Игорь Колосов - Идущий

Как и высчитал Гурин, к Антонии они приблизились глубокой ночью. Дорога была пустынна. Сказывалось не только время суток, Гурин уже знал, что ворота города закрыты, что прервало движение в этом направлении. Под стенами Антонии горели костры — там коротали прохладную ночь те, кто не попал в город, с товаром ли, просто к себе домой, и этих людей оказалось не мало.

Как только Гурин вместе с Гаром приблизились к Западным воротам, скопления людей у ближайших костров зашевелились. Гурин закричал, требуя именем Правителя поднять ворота. Сверху, из сторожевой башни высунули факел, пытаясь рассмотреть крикуна, нарушившего ночную тишь, и недовольный голос спросил, что за срочность. Слова Гурина подтвердил Гар. Гурин тут же добавил:

— Пошевеливайся, идиот! Если не хочешь, чтобы завтра тебя не изжарил на медленном огне лично сам Флек!

Это подействовало лучше любого пергамента. Имя первого советника Правителя было самым что ни на есть категоричным документом.

Ворота с тихим скрипом поползли вверх.

Из неразборчивой шевелящейся массы людей, хлынувшей к воротам, вынырнули несколько наиболее пронырливых человек.

— Не подпускай их! — приказал Гурин гонцу. — Это могут быть и талхи.

Гар выхватил меч, конь встал на дыбы, проскакал локтей двадцать в одну сторону.

— Прочь! — вскричал Гар, размахивая мечом.

Он остановил коня, вернул его назад. Один из подступивших едва не угодил под удар — острие меча прошло у него над головой.

Гурин, спешившись, быстро провёл коня, повернулся и крикнул:

— Теперь ты, Гар!

Гонец не заставил повторять себе дважды — ловко повернул коня назад и оказался внутри города.

Ворота тотчас же опустили. С некоторым промедлением к ним хлынула толпа. Послышались крики. Гневные, просящие, возмущённые, умоляющие.

Перед Гуриным возник сержант, начальник караула. Гурин крикнул:

— К коменданту! Быстро! Ты меня проведёшь к его дому! И свежего коня мне! Этот едва живой.

В темноте города Гурин ориентировался неважно, плюс опасное скопление людей, также ожившее в результате последнего события, и гвардеец решил, что с проводником окажется на месте быстрее. Сержант был расторопным — полминуты, и они уже запрыгнули на лошадей. Гурин хотел крикнуть Гару, чтобы тот также следовал за ним, но, оглянувшись, увидел, что ничего говорить не надо — гонец уже пристроился к ним.

Воины из заслона ощетинились копьями, заранее отбивая у горожан охоту попытать счастья и приблизиться к воротам.

— Дорогу! — дико закричал сержант, на всякий случай выхватив меч.

Никто и не пытался встать у него на пути.

Спустя несколько минут они были на месте. Гурин, спрыгнув с лошади, не дожидался вопросов.

— Если Мэль спит, будите его! — воскликнул он уверенным тоном.

По–видимому, комендант не спал, начальник охраны даже не заколебался, выполнять ли приказ. Гурина провели в дом, где его встретил комендант. Он был одет по форме, никаких домашних халатов, тапочек.

Гурин заговорил без лишних предисловий:

— В Лакаслии мы узнали место, где талхи должны временно спрятать мальчика, Гурин назвал адрес.

Комендант нахмурился, во взгляде появилось что–то непонятное.

— Что? — спросил Гурин.

— Десяток моих воинов во главе с лейтенантом Талем сейчас следят за этим домом.

— Раздери меня вепрь! — вырвалось у Гурина. — Только следят? Но ведь там, наверное, мальчик!

Комендант покачал головой.

— Не всё так просто. Я поговорил с двумя своими воинами, которым передавали о мальчике и талхах, и оказалось, что, скорее всего, это был один и тот же мужчина. Полной уверенности нет, но я так думаю. Мы поговорили с лейтенантом и пришли к выводу, что возможна ловушка со стороны Ордена.

Гурин помрачнел. Ему так хотелось до прибытия Флека восстановить прежний успех, но обстоятельства резко изменились. По дороге к дому коменданта сержант успел сказать Гурину, что в городе обнаружились талхи. Причём кто–то из Совета. Ситуация, действительно, получалась скользкой.

— У нас не те силы, — добавил Мэль. — Чтобы атаковать дом, где засело неопределённое количество талхов. Если это ловушка, и ребёнок, нужный Правителю, у них, им только и надо, что вырваться из города.

Гурин молчал, суматошно размышляя, отбрасывая одну мысль за другой, как ненужные вещи, некстати попадавшиеся под руки.

— Что ты посоветуешь? — спросил комендант, готовый отдать инициативу в руки гвардейца.

Гурин пробормотал:

— Кто знает этих псов? Может, они действительно послали сюда кого–нибудь из Совета. Если так, в городе их больше десятка. О, Небо!

Возникла пауза, и на этот раз комендант не прерывал размышления гвардейца. Наконец, Гурин произнёс:

— Флек прибудет сюда утром. Рано утром, я надеюсь. С приличным отрядом. Достаточным, чтобы согнуть в бараний рог хоть всю верхушку Ордена. Не подождать ли нам его?

Мэль подвёл итог:

— Значит, нам надо сохранить всё, как есть, и этого будет достаточно.

Мастер, толстый, неповоротливый, передвигался медленно, и мужчина, шедший рядом и с нетерпением поглядывавший на него, не выдержал:

— Отец, нельзя ли побыстрее?

Мастер фыркнул, недовольно покосился на задавшего вопрос, и тот смущённо отвёл глаза.

— Побыстрее? — переспросил мастер, приостанавливаясь, словно хотел проучить наглеца. — Ты и так поднял меня ни свет ни заря. Я уже не помню, когда мне приходилось вставать так рано даже по работе.

Мужчина чуть слышно вздохнул. Да, он действительно пришёл рано, буквально вытолканный из кровати своей неугомонной женой, однако прошёл почти час, прежде чем они с мастером покинули его дом. Тот копошился столько, что ни о каком рано уже не могло быть и речи.

— Я не хотел, чтобы из–за меня, отец, ты с опозданием начал работать, попытался оправдаться мужчина.

— Работать, — повторил мастер, отдуваясь, отирая пот со лба широким застиранным платком. — Чую я, если эта канитель с воротами продлится, мне будет не до работы.

Мужчина заискивающе улыбнулся.

— Это всё из–за мальчика. Как только комендант получит его, ворота сразу откроют, вот увидишь, отец.

Мастер снова фыркнул, но не возразил. И, странное дело, ускорил шаг.

На улице перед домом коменданта суетились кучки зевак, не то, что перед воротами, но ещё вчера людей здесь было значительно меньше. Из–за высокой, в два с половиной человеческих роста, стены виднелись крыша воинской казармы и верхний этаж особняка коменданта.

Мастер двинулся к воротам, где был вход на эту запретную для простых горожан территорию. Дверь в воротах была заперта. Перед ней стояли двое стражников. Мужчина, боязливо оглядываясь, просеменил следом. При виде приближающихся людей воины, как по команде, положили руки на рукояти мечей, висевших на боку.