Александр Казанцев - Мост дружбы

На площадку ступил пожилой человек с небольшой бородкой. Он поправил очки и внимательно посмотрел на Андрея.

— Пациент? — спросил он. — Очень рад. Вы знаете, я страшно боюсь высоты. Но ничего, это воспитывает характер и укрепляет нервы.

— Вы умеете прыгать с парашютом? — поинтересовался Андрей.

— Ни в какой мере. Никогда и не пробовал. — Профессор снял очки и стал протирать их носовым платком. — Однако если бы потребовалось, я бы, несомненно, спрыгнул.

— Так почему же вы не тренировались?

Профессор неопределенно пожал плечами.

— Боюсь, — сказал он и вдруг рассмеялся немного виноватым детским смехом.

— Профессор, дорогой, у нас очень мало времени. Раздевайте пациента, а я приготовлю вам обещанный шашлык… Ты знаешь, профессор только потому и полетел, что я пообещал ему настоящий кавказский шашлык. Он даже сегодня в Москве не завтракал.

— Это правда, — закивал головой профессор.

Вертолет тем временем стал подниматься. Козы в страхе разбежались, прыгая на почти отвесную стену.

— Как же вы меня здесь нашли? — удивился Андрей.

— А я сначала приземлился в деревне. Мне сказали, что ты пасешь коз и будешь только поздно вечером. Ну, мы и полетели тебя искать. Пока парили там в высоте, я тебя в бинокль высмотрел.

Говоря это, Сурен сломил сухое деревце и скинул на землю висевшую через плечо сумку.

— А я настоящий шампур в деревне успел срезать. — Сурен вынул из сумки несколько тоненьких прутиков и принялся ловко разжигать костер. — Какое замечательное место! Шашлык такой же замечательный будет!

Он вынул из сумки сало, мясо, лук, нарезал их кусочками, сложил в припасенные листья и принялся ждать, когда сучья прогорят и появятся угли.

— Ва! — закричал он, вдруг прервав какой-то вопрос профессора. — Одну минуту, пожалуйста, надо перейти сюда.

— Но ведь на нас здесь несет дымом, — попробовал запротестовать профессор, но Сурен был неумолим.

Сдвинув костер немного в сторону, он на горячую землю положил завернутые в листья кусочки мяса и сала. Ничего не подозревая, профессор и Андрей перешли на указанное место. Вдруг профессор беспокойно завертелся.

— Но ведь это же безбожно, Сурен Андроникович! — воскликнул он. — Безбожно и вместе с тем обворожительно!

Он вдыхал аромат, который ветер доносил от завернутых листьев, лежавших на горячих угольях.

— Ва! — закричал Сурен, поднимая палец. — Это такой шашлычный обряд — только теперь можно кушать шашлык по-настоящему! — И он принялся нанизывать на шампур кусочки мяса, все время приговаривая: — Ай, какой будет шашлык! Ай-яй-яй, какой будет шашлык!

Профессор остался доволен осмотром Андрея.

— Вполне, вполне оправился, — заключил он. — Я никогда не подумал бы, что этот воздух может подействовать так благотворно.

— Это не только воздух, профессор, это еще и шашлык. Ведь он тут питался только шашлыком и козьим молоком.

— Да-да… козье молоко, в самом деле… Но ваш шашлык лишает меня всех моих профессиональных способностей. Я уже умираю…

— Так и надо перед шашлыком. Вот у меня еще есть вино! О! Настоящее кавказское! В Москве на Арбате купил. Андрей, ты не научился еще пить?

— Нет, не пью по-прежнему… Скажите, профессор, я здоров?

— Вполне, дорогой мой пастух, вполне.

— Значит, я могу теперь спрашивать обо всем? О работе? Об Арктическом мосте?

— Абсолютно обо всем, дорогой, абсолютно.

— Ну, тогда рассказывай! — Андрей схватил Сурена за плечи.

— Подожди, подожди, печенка лопнет. О чем рассказывать?

— Об Арктическом мосте. Работа законсервирована, конечно. Какое к нему теперь отношение? Можно ли сразу по приезде в Москву ставить вопрос о возобновлении строительства?

— Нет, нельзя, — невозмутимо ответил Сурен, протягивая профессору прутик с восхитительно пахнущим шашлыком и кладя на огонь следующий прутик.

— Почему нельзя? — насторожился Андрей.

— Потому что этот вопрос давно уже поставлен и разрешен.

— Как так разрешен?

— Имеется правительственное решение продолжать строительство опытного туннеля в Черном море, и сейчас мы все корпим над окончанием проекта подводного дока. Понимаешь?

— Какого подводного дока? — нахмурился Андрей.

— Обыкновенного подводного дока. Такая гигантская подводная лодка, внутри которой собирается туннель, а она постепенно отодвигается от берега.

— Постой! — воскликнул Андрей, больно сжимая Сурену руку. — Как ты сказал?

Сурен взглянул в изменившееся лицо Андрея и растерянно замолчал. Рука Андрея, сжимавшая локоть Сурена, вдруг ослабла и упала. Сурен тревожно покачал головой.

— Да-да… понимаю, — прошептал Андрей. — Как же я… как же я-то не догадался? Док движется под водой и словно соскальзывает с уже готовой трубы? А она все удлиняется и удлиняется?

— Совершенно верно, — кивнул Сурен, протягивая Андрею шампур с готовым шашлыком.

Андрей взял прутик с шашлыком и стал машинально ковырять им землю.

— Подожди, постой… что ты делаешь? — встрепенулся Сурен.

Вместо ответа Андрей вдруг бросил кулинарное произведение Сурена, вскочил на ноги, но тотчас сел.

— Нет-нет, ничего, — смущенно сказал он, понурив голову.

— Подожди, подожди… — придвинулся к нему Сурен, стараясь заглянуть ему в лицо. — Почему так?

— Ну вот видите, — виновато проговорил Андрей. — А я здесь пас коз… Козочек пас…

— Ай-яй-яй! — вдруг перебил его Сурен, хитро прищурившись. — Как же ты забыл?

— Что забыл? — нервно спросил Андрей.

— Забыл про подводный док. Ведь ты сам объяснял мне его проект.

— Я? Объяснял? — удивился Андрей.

— Там, в Ялте, после катастрофы, когда ты в бреду лежал, а я около тебя вместо медсестры был…

— Постойте, — поднял руку с шампуром профессор, — это уже почти по моей линии. В бреду рождается новая идея? Превосходно!

— Вот именно! — обрадовался Сурен. — Он в бреду метался и все утонувший туннель вспоминал. А однажды сказал: «Ничего, что он утонул… Раз он „утопия“, надо его сразу утопить…»

Эта уже знакомая Андрею игра слов сразу развеяла его недоверие, хотя и была «лежащей на поверхности» остротой. Сурен продолжал:

— И ты сказал, что надо его строить по-другому: удлинять с помощью специального подводного дока. Понимаешь, какую ты умную вещь сказал? Я даже удивился. А в этом цимес, как в шашлыке! Ва!

— Очень интересно: замечательное изобретение подсознательно рождается в мозгу больного.

Андрей сидел ошеломленный и вконец сконфуженный. Теперь он готов был без конца расспрашивать Сурена о подробностях и технических деталях этого нового, оказывается, им же самим придуманного проекта, но ему было стыдно за свое поведение, столь похожее на вспышку авторского самолюбия и нетерпимости.