Александр Казанцев - Марсианин

Александр Петрович КАЗАНЦЕВ

МАРСИАНИН

В кают-компании "Георгия Седова" поселился дух "марсианской катастрофы". Никто уже не хотел рассказывать об арктических приключениях, моряки и полярники вспоминали подробности тунгусского взрыва, волновались, спорили... Наш "Северный Декамерон", как сказал капитан, сел на мель...

- Придется уж вам выручать, Александр Петрович, - смеясь обратился он ко мне. - Пусть теперь писатель-фантаст расскажет что-нибудь фантастическое, раз астрономический гость на такой лад всех настроил.

- Да, да! - оживились собравшиеся в кают-компании. - Такое расскажите, чтобы и поверить было нельзя!

- А в межпланетный корабль над тайгой поверили? - пошутил я.

- Американцы говорят: "В бога мы веруем, а остальное наличными", сказал капитан. - По-моему "наличного" было много.

- Так много, что... и не опровергнешь, - заметил летчик, огромный, в собачьих унтах и комбинезоне. Он должен был выбрать место для аэродрома на одном из островов и потому плыл на "Георгии Седове".

- Не поверишь... и не опровергнешь, - задумчиво сказал штурман Нетаев.

- Значит, рассказать, чтобы не поверили? - спросил я, уже решившись вклинить в слышанные здесь нехитрые повествования об арктической жизни рассказ о жизни совсем иной, невероятной, невозможной, но...

Меня стали слушать, может быть, чуть недоверчиво, со снисходительной или подбадривающей улыбкой, может быть, с той же самой, с какой перевертывает читатель эту страницу, ожидая вымысла...

Впрочем, рассказ пойдет о сегодняшнем дне, об одной только встрече в скучной комнате, с подтеками на потолке и чернильными пятнами на столах, в центральном аэроклубе СССР имени Чкалова, в Тушине под Москвой.

В тот день я дежурил в аэроклубе. Нет, я не летчик, не удивляйтесь. Дело в том, что несколько лет назад мы, энтузиасты астронавтики, создали секцию астронавтики, общественную организацию, ставящую целью содействовать будущим межпланетным полетам. Еще недавно над нами посмеивались, в шутку называли нас, мечтающих о полете на Луну, "лунатиками". Мы стойко сносили все, пропагандировали любимую свою астронавтику, собирали вокруг себя всех, кого могли заразить верой в космические полеты, создали различные комитеты: астронавигации, реактивной техники, астрономии и биологии космического полета, радиоуправления... Теперь уже над секцией астронавтики никто не смеется, в нее входят многие ученые, прославленные летчики, студенты, инженеры, писатели... входят юноши, девушки, зрелые люди и старцы, искатели, педанты и мечтатели...

Словом, как одному из организаторов секции астронавтики мне привелось в год запуска первых искусственных спутников Земли дежурить в аэроклубе. Я поговорил с двумя девушками и одним юношей, мечтавшими обязательно полететь не куда-нибудь, а на Марс, и читал, оставшись один, полученные письма.

Среди них встречались очень интересные. Юноша писал: "Мне 18 лет, я только что окончил школу, я еще ничего не сделал в жизни, а хочется сделать для науки так много. Я слышал, что в искусственном спутнике Земли хотят послать в Космос собаку. Для науки, конечно, важнее, чтобы полетел человек. Прошу помочь мне предложить свои услуги для экспериментального полета в Космос. Я уверен, что успею передать по радио все свои ощущения... И я увижу со стороны звезд земной шар..."

Другое письмо было от женщины: "Я домашняя хозяйка, мне 46 лет. И я так ничего и не сделала в жизни. Позвольте мне послужить науке и предоставить себя для изучения состояния человеческого организма в космическом полете. Я понимаю, что не всякая ракета может вернуться..."

Писал и машинист Забайкальской железной дороги: "Я очень люблю технику, знаю механизмы, готов учиться. Я мог бы быть полезен в составе экипажа космического корабля..."

Кстати говоря, людей, мечтающих участвовать в предстоящих космических полетах, уже сейчас и у нас и за рубежом десятки тысяч...

Я задумался над удивительной особенностью человеческого характера. Какая сила тянет человека к звездам, уносит с Земли? Одна лишь неукротимая, неутолимая, неодолимая жажда знания. Та самая, которая вела полярных исследователей, страстных, благородно одержимых, погибавших, но все же стремившихся через непроходимые льды, вьюги и стужу к таинственной точке, именующейся на картах с белым пятном полюсом... Та же сила влекла отважных мореплавателей через просторы и бури морей к неведомым землям, прекрасным своей неизвестностью... И та же сила ведет вереницу отчаянных смельчаков, взбирающихся по оледенелому склону к никем не побежденной, недоступной, упершейся в самое небо вершине, на которой нет ничего, кроме буйного ветра, ослепляющего вида и очищающего, опьяняющего чувства высоты...

Цели и высоты, к которым стремится ныне человек, не идут уже в сравнение ни с чем, что он прежде достиг...

Такова человеческая натура, и тем она прекрасна!

Я заметил "его" в окно, когда он шел по двору аэроклуба. Собравшись уже домой, я задержался, словно знал, что он идет ко мне. Что-то странным показалось мне в нем или в его походке, не пойму.

Это ощущение усилилось, когда я увидел его вблизи. (Оказывается, он действительно шел ко мне!) Но дело было не в его маленьком росте и затрудненных, казалось, движениях, не в некоторой непропорциональности тела, рук и ног, даже не в крупной шишковатой и совершенно лишенной волос голове... Меня поразил взгляд его больших, умных глаз, измененных диковинными, неимоверно выпуклыми стеклами очков. Они приближали ко мне его огромные, чуть печальные глаза, проникающие в собеседника и все понимающие...

Я мысленно объяснил необыкновенными очками произведенное на меня гостем впечатление и пригласил его сесть.

Положив на стол толстую рукопись, он посмотрел на меня с ласковой улыбкой и, конечно, заметил легкий испуг в моих глазах, может быть, даже понял, что мне приходится читать уж слишком много рукописей и я побаиваюсь их...

- Нет, это не для литконсультации и не для печати, - сказал он.

Я вопросительно посмотрел на него.

- Я знаю, что преждевременно еще говорить о реальном межпланетном полете, о возможном составе экипажа... Хотя, может быть, вам уже досаждают с просьбами. И все же мне хочется уже сейчас заручиться поддержкой вашей секции.

Передо мной стоял не юноша, с ним нельзя было пошутить, нельзя было посоветовать ему изучать области наук, которые понадобятся когда-нибудь астронавту.

Непостижимым путем он понял меня и сказал, что он не астронавт, не геолог, не врач, не инженер, хотя... - он чуть задержал дыхание - хотя и мог бы быть каждым из них. Но все же он рассчитывает на поддержку, хочет быть уверен, что будет включен в состав экипажа первого же корабля, который полетит на Марс, ибо каждый имеет право на... возвращение.