Александр Казанцев - Модель грядущего (Купол надежды - 2)

Лыжни не было. Никто прежде не рисковал спускаться здесь.

Но Анисимов не задумывался об этом. Многолетний опыт выдающегося горнолыжника и понимание, что иного выхода нет, руководили им.

Снежные струи, сливаясь в полосы, летели мимо, ветер бил в лицо, порошил отросшую бороду. Что сказала бы Аэлита, увидев сейчас его?.. Он мчится вниз по крутогору без лыжни, совсем как тогда, в Терсколе. Правда, заплечного груза не было. Теперь он прижимает к земле. Трудно стоять на полусогнутых, управлять лыжами, из-под которых взмывают буруны снега, как у катера на предельной скорости. Что ж, скорость горнолыжника на спуске больше, чем у катера, превышает сто километров в час. Как там Спартак? Идет ли по лыжне? Груз у него вдвое больше!..

Ветер выл в ушах, заглушая стоны Мигуэля Мурильо. Анисимов изнемогал. Оставалось еще больше половины спуска, а силы, казалось, оставляли его. И он застонал, как бы вторя Мигуэлю. Тот даже смолк, услышав сторонний звук. Анисимов сжал зубы. Если он упадет, на него налетит Спартак с умирающим Шульцем. Не для того Шульц выжил в особой палате немецкого госпиталя, чтобы погибнуть теперь! Как воет ветер в ушах, как быстро несутся снежные полосы и как медленно приближается бухта! И кораблик все такой же, словно смотришь на него в перевернутый бинокль. Как-то там Шульц? Такой здоровяк! Но выдержит ли его вес Спартак? Сколько минут понадобится, чтобы доставить их в лазарет?

Но кто это стоит там, внизу, на берегу? Успели сообщить с Ветроцентрали по радио о случившемся? Тогда в Терсколе в конце спуска его встретила "японочка" с именем марсианки. А что, если и сейчас это она? А он бороду отпустил, совсем седую!

Стоны Мигуэля не вызывали теперь ответного стона. Анисимов приободрился и мчался, выбирая самые крутые склоны, местами пролетая птицей по воздуху, как на лыжном трамплине. Когда-то он проделывал все это с полной "военной выкладкой". Теперь пригодилось.

Только виртуозное мастерство горнолыжника могло одолеть этот "сумасшедший слалом". Анисимов одолел. Он мчался уже по прямой к ожидавшей его на берегу фигурке. Тормозя лыжами так, что снег взмывал фонтанами, заслоняя встречающего.

- Аэлита! - сам не зная почему, крикнул Анисимов и остановился, тяжело дыша.

Перед ним стояла не "японка", а японец. Доктор Иесуке Танага.

- Принимайте пациентов, - прохрипел Анисимов, чувствуя, что не устоит на ногах. Но все-таки устоял, пока подоспевшие матросы снимали с его спины стонущего Мигуэля Мурильо.

И тут, вздымая фонтаны снега, по проложенной лыжне подкатил Спартак. Но лыжня не выдерживала двойного груза, лыжи его провалились, едва он остановился.

- Шульц! Как вы там? - через силу крикнул Анисимов.

- Без сознания, извините, - пояснил японец.

От берега к ледоколу по льду бухты вела горная дорожка. По ней ездил маленький электромобильчик с аккумуляторами, заменяя катерок.

Доктор с пациентами уехал, пообещав тотчас же прислать электромобиль обратно.

Анисимов дождался Остапа с Тамарой.

- Я думала, что умру со страху, и только потому, что вы уже прокатились по лыжне, заставляла себя мчаться следом, - призналась Тамара.

- Женьшень - человек! В тайге искать - не найдешь такую, - заявил Остап.

- Где Шульц? - спросила Тамара.

- На ледоколе. Сейчас за нами вернется электромобиль.

- Я побегу на лыжах. Так будет скорее! Могу понадобиться.

- Вместе, - решил Спартак.

Анисимов ничего не сказал. У него не хватило бы сил добежать до ледокола.

Две фигурки удалялись по льду бухты.

Конец второй части

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ГРОТ

Любить - значит жить жизнью

того, кого любишь.

Л. Н. Толстой

Глава первая

КАТАКОМБЫ МОРЛОКОВ

"И снова я берусь писать о Совете командора после всего, что случилось...

Я уже забыла, когда солнце восходило здесь над горизонтом, забыла нежно-оранжевые зори, которые - я так старалась запечатлеть их в красках! гасят на севере звезды. Уже давно все придавила тяжелая антарктическая ночь.

Утром, выйдя на палубу, я задохнулась от ветра. Южный, холодный, он нес снежные потоки, темные и колючие. Они напомнили мне пургу в начале ледостройки, оборвавшую кабель. Сколько героизма нужно было проявить, чтобы все-таки соорудить Хрустальные Дворцы, которые мне посчастливилось проектировать, чтобы потом я рыдала над руинами центрального здания...

Пора в "адмиральскую каюту".

В светлом теплом салоне не хотелось думать о вьюжной ночи, бушевавшей за темными квадратами иллюминаторов.

В креслах вдоль стен сидели руководители стройки и среди них и я, "незадачливый зодчий разбитых дворцов"...

Анисимов расхаживал по салону, заложив руки за спину:

- Итак, все выступавшие советуют отложить работы на год. Грот не протаивать, поскольку Энергоцентраль вышла из строя, а мощность судовой атомной установки недостаточна.

Я уже смирилась с этой мыслью, когда еще шла сюда. Но Алексей Николаевич Толстовцев возразил:

- Зачем же откладывать на год? Ветроцентрали в обычную пургу, такую, как сегодня, дадут достаточную мощность. Можно обойтись и без аккумулирующих устройств. Временно. Кто нам помешает работать в ветреные дни, а в безветрие отдыхать?

И так просто у него это прозвучало. Я насторожилась. Неужели в заброшенных ледяных дворцах завертятся турбины? Неужели стройка продолжится и запроектированные в нашей архитектурной мастерской здания, детали которых нам доставят в следующую навигацию, будут воздвигнуты под ледяным куполом грота?

Академик оживился:

- Подсказана верная мысль. Работать под надутыми парусами, как плавали встарь моряки. И дрейфовать в штиль, - и он улыбнулся своему сравнению.

- Начинать надо немедленно, - убеждал Алексей Николаевич. Но затем ошеломил меня, сказав: - И нет никакой нужды протаивать грот с огромным пролетом. Не проще ли отказаться от идеи "подледного царства", имитирующего поверхность Земли? - и он посмотрел на меня.

А я не поверила ушам. Что он предлагает? Отказаться от мечты о ледяном куполе, от города под ним?

А он невозмутимо, обидно буднично продолжал:

- Город подо льдом надо сооружать не как земной, а как подледный, на других принципах. И протаивать проще не исполинский грот, а туннели, которые станут улицами города. В стенках туннелей можно разместить жилые комфортабельные пещеры и промышленные предприятия. Пусть ледяные туннели, наподобие земных метрополитенов, пронзят ледяной монолит.

И это говорил отец Спартака! Я похолодела, хотя кровь бросилась мне в лицо. Папа считал его своим другом, изобретателем, мечтателем, а он... он сулит нам...

- Ледяной муравейник! - это я уже выкрикнула, не сдержалась.

Он зло посмотрел на меня - я никогда не думала, что его лицо может стать таким неприятным, - и замолчал, словно не желая мне отвечать. Это окончательно взорвало меня, и я вскочила с места: