же такой слабенький! И такой ревнивый - я бы не смогла жить с ним.

- Э! Кто тебе мешал ставить ему рога, дура! - плюнул папа. - А что теперь? Он женился на твоей подружке Нэнси, она, как и ты, вешается всем на шею, с той разницей, что у неё миллионы, а у тебя? Глядишь, и старику-отцу было бы чем успокоить свою старость!

Мало-помалу до меня дошла серьезность нашего положения. Я вернулась к мистеру Моррисону и закурила. Мистер Моррисон уже оделся и ждал меня, сидя в кресле.

- Судя по тому, что я поневоле слышал, мисс Элизабет,манеры у мистера Моррисона и теперь оставались безупречны,ваш отец проиграл в карты или растратил иным образом все свое состояние, не так ли?

- Еще как - так, - отвечала я, рассеянно распахивая халатик. - Он говорит, что через неделю мы с голой задницей окажемся на улице.

Мистер Моррисон... Ах, мужчины иногда такие глупенькие! Мистер Моррисон перестал гладить меня и сказал:

- Не сомневаюсь, что уж этот голый задик на улице не пропадет, мисс Элизабет.

- Но мне жалко папу, - объяснила я. - Он такой добрый! И такой умный! Все понимает. Он ни разу не наказал меня. Как он будет жить без ежевечерней рюмки бренди?

- Мисс Элизабет, - простите, что я не осведомился раньше,я чужой в ваших краях - а кто ваш отец?

- Он судья, - отвечала я.

- Что! Судья! С голой зад...

И мистер Моррисон неожиданно расхохотался. Я обиделась:

- Что вам смешно, Сэм? Кажется, вы могли бы проявить большее участие к нашему несчастью!

- О, прошу прощения, я просто вспомнил один анекдот про судью - как он на спор...

Тут мистер Моррисон о чем-то задумался, а потом спросил:

- Мисс Батлер, вы можете мне сказать откровенно - ваш отец способен преодолеть сословные предрассудки? Я имею в виду - он не очень отягощен... э... нормами морали?

- Совсем нет, ведь он уже заглядывал сюда, и вы слышали, как он отнесся к... э... вашему присутствию.

- Ага! Прекрасно! Тогда, я, пожалуй, могу предложить ему одно дело. Мисс Элизабет, вы не сочтете за труд представить меня своему отцу?

Я проводила Сэма в гостиную к папе. Они остались вдвоем и битый час о чем-то беседовали. Вскоре до меня донесся хохот папы, затем его гневный вскрик, а затем беседа пошла в спокойных тонах. А потом мистер Моррисон ушел, а папа за ужином был, казалось, повеселее.

- Не знаю, где ты подцепила этого субъекта, Лиззи...

- У вокзала в баре.

- ...но второго такого прохвоста даже мне не приходилось видеть. И при том - какие манеры! В общем, возможно, что-то и выгорит: мне все равно не переизбраться на новый срок, а...

И папа задумался. Тогда я ещё не знала, о чем они договорились с Сэмом, и потому не поняла его слов. Но позже об этом узнала не только я, но весь город. Оказывается, мистер Моррисон предложил папе баснословно доходное предприятие: показать на пари в окно здания городского суда свой обнаженный зад! Мистер Моррисон брал на себя разыскать таких, которые готовы побиться об заклад, что папа этого не сделает. Ну, а папе оставалось лишь сделать это. И папа сделал.