Александр Казанцев - Донкихоты Вселенной

Однако тайна оказалась не такой уж посторонней для каждого из них.

- Твою тайну, Вася, не так трудно было разгадать, - говорил, обращаясь в темноте к молодому человеку, Крылов. - Наблюдал я за тобой, когда ты бывал у меня дома. Зачастил ты по довольно понятной причине, юношам свойственной.

- Нет-нет, конвенсия моя не из-за вашей Нади!

- И это знаю, что не из-за дочурки моей рыженькой, а скорее всего из-за подружки ее, недоступной красавицы чернокудрой, Звездочки.

- Да, Кассиопея, - со вздохом признался Галлей.

- Постой, постой! - вмешался еще не спавший штурман. - Выходит дело, несчастная любовь нашего доброго молодца Васю Галлея нам подкинула? Звездочка какая-то его к звездам привела?

- Выходит, так, - согласился Крылов. - Но я заметил в тебе, Васенька, еще и теоретические колебания между профессором Дьяковым и академиком Зерновым.

- И что же! Почему, в таком случае, вы взяли меня с собой?

- То, что ты решил вернуться на Землю в другом столетии уже без гордой и недоступной теперешней красавицы, догадаться нетрудно было. Ну а я-то считал, что мы вернемся в рассчитанный академиком Зерновым срок, а что касается Галлея, то такая голова...

- Эх, Галлей, Галлей, - с укором пробасил штурман. - Непутевая твоя голова!

- Вот эта "непутевая" голова нам в рейсе нужна будет, рассудил я. Но виду не подал, что тебя разгадал.

Аварийная лампочка из экономии была давно погашена, и трудно было разобрать, как "непутевая, но нужная" голова Васи Галлея поникла у него на грудь, а сам он старательно цеплялся за койку, на которой сидел, чтобы не взмыть в воздух.

- Вот и вся твоя тайна, - закончил Крылов.

- Моя, может быть, и вся, но наша общая, Алексей Иванович, еще впереди, - сказал наконец Галлей.

- Что ты имеешь в виду? - поинтересовался Крылов.

- Что Закон Природы описывается не теорией абсолютности, это я еще на Земле понял, как вы догадались, а теорией относительности. И только ее мы должны учитывать теперь при всех наших расчетах.

- И это я уже усвоил, Галлей. Жаль, что мы с тобой раньше не догадались.

- Жаль, - согласился Галлей.

- Тогда давай сообразим, а то Федору это так и не понятно, почему обрыв буксира произошел?

- Можно выдвинуть гипотезу, Алексей Иванович, вполне достоверную. Я как-то сразу подумал... Вот штурман говорил о пустоте. Но почему из этой пустоты мы энергию извлекаем, от нее отталкиваемся? Почему? Да потому, что она материальна и в известных условиях может становиться вещественной.

- Ясно, материальна, - вставил басом очевидно все слышавший Федоров. Но почему вещественна?

- В вакууме проносятся электромагнитные бури, даже тайфуны! При малых скоростях возбужденные ими кванты вакуума незаметны, но при субсветовой скорости они ощутятся как возникающее в пустоте вещество с его физическими свойствами.

- Стоп, стоп, Вася! Не забегай! Тут и без банальной бури все объяснить можно. Похитрее! - вмешался штурман. - Мы, радисты, флюктуации скорости света в различных частях вакуума уже сто лет учитываем. Не в ней ли дело? Если скорость света становится то больше, то меньше, это приводит к рывкам. Вот и причина обрыва буксира. Рванулся технический модуль. И все!

- Нет, Федор Нилыч! Не выйдет! - возразил Галлей. - Мы с вами не радиоизлучение, а физические тела, разгоняемые до скорости света. Мы достигаем этого предела, а не скорость света разгоняет или притормаживает нас. Это флюктуация предела, а не физическое его воздействие на наш полет. Так что никаких рывков от этого быть не может.

- Так уж и не может, - упрямо возражал Федоров.

- А вы поймите, что кванты вакуума - это как бы на пружинках вибрирующие под влиянием электромагнитного излучения протоны и антипротоны. При банальной электромагнитной буре этот процесс для нас отнюдь не банален, ибо в своих крайних положениях частички вещества и антивещества уже не полностью компенсируют физические свойства друг друга... Тогда и начинают проявляться эти скрытые в "состоянии пустоты" физические свойства материального вакуума, появляется некая его плотность, молниеносно возникающая и исчезающая. И эти песчинки как бы "жалят" летящий в вакууме предмет (при магнитной буре, разумеется, и при субсветовой скорости движения).

- Это как же выходит, - начал сдаваться штурман, принимая объяснения физика. - Вроде комары появляются на нашем пути. И жалят проклятые.

- Не столько комары, сколько "космический наждак". При малых скоростях он незаметен, но при субсветовой скорости за единицу времени приходится столько столкновений с "ожившими" квантами вакуума, что они в состоянии перетереть буксир.

- Может быть, и так, коли не врешь, - окончательно сдался штурман, поворачиваясь на другой бок, хотя в условиях новой для них невесомости в этом, казалось бы, не было смысла.

- Любопытно, - вставил теперь Крылов. - Я вот развиваю твою гипотезу и прихожу к выводу о чисто физическом пределе, что возникает в вакууме при световых скоростях.

- Правильно! - обрадовался Галлей. - И я так же думаю. При световой скорости проницаемость вакуума, его "свойство пустоты" исчезает! Тело не то что упрется в преграду, но, достигнув скорости света, будет ощущать уже иные свойства вакуума, который становится непроницаемым, и тело сможет двигаться лишь с субсветовой скоростью. Потому-то и невозможно превышение движущимся телом скорости света.

- Ты считаешь, что при достижении скорости света мы упремся в твердую стену?

- Не то что упремся, а вынуждены будем как бы скользить вдоль нее.

- Лихо, ничего но скажешь! - похвалил Крылов. - Ради одного этого стоит вернуться на нашу матушку-Землю.

- Очень... очень понятно, - согласился штурман. - Но лучше бы этого не было.

- Конечно, лучше бы этого не было, - отозвался командир, - но раз уж случилось, будем вести себя достойно, продолжать жизнь в модуле до прибытия помощи с Земли.

- Да я о том же думаю, - признался Федоров. - Вот и прикидываю, сколько времени наш сигнал до Земли будет идти. Ведь расстояние-то какое мы за год преодолели! Радиосигналам по меньшей мере полгода понадобится, чтобы до Земли добраться.

- Это по земным часам, Федор Нилыч. А по нашим звездолетным несколько минут, - разъяснил Галлей.

- Это он верно прикидывает, - поддержал его Крылов. - Ежели Эйнштейн прав, конечно.

- А если бы он был не прав, с нами ничего не случилось бы, - быстро ответил Галлей.

- Может, и впрямь от этой теории относительности нам хоть кое-какая польза будет, - пробурчал штурман. - Спасателям их год разгона, а у нас какие-нибудь сутки. Так, что ли?

- А я о другом думаю, - сказал Галлей, - кроме масштаба суток.

- О чем еще? - спросил Крылов.

- Догадаются ли на Земле, что наши сигналы будут чрезвычайно растянуты во времени. Их можно и не заметить.