Александр Гейман - Чудо-моргушник в Некитае

Онемев от ужаса и вжав голову в плечи, император слушал апокалипсические пророчества, доставленные посланцем Шамбалы. В толпе придворных слышались стоны ужаса и содрогания. Один только рыжий очкарик ехидно смотрел на святого вестника и насмешливо кривил рот. Он спросил:

- Чудо-моргушник - это когда шелбан кулаком дают, да?

Гость из Шамбалы метнул гневный взгляд на вопрошающего и ничего не сказал. А тот не унимался:

- Уважаемый Батай, вы с утра прокисшего кумыса не пили?

- Да прекратите же, Ахмед, неужели для вас нет ничего святого! завопил императорский палач.

- Это святотатство... Он кощунствует... - поддержал хор придворных.

- Святой отче, - заговорил император, - наставьте нас - как нам распознать пособников чудо-моргушника?

- У них рыжие брови, очки и ехидная рожа! - мгновенно выпалил святой вестник.

- А-а-а! - ахнул зал и все взгляды обратились на рыжего Ахмеда.

- Я говорил! - закричал палач. - Я всегда говорил!

- Мы все говорили! - раздался хор придворных.

Однако посланец Шамбалы посмотрел на палача и злорадно ухмыльнулся. Он заговорил снова:

- Бойся, император, ибо чудо-моргушник страшен, но страшны и пособники его! И страшны пособники явные, ибо рыжи и ехидны они, но страшней того пособники скрытые.

- Святой отец, - бойко заговорила ближняя фрейлина императрицы, наставьте нас, как нам распознать скрытых пособников чудо-моргушника?

- Эти пособники таковы, что будут ходить и всех поднимать на борьбу с пособниками чудо-моргушника, - немедля дал святые предостережения вестник Шамбалы. - И скажут они: мы враги пособников, а сами не таковы, но будут пособники хуже того. И скажет иной: не кощунствуй, Ахмед, ибо я благочестив - а сам не таков, но чудо-моргушнику пособник. И нарядится иная, и придворной фрейлиной назовется, а будет не такова, но пособник чудо-моргушника! Бойся, лысый, трясись, ужасайся! - говорил святой мудрец, оскалив рот в зверской гримасе и наступая на императора подняв руки и скрючив пальцы. - Ибо близится час, и чудо-моргушник при входе!

Император вжался в спинку трона с выпученными от страха глазами. Зубы его стучали, будто отбивали ритм какой-нибудь пляски. Императрица, вся побледнев от сознания исторического момента, сидела с выражением царственного спокойствия и благочестия на лице. Она задала почтительный вопрос:

- Святой апостол, умоляю вас, скажите - каковы признаки приближения чудо-моргушника?

- Приидет он, и увидите, что пришел, - рек божественный отшельник. Ибо многие в тот час будут говорить - бери руки в ноги, ибо чудо-моргушник у входа, а это будет не он. И приидет лже-моргушник и вкатит моргушник, и затрещат лбы, а это будет не он. Но как шест небесный от края до края огреет он, и затрещат лбы, но затрещат воистину. И будет он как могучий пинок, но гораздо сильнее. И будет он как вонючий хорек, но того нестерпимей. И сопрут сейф, и приедет заморский лекарь, и возляжет с блудливой козой, женкой твоей, а тут и приспеет чудо-моргушник!

Святой мудрец отступил от трона, окинул взглядом немо замолкший зал, удовлетворенно ухмыльнулся и уставился в глаза императору. Он молчал добрую минуту и внезапно гаркнул на весь дворец:

- Проснись, мужик, ты серешь!

Вслед за тем он повернулся и в звенящей тишине пошел к выходу, и покинул дворец, и больше его никто никогда не видел.

* * *

- Проснись, мужик! - послышался голос сзади Ходжи.

- А я и не сплю, - отозвался Ходжа, откладывая книгу.

- А я и не вам говорю, - последовал ответ, - я этого голого графа хочу разбудить.

Ходжа обернулся. У тела спящего сидел на корточках какой-то человек, одетый не по-жительменски и не по-некитайски. Он дружелюбно улыбнулся Ходже и поднялся на ноги. Оказалось, он довольно высок, горбонос и с маленькой бородкой - ни дать, ни взять дядя Сэм, как его рисуют в карикатурах. За незнакомцем виделось ещё двое.

- Я - Пит Грэйсон, - представился мужчина, - Фубрик по-блатному. А это, - показал Фубрик на остальных - дзенец один, ну, это типа бомжа, только с мистическими завихрениями, и при нем ученик.

Двое покивали. Дзенец был обрит наголо и узкоглаз - типичный некитаец, и одет соответственно. А вот ученик у него был какой-то странный - на вид типичный европейский священник, - рожа постная с приторной улбыкой. Однако одет он был по-восточному, и в углах глаз его светилась какая-то неизбывная скорбь. Да ещё ученик буддиста! Да ещё дубина в руках...

- Что-то тут не так, - забывшись, вслух проговорил Ходжа. - Иезуит - и вдруг в учениках у язычника!

При этих словах ученик язычника всхлипнул, вскинул дубину над головой и со всего размаху обрушил её, метя на череп дзенцу. Однако задуманное не получилось - дубина прошла мимо, и ученик, не удержавшись, сам хлопнулся на пол.

- Косоглазый он, - охотно объяснил дзенец. - Никак попасть не может. В этом-то и вся хитрость.

- То есть? - спросил Ходжа.

- Договор у нас с ним, - объяснил дзенец. - Он пытался было меня в свою секту загнать, а я ему предложил потягаться: давай, говорю, проверим, в ком святости больше. Если ты попадешь по мне дубиной, то я к тебе в ученики пойду. А уж если не попадешь, то стало быть моя вера лучше, и ты у меня будешь святого духа набираться. Вот он и лупит, проверяет, - достиг он просветления или ещё нет.

- Ну, а если он попадет? - спросил Ходжа.

- Значит, достиг, - невозмутимо отвечал дзенец. - Конец ученичеству, стало быть!

- Да куда ему, косоглазому, - махнул рукой Фубрик. - Теперь у него одна заповедь: век живи - век учись.

Ученик дзенца всхлипнул.

- Ну, а это кто? Вы, кажется, знаете? - спросил Ходжа, показывая на обнаженного, который так все и не просыпался.

- Как не знать, - отвечал Фубрик. - Мы уж тут были. Граф это, Артуа его кличка. Сколько уж мы его трясли - нет, все спит. Пошли в деревню за спиртным, а тут дождь. Ну, и вернулись.

- Но если вы с ним не говорили, то откуда знаете его имя и то, что он граф? - снова удивился Ходжа.

- Так в книге же все написано - ну, вот той, что у тебя. Это вот граф Артуа, раздели его наши на дороге.

Ходжа молчал, стараясь усвоить сказанное.

- Позвольте вас спросить, - обратился меж тем к нему дзенец. - А на каком месте книги остановились вы?

- Я читал про своего деда Батая, - отвечал Ходжа, вздыхая. - Как он прорицал некитайскому императору.

- А! Я ж говорил - это Ходжа, - воскликнул Фубрик. - Ты ведь - Ходжа, верно?

Ходжа подтвердил.

- Пришел домой, а Михри твоя упорола с детьми и полоумный дед в город смылся притчу рассказывать - верно?

Ходжа вновь признал, что это так:

- Не знаю, откуда вы прознали про дело, но не могу не согласиться, что вы излагаете все в точности так, как было.

- Вы все сами поймете, когда прочтете эту книгу, - заговорил дзенец. Мы-то уже прочли - там и про вас есть, и про вашего тестя, и вот про него. Знаете что - времени у нас много, а заняться все равно нечем. Были у Фубрика картишки, да ими полковник Томсон по ошибке подтерся.