Александр Казанцев - Тревоги ледяного грота (Купол Надежды - 3)

Все это заметила Шали Чагаранджи и удивилась. Разве в Городе-лаборатории, где нет пьющих, можно представить себе драку? Скорее всего человек упал и ушибся. Она пожалела его.

Хорошенькая стюардесса влюбленно не отходила от Шали Чагаранджи. Сама она имела осиную талию, стройную фигурку и мечтала стать кинозвездой.

Шали Чагаранджи была приветлива с Бетти, узнала все заботы и мечты американки. Если в Индии будет сниматься задуманный Чагаранджи фильм о женщинах разных рас и народов, там найдется роль и для Бетти.

Девушка не могла сдержать слез благодарности. Свет юпитеров, кинокамеры, экран!..

Чемодан Генри Смита лежал на его кресле в почти пустом салоне, где расположились все пассажиры и куда вместе с Бетти поднялась наконец и Шали Чагаранджи.

А Генри Смита все не было!

Лорд Литльспринг пребывал в недоумении. Командир самолета, широкоплечий атлет из Атланты со стальными глазами и мужественной ямкой на подбородке, уже несколько раз подходил к председателю комиссии, торопя с вылетом.

Сверхзвуковой лайнер типа "Конкорд", походивший на доисторического ящера с готовой открыться зубастой пастью, которая вовсе не была пастью, а лишь кабиной пилотов, легко разбежался по гладкой взлетной полосе и вырвался из ледяной пещеры прямо в воздух.

Летчик из Атланты припомнил рассказы отца, ветерана второй мировой войны, о скрытых аэродромах, откуда истребители так же вылетали из-под земли, как сейчас лайнер из ледяного грота.

Самолет сразу же начал набирать высоту. Внизу виднелась зеленоватая бухта с беленьким пятнышком антиштормового корабля "Иван Ефремов", который уплывет теперь обратно уже без членов Особой комиссии ООН, но с непонятно почему опоздавшим Генри Смитом на борту.

Воздушный лайнер ушел в стратосферу, где и развил свою сказочную скорость.

- О Бермудском треугольнике рассказывают много басен, - со смеющимися глазами говорила стюардесса, - но, поверьте мне, мы десятки раз пролегали над этими будто бы гиблыми местами и, как видите, с прежним комфортом доставляем вас в Нью-Йорк. Не угодно ли кому-нибудь из вас виски с содовой, коньяку, пива или кока-колы?

К удивлению стюардессы, даже мужчины попросили кока-колу.

Раздав всем фигурные бутылочки безалкогольного напитка, Бетти остановилась перед чемоданом, лежавшим на кресле опоздавшего пассажира, и с очаровательной улыбкой, которая украсила бы экран, сказала:

- Ну вот вам, леди и джентльмены, еще одно опровержение страшных легенд. Мы вполне благополучно пролетаем над Бермудским треуголь...

Она не договорила.

Страшный взрыв разорвал в клочки бедную девушку с ее заботами и мечтами, уничтожил и обожаемую ею Шали Чагаранджи и всех остальных членов Особой комиссии ООН, находившихся в салоне.

Взрывной волной вышибло дверь в радиорубку и оглушило радиста, который ничего не успел передать в эфир.

Только пилоты в своей вынесенной вперед кабине, похожей на голову птеродактиля, остались живы.

- Бермудский треугольник, - многозначительно сказал первый пилот, спокойно снимая ненужный шлем с наушниками и потирая пальцем ямку на подбородке. - Уровень океана, парень, здесь на целых двадцать пять метров ниже, чем в любом другом месте. Мы проживем, пожалуй, на доли секунды дольше. О'кэй?

- Не так ли кончали и наши предшественники, шеф? - невозмутимо отозвался второй пилот, с трудом удерживаясь в наклоненном вперед кресле и глядя на приближающиеся снизу свирепые волны океана.

Глава седьмая

"ЧУДОМ УЦЕЛЕВШИЙ"

"Все мы в Городе-лаборатории были потрясены известием из Нью-Йорка. Самолет с комиссией ООН исчез...

Генри Смит успел передать по радио, будто комиссия на своем завершающем заседании вынесла решение об отрицательном отношении к эксперименту, разукрасив репортаж описанием ужасов отравления искусственной пищей всех членов комиссии.

Николай Алексеевич не выдержал и, вне себя от горя и гнева, слег.

Как же я была слепа, выслушивая пошлые любезности американского журналиста! И вот столкнулась теперь с его подлинной сущностью, с наглой ложью, спекуляцией на проведенной кем-то диверсии! Все это подкосило Николая Алексеевича. Ведь лорд Литльспринг, прощаясь, сообщил об одобрении комиссией деятельности Города-лаборатории вопреки результатам диверсии.

Я ничего не могла выяснить на заводе. Кто, когда и как мог совершить это гнусное злодеяние, которое ставило весь наш Город Надежды в затруднительное положение. Мы не только срывали поставки питательных продуктов в голодающие страны, мы не могли теперь даже прокормить население города. Я была в отчаянии.

Николай Алексеевич послал в ООН свое опровержение газетной "утки" Генри Смита, в ответ на что опубликовавшие "утку" газеты обрушились на академика Анисимова, который якобы не в состоянии опровергнуть факт компрометирующей искусственную пищу дегустации и все же решается якобы "в своих целях фальсифицировать решение погибшей комиссии. Бог да упокоит их души! Однако чудом оставшийся в живых единственный свидетель показывает иное!"

"Оставшийся чудом в живых!"

Я задыхалась от ярости, уподобилась львице, защищающей детенышей. Честное слово! Я стала "следователем", хотя никто не уполномочил меня на такую деятельность. Решила вывести на чистую воду этого "пирата печати", сумевшего обмануть и усыпить меня! Я почти ненавидела себя! Право-право!

Конечно, теперь, спустя какое-то время, я допускаю, что моя "самодеятельность" могла принести больше вреда, чем пользы. Я делала все неумело, непрофессионально, давала виновным шанс укрыться! Выяснить по горячим следам то, что я была в состоянии, все-таки полезно. Даже пусть меня осудят за мои действия, но я такая, какая есть. Тем более что даже Николай Алексеевич, видимо, допустил ошибку, слишком доверяя завербованным в Антарктиду энтузиастам. У нас не имелось в городе, насчитывающем несколько тысяч жителей, ни полиции, ни судебных органов, как нет их в обычных научных поселениях - полярных станциях, экспедициях и тому подобное. Так решили в ООН.

Неожиданно Генри Смит явился сам, решил наглой прямотой "разоружить" меня.

Он был возбужден, одет неопрятно, небрит, говорил отрывисто, перебивая сам себя, изображая человека, перенесшего величайшее потрясение.

- Мэм! Именно к вам я хотел прийти к первой! - начал он. - Перед вами чудом уцелевший. Я знаю, как волнуется сейчас весь Город-лаборатория. Не мне решать его судьбу. Достаточно того, что я сам определил собственную судьбу, не разделив участи тех, кто оказался на борту злосчастного самолета. Он исчез, исчез в районе Бермудского треугольника. И этим сказано все, ибо нет в мире места страшнее.

Я слушала Смита в кабинете Николая Алексеевича. Больного мужа осматривал сейчас в спальне доктор Танага.