Кирилл Бенедиктов - Путь шута

Мужской голос, густой и хрипловатый, ответил:

— Прошу прощения, милая Мира. Непредвиденные обстоятельства…

— Госпожа Мира, — звенящим голосом поправила его девушка. — Ты распустился, Олаф! Получишь за это десять лишних плетей!

«Ничего себе, — подумал Ардиан. — Она что же, пороть его собралась? Или я что-то перепутал? Вообще-то хлыст у нее есть… Но кто же к ней заявился?»

— Как прикажете, госпожа Мира, — прогудел Олаф. — Ваш покорный раб с удовольствием примет от вас не десять, а сто десять плетей…

— Ах, сто десять? — нехорошо рассмеялась девушка. — Что ж, глупый раб, никто тебя за язык не тянул…

Послышался хлесткий звук удара. Мужчина тихо вскрикнул.

— Это даже не входит в счет, — фыркнула Мира. — Считай, что это было приветствие. А теперь, как ты должен поприветствовать свою госпожу, Олаф?

В прихожей завозились. Ардиан так и не понял, что там происходило. Потом Мира громко скомандовала:

— Марш под душ, грязная свинья! И если я унюхаю даже слабый запах твоего мерзкого пота, чья-то задница превратится в кровавое месиво!

Ардиан прильнул к щели, через которую была видна дверь в ванную. Правда, угол обзора оказался таким неудобным, что позволял рассмотреть таинственного Олафа только до пояса. Ардиан увидел толстые ноги в небесно-голубых джинсах и внушительную задницу — очевидно, ту самую, которую Мира обещала запороть до крови. Он попытался лечь на пол, чтобы расширить зону видимости, но в этот момент Олаф скрылся в ванной. Полилась вода. Ардиан все же примостился на полу, решив, что разглядит гостя Миры, когда тот вернется в коридор.

Ему пришлось подождать. Олаф то ли слишком любил мыться, то ли был очень грязным. Возможно также, он боялся, что Мира приведет в исполнение свою угрозу. Так или иначе, Олаф вновь появился в коридоре, когда Ардиан уже начал беспокоиться, не смыло ли его ненароком в водосборник.

На этот раз джинсов на нем уже не было. Весь наряд Олафа состоял из пушистого полотенца, обернутого вокруг мускулистых бедер. Ардиан увидел волосатую грудь, мощные, покрытые рыжей шерстью руки и мужественное лицо с выдающейся нижней челюстью. Короткие светлые волосы были зачесаны назад, открывая обширные залысины. Больше никаких деталей разглядеть Хачкаю не удалось, потому что Олаф не стал задерживаться в коридоре, а поспешил в комнату. Оттуда донеслось какое-то невнятное бормотание, потом раздался грохот, будто что-то тяжелое упало на пол с большой высоты.

— Грязный мерзавец! — крикнула вдруг Мира. Тонко свистнул хлыст. — Я тебе покажу, как делать такие вещи без разрешения!

Ардиан почувствовал, как у него засосало под ложечкой. Он чувствовал, что в комнате происходит что-то нехорошее, возможно, даже опасное для Миры. Ему очень хотелось выбраться из своего укрытия и убедиться в том, что жизни девушки ничего не грозит… но она ведь строго-настрого предупреждала, чтобы он не пытался вылезать из чулана. К тому же сделать это тихо не было никакой возможности — дверь выглядела достаточно крепкой, а значит, единственный выход заключался в том, чтобы выбить замок, выстрелив в него из пистолета. «Подожду еще, — решил Ардиан. — Если услышу, что этот амбал обижает Миру, выйду. Фиг с ней, с дверью. Вон какой черт здоровый, такому справиться с девушкой ничего не стоит…»

Он прислушался, приложив ухо к двери. Судя по доносившимся из комнаты звукам — равномерному свисту хлыста и повизгиваниям Олафа — обижали там вовсе не Миру. Время от времени девушка удовлетворенно произносила что-то вроде: «Ну что, паршивец, не устал еще?», а здоровяк отвечал ей радостным мычанием. Ардиан никак не мог понять, чему он, собственно, радуется. Он живо представлял себе Миру, возвышающуюся над распластанным на огромной кровати Олафом и хлещущую его длинным хлыстом, но ничего, кроме отвращения, не испытывал. В конце концов он устал слушать однообразные выкрики Миры и невнятное бормотание ее гостя и занялся изучением чулана. Свободного места здесь едва хватало, чтобы повернуться. Коробки и пакеты, сложенные штабелями, громоздились до потолка. Ардиан расковырял дырочку в и без того протертом углу одной из коробок и просунул туда палец. Внутри оказалось какое-то стекло, холодное и гладкое на ощупь. Хачкай пересчитал коробки — их оказалось двадцать четыре штуки. Пакетов было побольше, но точное их число в темноте определить не представлялось возможным. Закончив с инвентаризацией, Ардиан сел на пол и постарался сосредоточиться на своих планах, однако как раз в этот момент характер звуков, доносившихся из комнаты, резко изменился. Теперь Мира заливисто смеялась, а Олаф издавал громкое звериное рычание. Свиста хлыста больше не было слышно, и Ардиан решил, что свою порцию плетей здоровяк на сегодня уже получил.

— Поехали! — громко воскликнула Мира и снова расхохоталась. Ее гость что-то ответил, но на этот раз Хачкай не понял ни слова. В комнате снова что-то загрохотало. Потом Ардиан понял, что шум приближается, и вновь прильнул к щели. Да так и застыл с раскрытым от изумления ртом.

По коридору двигалась удивительная пара. Мира, на которой из ее наряда остались только ботфорты и фуражка, сидела на широкой, как дверь, спине абсолютно голого Олафа, сжимая его бока сильными ногами. Сам Олаф перемещался по коридору на четвереньках, упираясь в пол здоровенными ладонями, и громко ржал, подражая лошади. Вид у него при этом был довольно смешной. Внушительное мужское достоинство торчало у него под животом, словно готовое к бою артиллерийское орудие. Когда Олаф миновал дверь чулана, направляясь в кухню, Ардиан увидел, что его задница действительно зверски исхлестана и напоминает красное седалище орангутана.

— Поворачивай! — закричала Мира, звонко хлопнув свою «лошадку» по голове. Олаф снова оглушительно заржал и сделал попытку подняться на ноги, чтобы развернуться в тесноватой кухне. Что произошло дальше, Ардиан не видел, но Олаф внезапно закричал, и в голосе его прозвучала неподдельная боль.

Крик перешел в мычание, потом затих. Некоторое время стояла мертвая тишина, потом Мира негромко произнесла по-албански:

— Как же ты мне надоел, грязный извращенец…

— Что? — плачущим голосом переспросил Олаф. — Что вы сказали?

— Я сказала, что в следующий раз за такие штучки порву тебе рот по-настоящему. А теперь, будь добр, заткнись и вези меня обратно. И чтоб без фокусов!

«Она ему солгала, — подумал Ардиан. — То, что она сказала по-албански, предназначалось мне. Хотела дать мне понять, что ее заставляют? Или она делает это за деньги? Конечно, за деньги… Но тогда получается, что моя Мира — шлюха?»

Он даже прикрыл глаза, пытаясь привыкнуть к этой мысли. Без толку. Все проститутки, которых знал Ардиан, походили на последних подружек Раши, — вульгарные, сильно накрашенные девицы, от которых постоянно пахло вином. К тому же Мира была фотомоделью, ее портреты украшали рекламные щиты на улицах Тираны… Нет, такая девушка просто не могла зарабатывать себе на жизнь, продавая свое тело. Но чем же тогда она занимается сейчас с этим Олафом? Ардиан вдруг с удивлением понял, что плачет. Слезы потекли без предупреждения — скатывались по щекам и исчезали в темноте. Он вытер их тыльной стороной ладони.