Игорь Колосов - Идущий

Куда важнее было то, насколько важен этот мальчик другим. Тем, для кого вызвать лучшего в городе лекаря, не было существенным расходом средств.

Совсем измучившись от предвкушения, раскидавшего перед внутренним взором заманчивые картины, наслаивавшиеся друг на друга, женщина решила подождать мужа. Он — практичный человек. Своё он не упустит. Вместе они придут к оптимальному варианту.

Она вошла в дом. В нетерпении, но теперь оно жгло её не так сильно. Меньше часа подождать. Не проблема. Она, бывало, ждала и подольше.

Да, с мужем ей повезло.

Лицо этого человека уже мало чем напоминало человеческое лицо. Изувеченное, скользкое от крови, ожогов и вывернутой местами плоти, оно, казалось, подрагивало, словно на нём была маска из желеобразного вещества. По большому счёту, назвать это лицом было невозможно.

Гурин отводил глаза, но некая немыслимая сила заставляла его снова и снова возвращать взгляд к исходной позиции. В этом присутствовало садомазохистское удовлетворение. И в то же время Гурин поймал себя на том, что даже сквозь его панцирь тысячелетнего равнодушия и чёрствости проникли щупальца чего–то похожего на жалость. Хлипкой, тонкой, как нить, но всё–таки жалости.

В подвале нехорошо пахло. Жженая плоть. Истерзанная стальными предметами, оставлявшими после себя удушающее свежий запах крови. Плоть, наполнявшая замкнутое помещение аурой чудовищной физической боли. Плоть, которую выжали на предмет нахождения в каждой отдельной клетке генетически заложенного страха.

Да, подумал Гурин, даже талхи не могут тягаться с человеческой Природой. Тот из монахов, что находился перед ним и внешне мало напоминал человека, выдержал чуть больше суток. Теперь Гурин понимал, что означало выражение лица Флека.

Правая рука Правителя смотрел куда–то в сторону, предложив Гурину спуститься в пыточную камеру комендантского корпуса Лакаслии. Гурин отнёс странный взгляд Флека на счёт прежней неприязни, которая чувствовалась с самого начала их совместных действий. Гурин понимал его. Признаться, он ожидал мер покруче, нежели заявление, что группа Гурина либо найдёт мальчика, либо умрёт в полном составе, независимо от того, кто виноват больше или меньше. Так или иначе, Гурин скорее удивлялся внешней отстраненности Флека, возглавившего поиски лично.

Однако, спустившись в подвал, Гурин осознал, на этот раз Флек испытывал нечто, не имевшее отношения ни к его людям, ни к самому Гурину. Флек также не был лишён обычной человеческой слабинки, что присутствует в каждом, и разница лишь в глубине, на которую её затолкали. Вид талха, которого пытали жутко и долго, вызвал у Флека некие ассоциации? Наверняка, подумал Гурин. Несмотря на репутацию, которой обладал ближайший советник Правителя. Возможно, Флека замутило от зрительной картины происходящего в подвале. Быть может, увиденное вызвало в подсознании вопрос, как бы сам Флек вёл бы себя на месте несчастного талха. В общем, вряд ли Флек испытал удовольствие, несмотря, что пытки дали желаемый результат.

При этом именно он являлся основной причиной происходящего. Именно Флек приказал захватить какого–нибудь талха. И пытать его. Как же иначе, ведь ни один талх не пойдёт против Ордена. Удивительно было уже то, что они всё–таки вырвали у него нужные сведения. История помнила немало случаев, когда талхи умирали, так ничего и не сказав. Особенно в те времена, когда Орден ещё не заработал теперешний статус практически равноправного партнёра, и Правители всячески пытались подмять монахов под свои требования. Как шептал Булох, заварил всё это Флек, и никто другой. Даже сам Правитель имел к этому отношение меньше, чем кто–либо из людей Гурина.

Людям Гурина, впрочем, это было на руку. Приостановилась прежняя суета, приправленная стопроцентной растерянностью, вызванной отсутствием малейшей зацепки. Мальчик, будто исчезнувший вместе с утренним туманом, хоть ненадолго перестал заслонять собой солнце их мира. Это была передышка. Энергия на какое–то время оказалась направлена в иное русло. При этом им быстро повезло.

От сыщиков коменданта Лакаслии стало известно об одном горожанине, появившимся в городе совсем недавно. Уверенности не было, но очень многое указывало на то, что это талх, прибывший выполнять функции связного. Так сказать, скрытый талх. Метод, который Орден использовал ещё в стародавние времена. На время потенциальных будущих конфликтов у талхов оказывались свои люди в различных городах, этих форпостах власти Правителя. Естественно, Орден не мог охватить все города. Не самые значительные из них оставались без лазутчика.

По–видимому, в Лакаслию отправили именно такого человека в связи с последними событиями.

Бедняга, неожиданно для себя подумал Гурин. Не упорствуй талх с самого начала, он бы избавил себя от подобных мучений. Гурин поморщился, выдыхая застоявшийся воздух, пропитанный свежей человеческой кровью, и покинул камеру, выбравшись наверх.

Флек невидяще смотрел перед собой. Гурин, сомневаясь, надо ли вырывать его из задумчивости, кашлянул. Сзади топтался Булох, поднявшийся из камеры следом за начальником. Тоже понимал, что предстоят срочные действия. Флек обернулся.

— По–моему, — произнёс он. — Связной Ордена сказал всё, что знал.

Гурин кивнул.

— Эти монашеские бестии, — продолжал Флек. — Всё–таки захватили мальчика.

Гурин снова кивнул и на этот раз заметил:

— Но монах, что захватил мальчика, один. И ему всё равно надо ждать подкрепление. До Антонии же от главного монастыря Ордена тоже не близкий путь.

Флек не стал комментировать это замечание.

— Кто из твоих людей самый быстрый наездник? — спросил он.

— Если не считать меня, Булох.

Флек задумчиво потёр подбородок холёными пальцами.

— Тогда ты, — констатировал он. — Ты должен оказаться в Антонии, как можно быстрее. Надеюсь, ты опередишь гонца, посланного туда вслед за тобой для страховки.

— Да, — подтвердил Гурин и на всякий случай спросил. — Как быть с талхом?

Он не был уверен, что Флек возьмёт связного на себя, и, значит, это оставалось его прерогативой, несмотря на то, что его отправляли в Антонию.

— Не беспокойся. Мои люди будут находиться в доме этого связного, пока не прибудет гонец Ордена. Они постараются ликвидировать его, и талхи ещё не скоро поймут, что связной в Лакаслии провалился.

Мужчина громко чавкал, шумно поглощая густую похлёбку из картошки и квашеной капусты. Он был недоволен, и женщина не решалась заговорить с ним. По крайней мере, пока он ужинал. Муж хмурился, но это никак не отражалась на его аппетите. Когда миска опустела, он отложил ложку и куском хлеба вычистил посудину до блеска.