Александр Казанцев - Арктический мост

Андрей пришел в себя.

- Степан, - сказал он тихо, - что произошло?

- Американцы провели совещание по поводу Арктического моста.

Андрей приподнялся на локте: - Но кто, кто защитил Арктический мост?

- Не знаю... Там было много людей.

- А я знаю, кто защитил павильон, кто кричал "да здравствует Арктический мост!".

- Кто? - насторожился Степан.

Андрей посмотрел в лицо брату.

- Американцы, - сказал он серьезно, - американцы.

- Совершенно верно, товарищи. То есть американцы! - послышался сзади братьев неожиданный голос.

Андрей и Степан оглянулись и увидели говoрившего. Бросались в глаза его простое улыбающееся лицо, покрытое веснушками, и огненно-рыжая шевелюра.

- Майкл Никсон! - продолжал подошедший по-русски. - Очень буду рад знакомым быть. Передайте, пожалуйста, мой привет товарищам Карцеву Алеше и Дениске Денисюку.

- Откуда вы их знаете? - спросил пораженный Андрей.

- Дружба детства. Позвольте я помогу вам встать. Ваш павильон отстояли американцы, потому что среди них очень много есть друзей Карцева и Денисюка, теперь будет еще больше друзей Корнева. Вчера я произносил в Сенате очень горячую речь в защиту "Плавающего туннеля". Надо строить такое сооружение. Честное слово, американским ребятам и советским ребятам есть смысл сблизиться!

К о н е ц в т о р о й части

Часть третьи

ДЕРЗАНИЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

НИ ЗА ЧТО!

В час затишья ветер рождала только скорость. Воздух бил в лицо, толкал в грудь.

Глиссер несся, готовый выскочить из воды, оставляя за собой единственные в море волны.

Море! Черное море! Сейчас оно было синим. Но какая это была синева! Нет, не холодное спокойствие бездонной выси отразилось на выпуклой морской глади, не девственная голубизна небес, а живая, по-женски прелестная и изменчивая синева, то густая, сочная, то прозрачно-нежная, то с бегущими морщинками улыбок, то с печально-усталыми валами, гонцами дальних бурь, то с озорными искрами перламутровой ряби, то загадочно-зеленоватая, как омут, наконец, лиловая, грозная, поч265 ти черная синева... Море, безмерно огромное, как мир, бесконечно разное и прекрасное, как жизнь, вечное, как движение! Могучая стихия, с которой не устает бороться человек, побеждая ее сначала веслом, потом парусом, наконец, паром, электричеством и ныне атомом...

Упрямая стихия, которая все не хочет признать власти человека и требует от него дань жизнями самых дерзких, самых смелых!.. Море!

Черное море!

Именно так воспринимал душой море Суреп Авакян, горец, сухопутный человек. Для моряка оно иное-строптивое, часто опасное, с которым всегда надо быть начеку. Сурен же захвачен был морем, оно было для него ослепительным, радующим простором с таинственной и страшной глубиной...

- Ах, Черное море - кавказское море! - только и мог выговорить он, наделяя море высшим эпитетом, какой только мог придумать.

Стоявший с ним рядом озабоченный моряк улыбнулся. Он держался, как и Сурен, рукой за поручни, замыкая тем самым сеть наушников и микрофонов, заключенных в шлемах.

- Вот уже и плавающий док,-заметил он.

- Какой там док! При такой погоде просто плавающий курорт, засмеялся-Сурен, поблескивая антрацитовыми глазами. Он сорвал шлем и стал размахивать им в воздухе, словно с плавучего дока его можно было увидеть.

Ветер завладел его волосами и мгновенно пригладил их.

Командир глиссера сказал: - Не думаю, что курорт. Прогноз пoгoды скверный.

Сурен, заметив, что с ним говорят, - из-за рева моторов он ничего не слышал, - снова надел шлем: - Ай-вай! Какая красота! Пароход, как кабардинский жеребец, на дыбы встает!

Моряк осуждающе покачал головой.

- А что? Опасно так, носом кверху? - заглянул к нему в глаза Сурен.

Вместо ответа моряк кивнул на горизонт.

На его дуге виднелось судно с тонкой наклонной назад трубой и двумя мачтами. С первого взгляда оно могло вызвать тревогу: бушприт корабля был задран вверх, корма почти касалась воды. Весь пароход словно на самом деле пытался встать на дыбы. Что-то длинное, спускавшееся с кормы, продолжая линию палубы, сразу за кораблем исчезало в волнах.

- Я так полагаю, - сказал моряк. - Трубы - не кабель. Нельзя их таким способом спускать.

- Слуший, и я так думаю,- доверительно сказал Сурен, понизив голос.

Моряк удивился: - Я считал вас в числе первых энтузиастов строительства.

- Правильно считал! Очень правильно! Знаешь зачем я еду?

- По морю не ездят, а плавают, - поправил моряк.

- А мы ездить хотим! В самой морской глубине ездить станем на колесах! И я хочу весь туннель в глубине сделать, наверх и носу не казать! Жаль только такой красоты не будет видно. Эх, моряк! - и Сурен потряс кулаками. - Что я придумал, аи, что я придумал! Андрейка как рад будет! Обязательно меня задушит. Мне подпорки под ребра нужны. Очень требуются...

Моряк смеялся. Веселый попался пассажир!

Док-корабль был уже близко.

Сурен снова сорвал шлем и размахивал им: - Аи, море! Великое море! Вечное как движение! А мы для тебя такое движение придумали, что тебе и не снилось! Что? Потемнело, нахмурилось? Слуший, придется тебе смириться. Потому что человек... это еще больше, еще красивее, еще сильнее, чем море!

Море больше не улыбалось, насупилось, морщилось сердито валами. Откуда-то наползли тучи, забелели барашки, в лицо Сурену ветер бросал брызги. Не замечая ничего, Сурен продолжал махать шлемом.

Андрей Корнев стоял на капитанском мостике плавучего дока и смотрел в бинокль. Кто же другой, кроме Сурена, мог так неистово жестикулировать?

Андрей обернулся к стоявшему позади него еще молодому коренастому моряку с обветренным спокойным лицом, грубоватым, суровым, но с милой ямкой на подбородке. Это был знаменитый полярный капитан Терехов, построивший на гидромониторе Мол Северный. Он взялся командовать плавучим доком в Черном море, чтобы потом, если это окажется возможным, спустить плавающий туннель под льды Арктики.

- Федор Иванович, дорогой! Пошлите за ним катер, видите как ему не терпится, - попросил Андрей.

Моряк кивнул головой: - Успели вовремя.

- Ах, да, да! - вспомнил Андрей. - Значит, сегодня будет настоящее испытание? Ну что ж, "будет буря, мы поспорим!". Я даже рад этому.

Андрей говорил отрывисто, он волновался, но не из-за прогноза погоды, сделавшего строгими глаза Федора Ивановича, а из-за радиограммы о Сурене, который вез важное сообщение.

Какая борьба позади! Чего стоило добиться начала опытного строительства плавающего туннеля из Ялты в Сочи. Андрей настаивал строить его из Мурманска на Новую Землю, но Алексей Сергеевич Карцев по совету Николая Николаевича Волкова предложил Корневу черноморскую трассу. Это прошло в Совете Министров, поддержал Волков. Строительство началось, но оно считалось опытным и почти обреченным. Мало кто надеялся на его завершение. Противники Андрея не сложили оружия и сейчас, когда сорока километрам уже спущенного туннеля грозила ежеминутная опасность, снова повели наступление. Степан воевал с ними в Москве. Они настаивали на прекращении дорогостоящих опытов, которые в ледовых условиях даже не повторить. Чтото везет Сурен? Зря не помчится по морю перед самым штормом.