Джулиан Мэй - Джек Бестелесный

Роги прыгал от возбуждения, одобрительно крича, когда произошла катастрофа: какой-то турбоцикл вырвался из-за тесной группы гонщиков, на огромной скорости срезал поворот и, словно бы потеряв контроль над машиной, ринулся прямо на пару впереди. Комментатор без толку испустил предостерегающий крик. Зрители на трибунах испуганно ахали и стонали.

Отставшие гонщики, только что завершившие финальный прыжок, то ли услышали о случившемся по радио в шлемах, то ли увидели ультразрением и свернули в стороны даже прежде, чем судьи замахали красными фонарями.

Неизвестный турбо ударился в переднее колесо «хонды» Марка, и обе машины опрокинулись. Расти и Мико шарахнулись вправо и влево и затормозили в вихрях снежной пыли, еще не выйдя из поворота. Над столкнувшимися машинами взметнулось пламя, и зрители в ужасе завопили так, что даже заглушили усиливающийся рев турбин. Остальные турбоциклы сталкивались, теряли управление, сбрасывали гонщиков на лед. В облаках дыма и ледяных кристаллов метались рефери с красными фонарями. Роги стоял как вкопанный, ничего не видя вокруг, сфокусировав дальнее зрение на том, что происходило в двух километрах вверх по реке.

Там, где Марк и второй турбоциклист наконец кончили скользить, вместе со своими сцепившимися опрокинутыми машинами, распустился огромный оранжево-желтый цветок, а секунду спустя до трибуны донесся грохот взрыва. Все застыли в безмолвном ужасе, а затем три машины «скорой помощи» и две пожарные машины, припаркованные за боковой линией, рванули к месту происшествия, мигая маячками и оглушительно воя сиренами.

– Нет… – прошептал Дени. От шока дальнее зрение ему отказало. – Господи, только не это!

– Я его вижу! – вскрикнул Роги и транслировал образ своему ошеломленному племяннику – чудесный утешительный образ высокой юной фигуры в опаленной форме, которая, пошатываясь и скользя, удалялась по тающему льду от объятой огнем массы искореженного металла, пласса, обугливающихся мышц и костей.

«МАРК! – кричал Роги сквозь слезы. – Марктыцел?»

Да…

По дубленому лицу Роги струились слезы. Он, вне себя от радости, сжал Дени в медвежьих объятиях.

– Он уцелел! Dieu merci! [Слава тебе, Господи! (фр.)] Марк уцелел!

Над темной хвоей и голыми ветвями кленов Соснового парка поднимался столб черного дыма. К месту катастрофы по льду бежали люди. Дени не шевелился, его глаза провалились и потускнели.

– Нам надо добраться туда и посмотреть, не сможем ли мы помочь, – сказал он. – Но прежде я дальнирую Люсиль и остальным, чтобы их успокоить. Они ведь могли смотреть телепередачу.

– А я сообщу Джеку, – добавил Роги.

Но когда он дальнировал малышу в больницу, Джек ответил, что уже знает, что это он предостерег Марка, и тот успел притормозить и потому избежал удара шипастого переднего колеса.

Роги спросил: «Но кто был этот бедняга? Никаких сообщений не поступило».

Джек ответил: «Это был Гордон Макаллистер… Он же – Гидра».

Фурия сыпала ругательствами. Фурия выла, словно обезумев. Кретины! Идиоты безмозглые! Из-за дурацкой зависти один из них погиб, а остальные четверо оказались в смертельной опасности.

Ах, Гидра… Ты была пятеричной и одновременно единой! Ты уже почти достигла зрелости. Была готова начать по-настоящему важную работу: уничтожение враждебных Магнатов Консилиума. Возможно, даже могла свалить самого Дэвида Макгрегора, Планетарного Дирижера. А теперь великий план рухнул! Остались только четыре твои части, и они потрясены, ослаблены и скулят от страха за психовалами трусости. Никчемные! Хуже того – обуза! Вас без труда отыщут и используют как наводку.

Наводку на Фурию.

Смерть Гордона Макаллистера сочтут несчастным случаем, результатом глупой подростковой выходки, быть может, зависти. Напади он на Марка и погибни, все обошлось бы. Но Гордо не был только самим собой. В миг огненной агонии он показал свое лицо Гидры – и один из тех, кто в ужасе наблюдал происходящее, узнал его и, конечно, определит остальные четыре головы хнычущего, искалеченного чудовища, зная, что Гордо был пятой головой.

И теперь Великим Врагом стал этот нечаянный свидетель, а не Дэвид Макгрегор. Его необходимо убить как можно скорее, а это нелегко.

Новым врагом был не Марк, оглушенный настолько, что не разобрал, кто на него наехал.

Это был Джек.

Великий Враг. И убить его должна сама Фурия.

Хановер, Нью-Гемпшир, Земля 15 февраля 2054 года

Марк спал, просыпался, снова засыпал. Он знал, что его травмы не очень серьезны, знал, что находится в травматологическом отделении большого Дартмутского медицинского центра у южной окраины города, знал, что почему-то ему необходимо поскорее очнуться от сна, пробудиться и заняться чем-то критически важным. И все равно засыпал.

И вновь бредил гонками.

Но в кошмаре он сидел на фантастической машине будущего, с колесами высотой в его рост и шипами длиной в целых тридцать сантиметров. Остальные участники были либо взрослыми людьми, либо экзотиками, и ехали они не на турбоциклах, а на каких-то других неуклюжих машинах, щетинившихся оружием. При стартовом выстреле Марк молнией умчался вперед, а гротескные соперники глотали дым с ледяной кашей и без толку палили в него из своих стволов, а он только смеялся над ними.

Во сне Марк оставил враждебных гонщиков далеко позади. Его двухколесный джаггернаут с ревом и шипением в полном одиночестве мчался по пустой, освещенной луной трассе с препятствиями высотой в добрый холм. При приближении к ним он, дробя лед, давал максимальную скорость, взмывал в звездное небо и ракетой перемахивал через гребень, волоча шлейф алмазных кристаллов. Чудовищный турбоцикл идеально подчинялся метаконтролю, поскольку у него на голове был ЦЭ-шлем. Приземлялся он легче перышка, не теряя при этом скорости. Взяв грозный тройник высотой в Маунт-Вашингтон, он, торжествуя, вздернул турбо на заднее колесо и увидел в лунных лучах у себя над головой сверкающие спицы на вращающемся переднем колесе – чистые, острые, смертоносные, готовые встретить любого соперника, у которого хватило бы опрометчивости оспаривать его первенство.

Кошмар повторялся всякий раз, когда он снова засыпал, и гнетущий финал гонок оставался одним и тем же.

Откуда ни возьмись, позади него появлялся старый черный БМВ-Т99НТ, нелепо маленький, и начинал неумолимо настигать его. Голос в ЦЭ-шлеме предупреждал, что нагоняющий соперник победит его. Выиграет гонки, если он не… если он не…

В этот момент сна высокая непобедимая машина Марка исчезала, он вновь сидел в седле своей «хонды», а его соперник, низко наклонясь над рулем, все приближался, приближался, и вот голос Фурии становился исступленным, а зрители на трибуне бесновались, и до финиша оставалось совсем мало. БМВ поравнялся с Марком, гонщик был без защитной формы, в обычном кожаном костюме, но укрытый непроницаемым метаэкраном. И вот в эти последние секунды соперник начал выдвигаться вперед. Начинал побеждать. И победит, если не…