Александр Казанцев - Мост дружбы

— К черту! — выкрикнул Рипплайн, поднимаясь во весь рост. — К черту, говорю вам я! Вся эта затея с мостом через Северный полюс — всего лишь ловкая игра на понижение моих акций.

— Если говорить о сближении, джентльмены, — сказал молчавший до сих пор текстильный фабрикант, — то нужно помнить о Китае. У меня неплохая информация. Китайцы уже перестали носить одни только синие куртки, им нужны костюмы для миллиарда человек! О джентльмены! Когда-то мы мечтали о моде для китайцев, которая на один сантиметр удлинила бы их одежду. Это означало множество новых текстильных фабрик. А сейчас перед нами не сантиметры ткани на каждого китайца, а тысячи и тысячи километров. Нельзя проходить мимо этого. Я согласен с мистером Игнэсом.

— Кроме того, я думаю, вы все-таки согласны со мной в главном. Любой бизнес может быть продолжен, если все мы и те, кто будет и должен работать на нас, останутся живы на нашей планете, спасенной от ядерной катастрофы.

— Оставьте эту пропаганду красным. Я думаю, нет нужды говорить о том, что само собой разумеется, — проворчал Бык-Бильт.

— Выгода, выгода, джентльмены! Вот что движет всеми нами. Остаться жить, право же, выгодно! И тогда можно говорить о таких строительствах, как подводный плавающий мост через океан. Выгода!

— Как будто существует только ваша ничтожная выгода! — зло заговорил снова Рипплайн. — Мы с Бильтом и Хиллардом достаточно весомая группа, чтобы с нами считались. На носу выборы губернатора! Нам нужен крепкий парень, который продолжил бы в штате политику в традиционном духе делового использования всех ресурсов мира. Нам и дальше нужна та политика, которую мы подсказали в свое время отсюда… Политика американских жизненных интересов.

— Наших интересов, — пробасил Бильт.

— Я бы сказал, рычагов, — вставил Боб Игнэс, — а не санкций, знаменующих, по существу говоря, потерю выпущенного из рук рычага. Вам нужно познакомиться с тем, что такое диалектика.

— Избавьте нас от коммунистической философии!

— У меня только одна философия — философия выгоды. Но выгоду надо понимать, джентльмены. Диалектика в том, что сейчас эта выгода не в разделении мира, а в его экономическом сплочении. Поймите, что, торгуя с коммунистами, мы скорее завоюем их своей продукцией, проникнем в их экономику, сделаем невозможным их существование без нас, найдем рычаг, с помощью которого будем поворачивать мир…

— Не выдумывайте нам законов! — ворчал Хиллард.

— Я не вдаюсь в философские тонкости, я бизнесмен, — осторожно сказал Бык-Бильт, — однако нельзя не заметить, что, будь сооружение, подобное плавающему туннелю, построено, это тотчас потребовало бы увеличения сети железных дорог.

— Вот видите! — обрадовался Игнэс.

— Отлично вижу, что минуту назад он был с нами, а теперь… — заскрежетал голос Рипплайна. — Вам бы лучше помолчать, Бильт, с вашими дорогами. Вы так скаредничаете, что катастрофы у вас стали нормой. Я никогда не прощу вам гибели моей супруги в специально нанятом у вас салон-вагоне.

— Может быть, вы думаете, что я прощу вам историю с моей дочерью, — огрызнулся Бык-Бильт, — которую увез на папенькиной яхте ваш молодой оболтус?

— Не задевайте моего сына, сэр! Он будет заседать здесь вместо меня. А жену никто не вернет мне. Что же касается вашей дочери, вы ее получили в полном здравии.

— Однако не в прежнем виде.

— Джентльмены, джентльмены! Мы сами отказались от председателя! — вскочил мистер Игнэс. — Джентльмены, еще раз прошу вас. Вы только доказываете своими спорами, что экстремист прав…

— Почему прав? — возмутился Рипплайн.

— Он говорил, что разногласия между капиталистами никогда не исчезнут. Умоляю вас, ради того, чтобы доказать, что какой-то философ не прав, придемте к соглашению.

— Вы слишком часто ссылаетесь на коммунистов, Игнэс. От вас слишком пахнет Россией. Я не хочу напоминать вам о вашем происхождении, но предпочел бы слышать от вас более американские слова! — прокаркал из кресла Рипплайн.

— Выставка уже существует. С этим ничего не поделаешь. Интерес к ней во всем мире огромен. Вы все скоро почувствуете, какую выгоду нам сулит более тесное общение со всеми странами, — продолжал убеждать Игнэс.

Но другие магнаты не хотели его слушать. Мистер Артур Брукман был растерян и несколько раз проверил, хорошо ли закрыты двери.

Адвокаты Моргана и Рокфеллера покинули заседание до его конца.

Воздух стал синим, члены комитета кашляли и продолжали кричать хриплыми голосами. Выработать выгодную для всех политику оказалось делом нелегким.

Мистер Брукман еще никогда не был в таком затруднительном положении. В Особом комитете произошел раскол. И виной, как ему казалось, был этот межконтинентальный плавающий туннель, который как бы символизировал возможное сближение двух разных миров.

Тяжелое серое небо осело над городом. Отточенная вершина Эмпайр Стейт Билдинга, зазубренная — Рокфеллер-центра глубоко вонзились в рыхлые облака. Между каменными домами-башнями небо низко прогибалось к земле, истекая мелкими каплями дождя.

К подъезду большого отеля на Седьмой авеню в Нью-Йорке один за другим подкатывали заново отлакированные водой автомобили. Полисмен следил за тем, чтобы машины тотчас же отъезжали, уступая место новым.

Несмотря на непрекращающийся дождь, на тротуаре толпились люди. Мужчины подняли воротники пальто, женщины накрыли головы прозрачными капюшонами, напоминающими ку-клукс-клановские, спасая шляпы и художественные прически.

На дверях отеля висела афиша, приглашавшая леди и джентльменов воспользоваться услугами отеля и его ресторана именно сегодня, так как в этот день здесь состоится столь знаменитое собрание «Ассоциации плавающего туннеля».

У подъезда остановился дельфинообразный, самый модный и самый шикарный автомобиль. Из него выскочил деятельный мистер Медж.

Засверкали вспышки. Фотографы запечатлели респектабельную фигуру широко шагающего мистера Меджа. Он на бегу бросал ответы обступившим его репортерам.

Метрдотель величественно спускался со второго этажа, еще издали низко кланяясь. Полицейские в мокрых капюшонах стали оттеснять любопытную толпу.

Подлетел низкий, словно придавленный к мостовой, спорткар нежно-розового цвета: из-за руля выпрыгнула мисс Амелия Медж. На лице ее застыла привычная обаятельная улыбка, а в прищуренных глазах крылось торжество.

— О! Сам мистер Кандербль прибыл на учредительное собрание. Это уже реклама!

Привезти Герберта Кандербля на заседание на глазах у публики входило в планы мисс Амелии Медж. О! Мисс Амелия Медж не только хотела, но и умела торжествовать! Но главное было еще впереди.