Александр Казанцев - Полярная мечта (Мол Северный, часть 1)

.. Вверху над островом он расползся мохнатым грибом, как низкая туча. Федя невольно бросился в сторону, но потом остановился и повернулся лицом к пожару. Круглыми, сухими глазами смотрел он на огонь. Ему было страшно, хотелось зажмуриться, убежать, спрятаться. Но он стоял не двигаясь, не в силах сделать ни одного шага... Когда дядя Саша обнял его за плечи, мальчика било крупной дрожью. Полярник молча прижал его к себе, но никак не мог справиться с маленьким телом. Ветер погнал дым на полярника с мальчиком. Стали слезиться глаза. Гидролог плотнее прижимал уткнувшегося лицом в его меховую куртку паренька. Обоих душил кашель. Полярник силой заставил Федю обежать дом. Может быть... может быть, все-таки Иван Григорьевич и Марья Семеновна успели выскочить!.. Но с другой стороны дома было пусто и холодно. Дул ветер, острые снежинки били в щеки. Ветер раздувал костер из дома и самолета. Бревна трещали, горели, как просмоленные. Рухнула покосившаяся стена. Сноп искр взметнулся в небо, и красные звездочки понеслись над снегом. Гидролог оттащил Федю в сторону. Мальчик сел на снег, спрятав голову в колени. Остренькие плечи его вздрагивали, хотя рыданий и не было слышно. Гидролог понимал, что творилось в сердце его маленького друга, но он не мог произнести слов утешения. Ему казалось, что такие слова оскорбят сейчас Федю. Надо заставить его что-то делать! Он звал, тормошил мальчика, но тот лишь мотал головой. Тогда дядя Саша крикнул: - Аврал! И мальчик вскочил, вскочил, не понимая ни значения слова, ни требования дяди Саши, растрепанный, заплаканный, испуганный. - Склад спасать надо! - крикнул дядя Саша. Склад почти примыкал к дому. Огонь мог легко перекинуться на него. Дядя Саша ринулся, как показалось мальчика, в самое пламя. И тогда Федя тоже бросился в огонь. Сильная рука дяди Саши удержала его. Скрипнула открытая дверь склада. Ею можно было прикрыться от жара. Защищая лица рукавицами, Федя и дядя Саша подбегали к двери склада, хватали несколько банок консервов или ящик с галетами и тащили все это подальше от огня. К счастью, ветер переменился и понес черный дым в противоположную от склада сторону, но дядя Саша заставлял Федю носить продовольствие и складывать его поодаль на снег. Теперь это было уже не нужно, но гидролог боялся оставить мальчика без работы. Наконец, совсем уже измученные, они сели на ящики, не спуская глаз с пожарища. Наступило самое тяжелое. Нужно было что-то сказать. - Вот, брат... - начал гидролог, - остались мы одни... Мальчик зарыдал. Долго сидели молча. Дядя Саша только крепко сжимал рукой плечо мальчика. И эта мужская ласка подействовала на мальчика лучше любых слов. Он замолк. - Ты помни, - строго сказал дядя Саша, - я у тебя на всем свете один... Да и у меня никого нет. И снова молчали, смотрели на догоравший пожар. - А провианту у нас, Федя, достаточно... проживем... Нас хватятся. Пришлют помощь. Федя искоса посмотрел на своего друга. Ему вдруг показалось, что этот большой и сильный мужчина ищет поддержки в нем, в Феде. И он сказал через силу: - Корабль пробьется... Федя поднял голову. Что-то ушло от него, чтобы никогда не вернуться... И он в первый раз с ненавистью посмотрел на торчащий из огня закоптелый фюзеляж. Ненависть сильнее отчаяния. Мальчик встал. Он готов был сейчас же забраться в самолет. Полярник удержал его. Пожар то затухал, то разгорался снова. Падало какое-нибудь бревно, головешки разлетались и трещали в снегу. Солнце скрылось. Дядя Саша придумал новую работу. Он взял на складе багор и начал растаскивать бревна. Федя помогал ему. В снегу бревна шипели, испуская удушливый дым. Через развалившуюся стену стала видна почти целая плита, у которой обычно хлопотала Федина мама. Гидролог увел мальчика, он не хотел, чтобы тот видел... Нужно было вырыть могилу. Вдвоем топорами вырубали они яму в промерзшем грунте. О том, что это можно сделать позднее на месте пожарища, где земля оттаяла, оба даже не подумали. Ударяя ломом землю, дядя Саша сказал: - И знаешь, какой у нас теперь с тобой долг? Сообщить надо о непрошеном госте. Мальчик не ответил. Даже дядя Саша не знал, о чем он думал. Может быть, тяжелая работа притупила сознание. К утру огонь погас. В дымящихся развалинах виднелся изуродованный фюзеляж самолета, ржавый, с черными подпалинами. Серебристым остался только хвост. На нем не было опознавательных знаков. Они были закрашены. Дядя Саша не позволил Феде идти на пожарище. Он один пробирался по дымящимся бревнам. Подошвы сапог жгло. Приходилось то и дело спрыгивать в снег. Александр Григорьевич с трудом узнавал место, где прежде были комнаты. Вот тут к кухне примыкала кают-компания. В нее и ударился носом самолет. Сюда выходили двери радиорубки, комнаты Тереховых и комнатушка гидролога. Теперь ничто не напоминало о них. Один, без Феди, перенес дядя Саша в вырытую могилу обгоревшие трупы его родителей, прикрыл их брезентом и только тогда позвал мальчика. Оба бросали в яму комья мерзлой земли. В изголовье холмика Федя воткнул погнутый ствол винтовки с обугленным ложем.

Глава вторая

ОТКРЫТ ОКЕАН

Забрались в самолет только к вечеру. На этот раз Федю нельзя было удержать. Увидеть в самолете ничего не удалось. Все сгорело. Только в самом хвосте каким-то чудом уцелела резиновая лодка. Дядя Саша задумчиво теребил бороду. Такая лодка имеется в любом самолете, летающем над морем. Свернутая, она портативна. Ее можно надуть приделанными к ней мехами. Тогда она выдерживает несколько человек. На острове не было лодки. Остались только весла от шлюпки, которую осенью унесло прибоем. Дяде Саше вспомнилось, как бросился он тогда в холодную воду. У него захватило дыхание, словно он опустился в кипяток. Пришлось ни с чем вернуться на берег. Гидролог и мальчик, не сговариваясь, пошли к берегу посмотреть льды. Федя оглянулся на могильный холмик, который уже начало заносить снежной крупой. За время пожара ледяные поля отодвинулись. По морю гуляли вихрастые свинцовые волны. Разглядеть соседний остров не удавалось, хотя он был и близко, сразу же за горизонтом. Дядя Саша ничего не сказал Феде, но тот и без слов понимал. Там рудники и рация. Можно послать донесение о вторжении неизвестного самолета в наши северные пространства. Вернувшись, они осмотрели резиновую лодку. В трех местах резина прогорела. Гидролог задумался. Льды угнало ветром. Пролив очистился. Что, если переправиться в бухту Рубиновую в этой лодчонке? Пусть даже волной захлестнет - не утонет. Резиновая! Вот только льды... Гидролог решил посоветоваться со своим юным товарищем: не починить ли лодку, чтобы на ней... через пролив... в бухту Рубиновую? Мальчик больше всего боялся, как бы не усомнился в нем дядя Саша, как бы не подумал, что он трус. Многозначительно наморщив лоб, Федя сказал: - Лодка ничего себе... если починить... Решение было принято. Мальчик уже больше не плакал. Он деятельно помогал дяде Саше. Сделали клей, растворив в бензине кусочек каучука. Гидролог отрезал его от подошвы своих парадных ботинок, которые, как и бензин, хранились на складе. Резину для заплат они взяли от внутренних переборок лодки. Заклеив дыры, надули лодку и спустили ее на воду. Конец веревки, привязанный к корме, держал, стоя на берегу, Федя. Лодка подпрыгивала на волнах, ударяясь дном о камни, когда волна отбегала. Забравшись в лодку, гидролог убедился, что она выдержит не только двух человек. Он смотрел снизу на мальчика. Волны разбивались о скалы. Облака брызг то и дело скрывали коренастую фигурку. Пролив по-прежнему был чист. Если еще сутки в нем не будет сплоченных льдов, можно добраться до соседнего острова. Решено было захватить с собой все наиболее ценное. Возможно, что на рудниках нет метеоплощадки. Ведь Службу погоды несла сгоревшая теперь полярная станция. Если захватить приборы, можно будет возобновить передачу метеосводок. Федя снял все самописцы и термометры, даже залез на столб, чтобы достать флюгарку. Скоро сборы были закончены. Еще раз проверив лодку, дядя Саша вытащил ее на прибрежный лед и отправил Федю в сарай спать. Если на рассвете в проливе будет льдин достаточно, чтобы унять разыгравшуюся волну, и в то же время не слишком много, можно тронуться в путь. Уснуть гидролог не мог. Имел ли он право рисковать жизнью мальчика? Не лучше ли сидеть на острове и ждать помощи? Дядя Саша одиноко бродил по пожарищу. Как поступил бы сейчас Иван Григорьевич? Конечно, решился бы плыть! Ведь необходимо известить обо всем, что произошло. И, кроме того, надо возобновить работу метеостанции. К утру подул резкий ветер. Когда выглядывало солнце, над камнями в мельчайшей водяной пыли загоралась радуга. Дядя Саша разбудил Федю. Мальчик хмурился и ничего не понимал. - Собирайся, поплывем. Прощаться с могилой ходили вместе. Опустили головы, держа шапки в руках, и думали. И те, кто лежал в земле, стояли перед ними живыми. Нельзя было представить, что их нет... Весла от старой шлюпки хранились в сарае. Их приспособили к трофейной лодке и отплыли. Лодка была изрядно загружена. Кроме метеоприборов, пришлось взять провизию и оружие. Федя сидел на руле, дядя Саша греб. Отплыть от берега было трудно, волны вскидывали лодчонку. Она то проваливалась, то взлетала на гребни волн. - Как на качелях! - крикнул дядя Саша, стараясь подбодрить мальчика. Лицо Феди оставалось сосредоточенно серьезным. Вдали от берега качка стала меньше, а может быть, они просто привыкли к ней. Конечно, мальчишка был прирожденным моряком. Кто из его сверстников выдержал бы такую качку! У гидролога и то помутилось в голове, хоть он и работал веслами. Выйдя из полосы прибоя, он стал грести медленнее, чтобы сохранить силы на весь переход. Некоторое время около лодки плыла нерпа. Она высунула из воды круглою головку и смотрела на людей. Стрелять никто - Федя тоже был прекрасным стрелком - не стал: все равно ее не возьмешь с собой. Островок удалялся. Тоненькая радиомачта то появлялась, то исчезала. Торчавший вверх хвост самолета уже не был виден. Шел мелкий снег. Льдины встречались чаще. Гребцы легко огибали их, и дядя Саша начал думать, что все это не так уж страшно. К тому же ветер переменился и стал попутным. Гидролог рассчитывал еще засветло достигнуть острова, а на следующий день обогнать его и добраться до бухты. К полудню сказалась усталость. На руках появились мозоли, скоро они превратились в кровавые. Однако нужно было грести. Ветер снова переменился и стал дуть в бок. Гидролог предпочел бы даже встречный ветер. Боковой особенно неприятен. Волны били в низкий борт. Лодку заливало, и Феде все время приходилось котелком вычерпывать воду. Против волн идти было невозможно: сбились бы с курса. И лодку могло пронести мимо острова, мимо цели. С болезненной остротой чувствовал дядя Саша свою ответственность за жизнь мальчика. - Одни мы с тобой, Федя. Со мной в Арктике останешься? - спросил гидролог, налегая на весла. - Останусь. - Льды с тобой изучать будем, - продолжал дядя Саша, произнося слова в ритм гребле и подозрительно вглядываясь в горизонт. Небо спустилось почти к самой воде. То и дело молниеносными метелями проносились снежные заряды. Издали они казались огромными косыми столбами. Серая мгла на мгновение скрывала все вокруг. Волны бесились. Любая блуждающая льдина могла распороть лодчонку, а их становилось все больше и больше. Покачиваясь, проплывали они мимо, грозя задеть лодку. Пришлось перестать грести. Дядя Саша стоял на коленях и веслом отталкивался от напиравших льдин. Лодочка медленно поднималась вместе со всей громадой окружавших ее льдов, потом так же медленно опускалась. Гидролог теперь заботился только о том, чтобы льды не раздавили утлое суденышко. О выборе направления нечего было и думать. Но вот показался остров: лодку проносило мимо него. Гидролог стал отчаянно прорываться к берегу. Он не смел взглянуть на мальчика. А Федя стоял в лодке и так же упорно, как и его старший товарищ, отталкивался от льдин вторым веслом. Вокруг все было бело от льдин. Откуда их принесло столько? Они уже распороли в одном месте обшивку. Лодка дала течь. Счастье, что водой заполнялся только один отсек, в котором не повредили переборку, не израсходовали ее на заплаты. Лодка глубоко осела. Федя вычерпывал воду. Лодочка каждую минуту могла затонуть, и гидролог решил выбраться на ближайшую льдину. Навсегда запомнился ему омерзительный скрип резины, словно по мячу проводили ладонью, - льдины терлись о борта. Вот и мыс острова, на нем - скала Рубиновая, непередаваемого красноватого цвета... за нею бухта с рудниками на берегу. Но скала удалялась... - Дядя Саша, что это стучит? - спросил мальчик. Гидролог ничего не слышал, у него стучало в висках от усталости. - Стучит, стучит, - настаивал мальчик. Дядя Саша прислушался. Да, по воде доносился ровный стук мотора. - Катер! Неужели катер? Конечно, он должен быть на руднике! Лодочку заметили. Ведь зимовщики, изучая движение льдов, часто смотрят в бинокли. Дядя Саша сбросил ватную куртку, прикрепил ее к веслу и начал размахивать им над головой. Ему стало жарко, лоб покрылся потом, обледеневшую же бороду запорошило снегом. Катер! Катер! Дядя Саша и Федя еще не видели его, но слышали, определенно слышали! Скоро они увидели катер. Дойдя до сплоченного льда, он стал пробираться между льдинами. Остров удалялся, но теперь это уже не казалось страшным. Катер подошел совсем близко. Два моряка спрыгнули на льдину. Побежали. Федя видел распахнутые полушубки... тельняшки... Они расплывались, словно он смотрел через мокрое стекло. Еще через несколько минут спасенных отпаивали горячим чаем из термоса, расспрашивали... Гидролог не мог говорить от усталости: две последние ночи он не спал. Федя же рассказывал, что и как произошло. О родителях он умолчал, но моряки поняли все без слов. Через полчаса геологи с рудников обнимали спасенных полярников. Выслушав гидролога, начальник рудников пообещал оборудовать метеоплощадку, но предупредил, что Александру Григорьевичу с мальчиком, очевидно, придется отправиться для личного доклада на Большую землю. Ледокольный корабль "Лейтенант Седов" в эту навигацию непременно должен зайти в бухту Рубиновую, - он и заберет с собой перебравшихся через пролив полярников.

Читать дальше