Михаил Ахманов - Зов из бездны

– Некие сюжеты из земной истории. Лес и древних животных… любая эпоха от плиоцена до палеоцена… Cтаринное судно с экипажем, плывущее в море у берегов Греции или Малой Азии – примерно три-четыре тысячелетия назад… Рим на рубеже новой эры… Армию в походе, а затем сражение, полагаю, в Европе, восемнадцатый или девятнадцатый век… Еще какую‑то схему из ветвящихся линий, подобную дереву.

– Детали?

– Их немного. Мой дар, – Лаура пожала плечами, – не так уж силен. Что‑то виделось ясно, а остальное будто в тумане… Но иногда я слышала звуки и воспринимала запахи. Даже вкус воды!

– Тактильные ощущения?

– Тоже были. Солнечное тепло, ветер, фактура материала… В видении с кораблем в моих руках была бронзовая чаша… то есть не в моих, а в руках путника, который плыл на этом судне.

– Значит, ментальный сигнал. Наверняка чужой. – Капитан прищурился. – Можете определить источник?

– Нет, Джереми, я даже о направлении не имею понятия. Марс или околопланетное пространство… Но точно не Земля.

– Есть какие‑то гипотезы?

– Ну если без особых фантазий… Возможно, пришельцы с далекой звезды, очень древняя цивилизация. Иногда прилетают к нам, фиксируют некие события и оставляют их нам в подарок, разместив на Марсе ментальную установку.

– На Марсе, на Фобосе, Деймосе или на планетарной орбите, – хмурясь, молвил капитан. – Искать можно долго! Опять же, кто знал, что в составе нашей экспедиции будет… хмм… телепат!

– Я думаю, рано или поздно здесь появился бы человек с ментальным восприятием, – сказала Лаура Торрес. – Вы правы, это редкая способность. Считают, что она связана с высоким интеллектом… простите за нескромность, но это не мое мнение… В общем, если отбросить мошенников, такие люди редки, и обычно это ученые, писатели, художники. Как раз такие, которых влечет новое знание, новые ощущения, новые картины бытия. Кто‑нибудь из них добрался бы до Марса в ближайшую тысячу лет.

– Тысячу лет?

– Не удивляйтесь, Джереми. Авторы этих посланий очень долговечны или, возможно, воспринимают время по‑иному. Вот вам доказательство: между лесом третичного периода и тем старинным судном – миллионы лет. В плиоцене человека еще не было.

– Очевидно, вы правы, – все еще хмурясь, сказал капитан. – Меня занимает источник сигналов, хотя бы его примерные координаты. К сожалению, – он усмехнулся, – ментальный пеленгатор пока не изобретен. Сделаем так: сместимся из этой точки в двух-трех направлениях… немного – скажем, на пятьдесят километров, чтобы не мешать операциям с грузом. Я сделаю это прямо сейчас, а утром вы расскажете о своих видениях. Договорились?

Лаура согласно кивнула. Затем поинтересовалась:

– Что вы об этом думаете, Джереми? Только честно.

Лицо капитана стало сосредоточенным. Помолчав недолгое время, он произнес:

– Что я думаю… Хмм… Это великое открытие, Лаура! Можно сказать, открытие века! Если ваша гипотеза верна, мы, люди, впервые столкнулись с чуждым разумом. Не с мифическими пришельцами из НЛО, а с реальностью, с посланием, оставленным для нас у Марса! Серьезное дело! Давайте так: я выполню необходимые маневры, вы сообщите мне результат, а затем мы обсудим проблему всем составом экспедиции. Интересно, что они скажут.

Джереми Фокс оттолкнулся от туго натянутого леера и поплыл к люку. На пороге он обернулся.

– Вы можете ложиться. Маневр займет не больше четверти часа. Плодотворной вам ночи, Лаура.

– А вам – спокойной, – с улыбкой откликнулась Торрес.

«В самом деле, великое открытие, – думал капитан, включая маневровый двигатель. – Более великое, чем все космические достижения человечества. Люди добрались до Луны, теперь – до Марса, когда‑нибудь отправятся к звездам и обнаружат там множество мертвых миров, непригодных для обитания. Возможно, они изменят и заселят их, но все эти свершения зависят лишь от ума и трудов человека. Иными словами, они предопределены, если конъюнктура в науке, политике и экономике будет благоприятной. Но как бы ни старались будущие астронавты, сколько бы звезд и планет ни посетили, они могут нигде не обнаружить братьев по разуму. Это не закон природы, который один гений откроет, другой математически опишет, а третий соорудит что‑то полезное – компьютер, звездолет или вакуумный унитаз на гравитяге. Контакт с чужаками дело случая, и с равным успехом он может быть реализован или не произойдет никогда. От людей сие не зависит, и потому открытие Торрес поистине великое!»

Джереми Фокс переместил корабль, сделал отметку в вахтенном журнале, но остался сидеть в пилотском кресле. Сомнений в искренности медика у него не имелось, как и в ее необычном таланте и здравом разуме. Будучи командиром, он знал кое‑какие вещи, скрытые от других членов экспедиции, – в частности, был осведомлен о мнениях психологов по составу экипажа. Идея включить в него женщину вызвала среди этих ученых мужей бурные споры. Одни утверждали, что подобный шаг вызовет напряженность и конкуренцию среди мужчин за внимание дамы; кое‑кто подозревал даже попытку изнасилования с последующей поножовщиной. Ссылались и на то, что женский организм функционирует иначе, чем мужской, и, следовательно, в какие‑то дни женщина, как член команды, менее надежна и представляет собой слабое звено. Так говорили противники данной идеи, но у ее сторонников тоже имелись аргументы, причем довольно веские. По их соображениям, в чисто мужском экипаже возможны конфликты, игры гордыни и самолюбия, психические сдвиги на почве тоски и одиночества, приступы различных фобий и остальное в том же духе. Присутствие женщины сгладит эти негативные явления; она тот центр притяжения, что сплачивает экипаж, та, verbo tenus [8], исходная монада Лейбница, что побуждает спутников проявлять лучшие мужские качества – благородство, отвагу и готовность к самопожертвованию. И так далее, и тому подобное, в духе рыцарских романов и песен миннезингеров.

Победила третья команда ученых мужей, призывавших не стричь всех женщин и мужчин под одну гребенку. Да, в изолированной группе, говорили они, женщина может служить как поводом к раздорам, так и источником сплоченности – смотря по тому, какая femina [9]попадется, каковы ее внешность, возраст, опыт и моральные качества. Если выбрать подходящий экземпляр, все будет в порядке. Не старую, но и не очень молодую, лет сорока; не голливудскую красавицу, но и не дурнушку; с отменным здоровьем и не страдающую мигренями в «плохие» дни; незамужнюю, преданную делу, с обширным опытом и знаниями; а главное – врача, который способен не только лечить, но и утешить своих пациентов, сообщив им толику бодрости. Лаура Торрес оказалась подходящим кандидатом по всем параметрам и вдобавок была наделена редким даром к сопереживанию. Это с одной стороны, а с другой – она обладала рациональным умом и твердым характером.