Андрей Имранов - Судьба боится храбрых

Тим только глазами хлопал. 'Правильный ученый - наполовину волин', - вещал Пар Самай, - 'он хоть и работает в девственных областях, которых еще не касалась воля других людей, но минимальными навыками вложения воли он должен обладать, иначе не сможет качественно воплотить свою теорию. Из сильных волинов редко получаются ученые - волину проще напрямую добиться желаемого результата, пусть даже изменив закон природы, но это не значит, что труд ученых малозначим. Порой работа одного ученого может заменить волю сотен волинов. В качестве примера приведу кровососущих насекомых, которых множество в окрестных лесах. Известно ли вам, что еще сотню лет назад насекомые не делали разницы между зверьми и людьми, с одинаковым удовольствием кусая тех и других? Разумеется, волины были способны оградить себя от укусов, но простые люди страдали, что снижало их эффективность. Сколько усилий бы потребовалось волинам, чтобы заставить всех насекомых этого мира отличать людей от зверей? Титаническое усилие - воли никакого волина на это бы не хватило, понадобился бы созыв Большого совета, а может, и Великого совета. Но этого не потребовалось, потому что ученый по имени Хал Тама, Мыслящий Пам Савона из округа Зелай, придумал теорию, по которой может существовать такой газ, учуяв малую толику которого, любое насекомое начинает испытывать отвращение к людям. Еще Хал Тамай предположил, что все потомство этого насекомого также будет испытывать отвращение к людям. И еще - если малая частица этого газа проникнет в листья любого дерева, дерево начнет в небольших количествах сей газ вырабатывать. Поскольку Хал Тама был опытным и мудрым ученым, он нашел способ синтезировать этот газ и открыл сосуд с ним в ближайшем лесу. С тех пор насекомые больше не кусают людей. Это - пример достойного ученого. Если кто-то из вас однажды поймет, что воли его недостаточно, чтобы стать сильным волином, пусть не ждет неизбежного падения - у него еще останется шанс выучиться на ученого и таким образом вернуть долг своему хозяину'.

Тим ошалело помотал головой - вот ничего себе! Взял, придумал какой-то сказочный газ, а потом взял его и синтезировал. Ладно если бы он сначала в генетике разобрался, а потом вирус какой-нибудь специальный вывел... Хотя - почему нет? Может, именно это у него и получилось. А еще точнее - может, это с точки зрения земных ученых так получилось. А у него - просто газ. Просто потому что этот Хал Тама был хорошим ученым и не придумывал всяческих сложностей. Чем не вариант?

Пар Самай тем временем продолжал:

'Важно помнить, что мир таков, каким мы все его себе представляем. Но есть вещи столь далекие или столь мелкие, что мы о них не задумываемся. Там и лежит область работы ученых. Сложно, а иногда и вообще невозможно изменить широко известный закон природы. Но можно придумать некие условия, в которых этот закон работать не будет. И если эти условия таковы, что воля помнящих о законе людей на них не распространяется, то этот закон природы можно преодолеть ничтожно малой силой, много меньшей, чем потребуется для его отмены грубым вложением воли. Но есть и оборотная сторона такого подхода - для ученого умение много важнее воли. Несколько лет назад один ученый, имя которого вам знать незачем, решил научить людей летать. Мало того, что подобное умение, данное каждому человеку, не принесет пользы сему миру. Ученый еще и не удосужился как следует продумать теорию. Он заметил, что никакой предмет весом с человека не поднимается над землей выше чем на сотню ралан' - Тимов переводчик запнулся на мгновение и сообщил, что ралан - местная мера длины, немного короче земного метра, около девяноста двух-девяноста трех земных сантиметров. Тим нахмурился, кивнул и слушал дальше.

'Поэтому сей ученый предположил, что для всех тяжелых предметов, каким-то образом оказавшихся на высоте более ралан метров над землей, сила притяжения направлена не к земле, а от нее. Он полагал, что люди начнут ставить высокие башни и летать с одной на другую. Тимоэ, что с ним стало?'

Тим вздрогнул и машинально встал. Хотя это действие при ответе здесь было совершенно необязательным, более того, Тим ни разу не видел, чтобы какой-то ученик тут вставал, отвечая на вопрос учителя. Но Пар Самай не рассердился, продолжая смотреть на него ожидающим и вполне доброжелательным взглядом единственного глаза. И Тим решился.

- Он... улетел в..., - Тим поискал в голове слово 'космос', не нашел и закончил просто, - в небо?

- Именно! Он построил башню, взобрался на нее и улетел вверх. Насколько высоко - неведомо никому, поскольку над нами нет земной тверди, способной остановить падение тела вверх. К счастью, он не успел распространить свою теорию, поэтому воли его хозяина оказалось достаточно, чтобы ее отменить. Вскоре после этого сей ученый упал на землю и, разумеется, разбился насмерть.

Тим огляделся и осторожно сел. Пар Самай не обратил на это внимания, продолжая:

- Важно также отличать непознанное от неизвестного. Некоторые явления незнакомы нам, но происходят вследствие известных нам законов природы. Это - неизвестное, и здесь задача ученого состоит в том, чтобы понять, какие законы природы образуют это неизвестное. Вернусь к примеру ученого, пытавшегося улететь. Как выяснилось при его осмотре, умер он не от того, что разбился, и даже не от холода, который возникает на больших высотах, а от удушья. Почему? Потому что воздух, которым мы дышим, как любой газ, также имеет массу и лежит на земле слоем некоторой толщины, подобно воде в сосуде. Есть некоторая высота, на которой воздух кончается, о чем до того случая никто не знал. Поэтому ученый должен не только достаточно полно представлять себе цель своей теории и последствия ее применения, он еще и должен знать известные законы природы, чтобы суметь предсказать результат их взаимодействия в областях неизвестного. На следующем уроке, завтра, мы продолжим разговор о науке и ее месте в обществе. Этот урок закончен, на сегодня больше уроков нет.

С этими словами Пар Самай подобрал с пола какой-то длинный предмет и вышел из комнаты. Ученики потянулись следом, Тим тоже пошел к себе, по дороге размышляя об услышанном.

Что-то там историчка рассказывала о познаваемости мира. Ну да, что все люди делятся на тех, кто думает, что мир можно познать и тех, кто так не думает. Дескать, те, которые верят в бога - это агностики, а те, которые в науку - гностики. Тогда Тиму это показалось вполне разумным, он размышлял над этими двумя вариантами, потом решил, что он верит в познаваемость мира. Не прямо сейчас, конечно, когда еще столько всего непонятного на свете, а лет через двести-триста. Но тут нарисовался какой-то третий вариант, и Тим теперь снова размышлял над тем же вопросом. Как-то так выходило, что мир получался одновременно познаваемым и непознаваемым. Можно исследовать все известные законы природы, но какой в этом смысл, если любой ученый может взять и придумать еще парочку, которые тут же начнут взаимодействовать с уже известными, усложняя и без того непростой мир.