Кирилл Бенедиктов - Путь шута

На этот раз он не стал стучать — просто открыл дверь и вошел. За дверью оказалась комната с кроватью, столом и старым телевизором, по всей видимости, служившая хозяину мастерской спальней. Бурый и Лари Хоган были там — Лари смотрел телевизор, а его подручный сидел за столом и хмуро протирал тряпкой большой черный пистолет. Когда Ардиан перешагнул порог, Бурый встал и направил ствол пистолета ему в живот.

— Пиф-паф, — сказал он. — Ты покойник, Хачкай.

— Очень смешно, — хмыкнул Ардиан, стараясь не думать о том, что пистолет может быть заряжен. — Это и ость русский «БП»?

— Он самый. Ты принес деньги?

— Принес. — Ардиан похлопал себя по карману, в котором лежала бумажка в двадцать лек — настоящие деньги по-прежнему были спрятаны под стелькой кроссовки. — Но сначала я должен осмотреть товар.

— А ты разбираешься в русском оружии, парень? — лениво поинтересовался Лари Хоган. Толстяк по-прежнему смотрел в телевизор, но Ардиан не сомневался, что он делает это лишь для отвода глаз.

— Немного. Во всяком случае, достаточно, чтобы отличить китайскую подделку.

— Смотри. — Бурый толкнул пистолет через стол, и тот заскользил по полированной поверхности. Ардиан подхватил его у самого края. Оружие оказалось непривычно тяжелым, неудобным для руки тринадцатилетнего мальчишки. Хачкай осмотрел пистолет, выщелкнул обойму — разумеется, пустую.

— Патроны?

— Все здесь. — Бурый похлопал ладонью по серой картонной коробке. — Но прежде ты должен заплатить.

Лари Хоган наконец повернулся к Ардиану.

— Деньги на стол, парень. Пушка у тебя — ты доволен?

Хачкай не стал отвечать сразу. Еще раз внимательно оглядел оружие, попробовал ход спускового крючка (тутой), пощелкал ногтем по трубе пламегасителя.

— Надо бы посмотреть, как она стреляет, — задумчиво проговорил он. — А то вдруг что-нибудь не так…

— Здесь собрался стрелять? — по-прежнему лениво спросил Хоган. — Хорош выделываться, гони деньги и уходи.

Ардиан положил пистолет и обойму на край стола и наклонился, чтобы снять кроссовку. Он уже примерно представлял себе, что произойдет дальше, но пистолет без патронов все равно был просто тяжелым куском металла.

Бурый перегнулся через стол и подхватил пистолет. Когда Ардиан выпрямился, держа в руке банкноту в сто евро, подручный Лари Хогана с треском загнал в «БП» новую обойму — на этот раз заряженную.

— Клади деньги и уходи, — процедил он, мерзко улыбаясь. — И передай Раши, что он просто тупой осел. Если бы мы не были такими добрыми, ты бы отсюда живым не ушел.

Ардиан замер. Улыбка на лице Бурого стала еще шире — парень был уверен, что напугал Хачкая-младшего до полусмерти.

— В следующий раз пусть решает свои проблемы сам, — добавил толстый Хоган. — Может быть, тогда у него что-нибудь получится. Ну, не стой столбом, давай деньги…

Ардиан медленно протянул сто евро Бурому. Рука его очень натурально дрожала.

— На стол! — прикрикнул толстяк, и Хачкай повиновался. Он положил банкноту на середину стола, чуть ближе к Бурому, чем к Хогану. Чтобы дотянуться до нее, толстяку пришлось бы встать. Пока он раздумывал, делать ему это или нет, Бурый, державший в правой руке русский «БП», протянул левую руку и схватил банкноту.

Ардиан бросился грудью на стол.

Его левая рука скользнула в карман, пальцы сомкнулись на рукоятке спринг-найфа. Полсекунды на то, чтобы вытащить руку из кармана. Еще полсекунды на то, чтобы щелкнула, распрямляясь, тугая пружина, выкидывающая лезвие.

Еще секунда — на замах и удар.

Две секунды — вполне достаточно, чтобы подготовленный боец почуял опасность и увернулся от нее.

Бурый не был опытным бойцом. Он был обычным уличным шакалом — трусливым и жадным. Когда нож опустился на его ладонь, он все еще пытался оторвать банкноту от стола. Пытался — и не понимал, почему это у него не выходит. Острое как бритва золингеновское лезвис вошло в мякоть между большим и указательным пальцем, пробило край банкноты и вонзилось в столешницу.

Бурый закричал.

Толстяк судорожно рванулся к Ардиану, но тот двигался гораздо быстрее. Не отпуская рукоятки ножа, он перекатился по столу и врезался в вопящего от боли Бурого. Вцепился обеими руками в его запястье и вырвал у него пистолет.

Что-то тяжелое просвистело в воздухе и ударило Хачкая между лопаток. Ардиан упал на колени и несколько мучительно долгих мгновений пытался вдохнуть в себя воздух. Потом что-то сухо щелкнуло, и телевизор перед ним взорвался россыпью стеклянных осколков. Ардиан понял, что нажал на спусковой крючок.

Он перевернулся на спину, вжимаясь затылком в жесткий, пахнущий пылью ковер, и выстрелил снова, на этот раз в потолок. Брызнула каменная крошка, и Хачкай увидел, как прянула назад нависшая над ним черная фигура. Он выставил перед собой пистолет и пополз к стене, помогая себе ногами. В обойме «БП» было двадцать патронов, два из них он уже израсходовал. Но и оставшегося бы ему вполне хватило.

Он уткнулся макушкой в стену и начал медленно подниматься по ней, внимательно следя за всем, что происходит в комнате, Бурый уже не стоял около стола, а сполз на пол, каким-то образом освободив руку. Теперь он сидел, прислонившись к кровати, обхватив голову окровавленными ладонями и тихонько подвывая. Нож по-прежнему торчал в столе. Толстяк, лицо которого казалось вылепленным из белой глины, забился в угол кровати и смотрел на Ардиана страшно расширившимися глазами. Что касается горбуна, то он медленно пятился от Ардиана, прикрывая лицо рукой. На полу, как смог заметить Хачкай, валялась тяжелая катушка с проводами и медным сердечником. Похоже, что именно она врезалась Ардиану между лопаток.

— Вы хотели меня ограбить, — тихо проговорил Ардиан. — Мой брат Раши был вашим другом, а вы решили, что можете устроить ему такую подлянку…

— Убирайся! — тонко закричал Лари Хоган. — Забирай свою пушку и убирайся!

— Ла-ри! — провыл Бурый. — Ты же не позволишь ему-уу-уйти!..

— Заткнись! — взвизгнул толстяк. — Ты, паршивый урод! Кто отдал ему пистолет, я? Уходи, Хачкай, и больше никогда сюда не возвращайся!

Ардиан удивился. Ему еще никогда не приходилось видеть, чтобы взрослый человек так позорно себя вел. Разумеется, у тех, кого он убивал, в глазах тоже вспыхивал страх… но очень ненадолго. А толстяк просто исходил страхом, будто тяжелым, кислым потом. Это было противно… и это странным образом завораживало.

— Я мог бы вас всех убить, — сказал Ардиан, наставив ствол на ходивший ходуном живот Лари Хогана. — А потом поджечь всю эту сраную мастерскую, так что никто никогда не узнал бы, что с вами случилось… И это было бы справедливо, потому что вы подлые люди. А подлые люди жить не должны.