Станислав Бест - Продолжения не будет

_________________________________________________________

11.00. Снова в лаборатории. Доктор Хартфорд: — Сегодня электрические игрушки. Олега снова опутывают паутиной проводов. — Начнем со слабых разрядов… — Сегодня химические игрушки… — Сегодня биологические игрушки….. — Отдыхайте, — сказал доктор Хартфорд. — Ни-ка-ко-го эффекта. Что-то не так в принципе. Олег два дня наслаждался относительной свободой и "зализывал раны". Утром третьего дня доктор Хартфорд вызвал Олега к себе. — Ну что? Отдохнули? Мы решили повторить пока первую серию испытаний. Олег пожал плечами. — Ну договорились. "Договорились. Ну…".

Скучное лицо Хартфорда. Скучные лица ассистентов. Рука профессора тянется к кнопке. Глаза Олега раздражены линзами. Один из ассистентов опускает глаза вниз, меняется в лице. Палец утапливает кнопку. Ассистент кричит: "Фиксаторы!!". Плита начинает двигаться вниз. Ассистент и профессор что-то судорожно рвут с боков стола. Движения всех замедляются. Плита пролетела уже половину пути. "Все?". Хлоп! Нос Олега лишь слегка приплющен.

Плиту подняли. Лицо доктора Харфорда сияло, а ассистенты виновато улыбались. — Надеюсь, вы нас простите за маленький спектакль, сказал доктор Хартфорд и торжественно ткнул пальцем в голографическую схему мозга Олега. Там светилась красная точка. — Спектакль?!… Да пошли вы все! Развяжите меня сейчас же! — Конечно, конечно. Ассистенты засуетились, распутывая Олега. — Мы даже весь блокирующий контур выделили, а вы ругаетесь. Доктор Харфорд уже стоял спиной (вернее, слегка наклонившись и спиной) к Олегу, разглядывая замысловатую паутину — многократно увеличенную красную точку. — Да. Вот здесь, здесь и здесь, — забормотал он себе под нос.

Олег сел на стол и нехорошо посмотрел на ассистентов, а еще его распирало желание дать Хартфорду хорошего пинка. "А! Да пес с ним. Работа у него такая. Да и мне надо нервы подлечить", — подумал Олег и, ничего не сказав, вышел из лаборатории. Правда, с сожалением вспомнил старинные двери (он видел в кино). Ими можно было хлопнуть.

Олег гулял уже около часа, за ним, чуть поодаль, шли телохранители. Олег был раздражен. Он устал и хотел побыть один. "Сбегу-ка я от них", — решил Олег и свернул во двор ближайшего большого дома. Было уже довольно поздно, и фонари светились через один и в полнакала. Олег рванул к замеченной им арке. — Эй, ты куда?! Олег исчез под аркой, а потом резко свернул, но не в сторону перекрестка. Он пробежал вдоль дома и замер за небольшим выступом. Послышался топот. — Черт! Какая муха его укусила? Они бросились к перекрестку и свернули за угол. Олег метнулся обратно, на бегу срывая капюшон с куртки. Отбежав от арки, вглубь двора, он выкинул капюшон в кусты, вывернул куртку наизнанку и заправил брюки в сапоги. Затем вытащил семь сигарет. Две заложил под верхнюю и нижнюю губу, еще по две за щеки. От оставшейся сигареты Олег отломил половину, закурил, ссутулился и, изменив походку, не спеша пошел обратно, стараясь держаться в тени. Снова послышался топот. — Ты — прямо. Я — во двор. Мимо пробежал один из телохранителей. — Вы никого не видели? Олег вяло развел руками, почти не оборачиваясь. Телохранитель побежал вглубь двора. Олег не спеша свернул, послал сообщение начальнику охраны, снял браслет и индикатор жизнедеятельности и положил их в урну. Туда же выплюнул полу развалившиеся сигареты. К остановке подъехал автобус. "Очень кстати". Чуть позже Олег сидел в баре и отмечал свой "подвиг".

На следующий день Хартфорд лишь мягко пожурил Олега за ночную выходку. Он был доволен — дело сдвинулось с мертвой точки. Он уже не барабанил пальцами по столу. Он ходил вокруг Олега, заложив руки за спину. — Блокирующий контур перекрывает все сознательные каналы доступа, и только нервные импульсы из спинного мозга, порождаемые инстинктом самосохранения, временно снимают блокировку. Вам предлагается выбор: блокирующая цепочка нейронов может быть разрушена, или для блокируемых импульсов будет создан обходной канал. — А какая разница? — Для нас, в принципе, никакой. Задача будет решена и так, и эдак. Здесь играют роль соображения утилитарного подхода. Дело в том, что создавать такие структуры мы не умеем. А блок может быть использован. Мы можем замкнуть на него какойнибудь процесс. Например, вы можете избавиться от дурной привычки или забыть что-то неприятное. Олега позабавила такая возможность. "Бросить курить? Нет. Бросить — э-э-э? Забыть — э-э-э? Зачем?". — Нет. Я как-нибудь переживу эту потерю. Когда операция? — Операция? А. Гм. Пусть операция. Скажем, через пол часа. Вас устроит? — Вполне. — Тогда пойдемте вместе. "Ну вот. Мои мучения закончатся, и все, наконец, определится". — Садитесь. Олег сел в кресло. Голову его закрепили зажимами. — Самое сложное, — пояснял профессор, — компенсировать ваши собственные колебания, я имею в виду обычную дрожь. Раньше, я помню, бывало, при таких операциях стирали не только то, что хотели. — Ваше сообщение прямо-таки заставляет надеяться на лучшее, доктор. — Нет, нет. Не волнуйтесь. Новые компьютеры отслеживают изменения в пределах микросекунд и нескольких ангстремов. До квантового предела еще не добрались, но все-таки… Что ж, начнем. Хартфорд активизировал программу. Голографическая схема мозга Олега совместилась с его головой. — Как только контуры совместятся, слабые вихревые токи разрушат связь между нейронами блока… Все. — Все?… Я ничего не чувствую. Ничего не изменилось, Олегу показалось, что его надули, обокрали. На его лице промелькнуло нечто, напоминающее горестное недоумение. Доктор Хартфорд удивленно на него посмотрел. — Естественно. Это, знаете ли, только у маленьких детей способности проявляются спонтанно — бессознательно. Использование энергии взаимодействия пространства и подпространства для изменения окружающего мира происходит у них также естественно как процесс дыхания. Собственно, поэтому сверхмощные солипсеры и погибают в младенческом возрасте. Мощность, которую они могут развивать, слишком велика для бесконтрольного использования. А ваше поведение уже определяется более сложной — сознательной деятельностью мозга. И пока необходимые связи не образуются, использовать свои способности вы не сможете. Вы просто не умеете этого делать, как в детстве ходить. — И… долго? — Обычно солипсеры обучаются с детства и всю оставшуюся жизнь. Умение делать сложные преобразования связано с наличием адекватных представлений о мире. Что знаешь, то и умеешь, — доктор Хартфорд посмотрел на Олега. — В вашем случае, видимо, придется использовать готовые структуры мозга и поместить в них необходимые знания. С какой-то информацией или какими-то навыками вам придется расстаться, если вы, конечно, не откажетесь наотрез. — Не откажусь. — Не торопитесь. Обдумайте все хорошенько. Завтра к нам прибывает новая группа солипсеров для обучения. Сходите на первую лекцию. А вечером приходите ко мне. — Хорошо. А где лекция? — Второй этаж. Комната 234. В 10.00. Олег встал и пошел к двери: — До свидания. — Всего доброго. И держите свои эмоции под контролем.