Марина Дяченко - Vita Nostra

Сашка оглядывалась вокруг, удивленно отмечая давно знакомые, но напрочь забытые подробности. Вот коричневая доска, как в школе. Вот щербинка на крашеной стене. Вот люди, которые были с ней рядом почти все лето; в какой-то момент они перестали что-либо значить, сделались прозрачными, как мыльные пузыри. Но теперь начался второй курс — и все приобретает новое значение.

Сама Сашка изменилась. Ее будто разобрали на части — а потом сложили снова, так что с первого взгляда кажется, будто все осталось по-прежнему. Даже ей самой иногда — вот сейчас, например — казалось, что она совершенно такая же, как прошлой осенью, когда они в актовом зале слушали «Gaudeamus».

Портнов развернул тоненький журнал в бумажной обложке.

— Гольдман Юлия.

— Есть, — Юлька сидела, скособочившись, и водила в тетрадке ручкой. Голова ее время от времени подергивалась.

— Бочкова Анна.

— Есть, — Аня то и дело моргала, слишком часто и нервно.

— Бирюков Дмитрий.

— Есть, — Дима прикрывал лицо рукой, как будто его слепило солнце.

— Ковтун Игорь.

— Есть.

— Коженников Константин.

— Здесь, — Костя поднял голову. Его волосы выгорели на солнце и топорщились, как солома. Он сидел рядом с Женей Топорко, но не бок о бок — между ними был пустой стул.

— Коротков Андрей.

— Есть, — летом Андрей зачем-то побрился наголо и был похож на очень свежего, загорелого призывника.

— Решили сэкономить на расческах? — Портнов прищурился. — Славно, славно, вам идет… Мясковский Денис.

— Здесь!

Совершенно ясно было, что группа полностью в сборе, но перекличка продолжалась, торжественная, как ритуал. Сашка глубоко дышала. Сам запах института, свежей краски, известки, пыли, липовых листьев за окном напоминал ей и подчеркивал: она жива, ее жизнь насыщена и ярка, все вернулось на круги своя: сентябрь, учеба, первая аудитория, солнечный свет.

— Павленко Елизавета.

— Я, — сказала Лиза.

На ней были широченные джинсы со спущенными вдоль штанин декоративными лямками. Странным образом эти мешковатые штаны только подчеркивали Лизину худобу и хрупкость; она загорела, и оттого ее светлые волосы казались еще белее.

— Самохина Александра.

— Я.

Портнов смерил ее взглядом, но ничего не сказал.

— Топорко Евгения.

— Есть!

— Вижу, вы славно отдохнули, — Портнов прищурился. — Выглядите, как после дорогого курорта.

Женя не смутилась. За прошедший год она здорово повзрослела, из девчонки-замухрышки превратившись в сексуальную пышную барышню. Школьные косички остались в прошлом: летом Женя завела себе короткую модельную стрижку. Загар на ее лице сочетался с нежнейшим румянцем, и, сидя рядом с Костей, она поглядывала на Портнова почти без боязни: красива, мол, сама знаю, ну и что?

Закончив перекличку, Портнов еще раз окинул группу взглядом поверх очков:

— Итак, мы отдохнули и готовы к новым свершениям. В этом семестре нас, как обычно, ждет напряженная работа. У вас появляется еще один специальный предмет — введение в практику. Читать его будет Николай Валерьевич Стерх, это очень хороший преподаватель, постарайтесь его не огорчать… Общеобразовательных предметов станет меньше. Обязательной для всех остается физкультура… Кто из вас уже разговаривал с первокурсниками, которые поселились в общежитие?

По рядам прошелся легкий шорох.

— Я разговаривала, — сказала Сашка. — У меня в комнате две девочки поселились сегодня утром. А что, нельзя?

— Можно. Но запомните: если кто-то из вас вступит в дискуссию с первокурсником относительно профиля нашего ВУЗа, его особенностей… Программы, стиля обучения… Этот человек будет держать ответ перед своим куратором. Поэтому лучше вам воздержаться.

Шорох голосов в аудитории сделался громче.

— А что им говорить? — спросил Коротков. — Если будут спрашивать?

Портнов неожиданно улыбнулся:

— Давайте полезные советы. Советуйте заниматься старательно и ничего не пропускать. Успокойте, если будут истерики. Вы же взрослые ребята, что-нибудь придумаете, вспомните, как вас самих морально поддерживали в прошлом году нынешние третьекурсники…

— Мы поддержим, — сказал Денис.

Сашка обернулась. Группа «А» второго курса смотрела на преподавателя; кто-то сидел, скособочившись. Кому-то трудно было сфокусировать взгляд. Кто-то подергивался, кто-то хихикал. Сборище уродов.

— Деструктивный этап у многих из вас еще не завершен, — сказал Портнов, будто отвечая на ее мысли. — Что совершенно ожидаемо при вашей лени и несобранности. Напоминаю: только тот, кто будет прилежно учиться, быстро и легко войдет в норму… в то состояние, которое кажется вам нормой на данном этапе. Напоминаю: спиртное в общежитии запрещено. Первокурсники, конечно, будут пить, и на первых порах их не станут за это наказывать. Но если я увижу у кого-то из вас в крови следы алкоголя… Я не говорю «наркотики», потому что тот из вас, кто хоть травку покурит на данном этапе обучения — обречен… Если я найду у кого-то в комнате спиртное, я сделаю так, что вас тошнить будет до старости при одном упоминании о водке. Ясно? Есть вопросы?

В его очках отражался оконный переплет. Вопросов не было.

— По организационным вопросам у меня все, — сказал Портнов. — Староста, учебники на столе. Раздайте каждому: текстовый модуль, ступень «четыре», и задачник, ступень «три».

— А я опять староста? — решился спросить Костя.

Портнов поднял брови:

— Группа, у кого-то есть другие кандидатуры?

— Пусть Самохина будет старостой, — сказала Лиза. — Она у нас отличница и общественный деятель.

Кто-то хихикнул, но смех быстро стих.

— У Самохиной, — сказал Портнов, не глядя на Сашку, — в этом семестре и без того достанет работы. Коженников, вы уже отобрали у нас две минуты. Делайте дело, прошу вас.

Учебники были старые и пахли пылью. Сашка не выдержала и открыла сборник упражнений на первой странице.

— Самохина! — окрик прозвучал, как удар. — Я никому не разрешал открывать книгу!

Она с неохотой захлопнула учебник. Первые строки самого первого задания успели вогнать ее в сладостную жуть.

Две недели, проведенные дома, обернулись для Сашки тяжелым трудом: приходилось ежесекундно одергивать себя, слушать, слышать, вовремя отвечать и улыбаться. Сашка старалась изо всех сил, но мама все равно тревожилась все больше.

— Саня, — спросила она как-то утром, когда они в квартире остались одни, — знаешь… Покажи руки.

Сашка сначала не поняла. Мама, оказывается, искала «дорожки» от уколов, и, не обнаружив их, не особенно успокоилась.

— Мама, это смешно. С чего ты взяла?!

— Ты странная. Отвечаешь невпопад. Смотришь… как-то отрешенно. Что с тобой, можешь мне сказать? Что с тобой?! Ты куришь? Дышишь? Глотаешь таблетки?