Игорь Колосов - Идущий

Гурин гнал коня, едва справляясь с мыслью, как им повезло. И снова в Антонии. Этот город благоволил к нему. Не только к нему, но к нему в первую очередь. Только что он задыхался от ощущения краха и, значит, близости собственной смерти, и вот уже всё изменилось.

Какой–то горожанин знал, где находится мальчик. Невероятное дело, мальчик был вовсе не у талхов! Будь у Гурина время, он бы поразился этому факту больше, нежели это случилось в реальности. Под впечатлением изменившейся ситуации он испытал шок, и это не могло не сказаться. Лишь в глубине сознания мелькнуло нечто похожее на неверие. Ладно, мальчик обманул псевдовояк в Лакаслии, но талхов! Ребёнок не мог провести талхов, как обычных охранников, его спасение имело иное объяснение.

Но сначала нужно заполучить мальчишку. Гурин понимал, что талхи, продолжая поиски ребёнка, могли напасть на след раньше. Гурин рисковал испытать тот же крах снова. Несмотря на кажущуюся нереальность, от такого не отмахнешься.

Увлёкшись, он оторвался от гвардейцев, не замечая, как отскакивают в стороны прохожие, как они жмутся к домам. К счастью, он вовремя вспомнил о талхах. Это остудило пыл, заставило действовать разумно, с подстраховкой. Гвардейцы окружили дом, вынудив горожан обходить квартал. Гурин вошёл в дом следом за Булохом и двумя гвардейцами. Вернее ворвался. Он понимал, там могли оказаться вездесущие талхи, успевшие найти мальчика, но не успевшие покинуть дом.

Талхов в доме не было. Лишь испуганные хозяева, казалось, знавшие, что в их дом вот–вот ворвутся воины Правителя. Мать, обняв двух детей, жалась к стене в дальнем углу. Отец, встав перед ними, стоял с поникшими плечами и затравленным, тоскливым взглядом.

— Где мальчик? — заорал Булох. — Говори!

Гурин не зря достиг того положения в гвардии Правителя, что занимал сейчас. Он увидел лицо хозяина и понял, что тот ничего не скроет от гвардейцев. Гурин остановил Булоха и сказал всего одно слово мужчине:

— Говори.

Хозяин вздрогнул, но конкретное обращение одного из ворвавшихся в дом людей сказалось.

— Он только что сбежал из дома. Мы даже не заметили.

Один из гвардейцев кивнул, давая понять, что остальные комнаты действительно пусты.

Булох открыл рот, чтобы заорать, но Гурин жестом сдержал его. Гурину показалось, мужчина хотел сказать ещё что–то, хотел, но заколебался в самый последний момент.

— Ещё что–нибудь? — спросил Гурин.

Мужчина по–прежнему колебался. Один из его сыновей захныкал, несмотря на требование матери не подавать ни звука.

— Говори, не бойся, — заверил его Гурин.

Мужчина сглотнул, поморщившись, и решился.

— За ним уже приходил какой–то человек. Он угрожал мне кинжалом, но мальчик сбежал…

— Когда приходил? — перебил Гурин.

— Пять минут не прошло.

— Талх? — подал голос Булох.

Мужчина кивнул, но, не будучи в чём–то полностью уверен, растерялся и пожал плечами.

— Не знаю, — чуть слышно выдавил он.

— Они где–то рядом, — произнёс, разворачиваясь к выходу, Гурин.

Булох придержал его за локоть.

— Что делать с ним? — он кивнул в сторону хозяина, побледневшего при этих словах.

Гурин понимал, мужчина заслуживал даже смерти. Он держал мальчика в доме и никому об этом не сообщил. Однако сейчас не имело значения, умрёт он или нет. У гвардейцев не хватало времени и без этой проблемы.

— Позже, — буркнул Гурин и выскочил на улицу.

Посыпались указания. Гвардейцы засуетились, растягиваясь в разных направлениях.

— Прочесать всё! — орал Булох. — Каждый куст! И знайте, где–то поблизости талхи!

В тот момент, когда Гурин запрыгнул на коня, его слух уловил чей–то крик. Кричала женщина. В соседнем доме. Никто, возможно, не уловил этого крика, гвардейцы отвлеклись поисками, и будь этот крик первым и последним, для них бы ничего не изменилось. Гурин направил коня к соседнему дому, спрашивая себя, не померещилось ли ему это. Сейчас это было реальным, если учесть, что его суть требовала обнаружить след мальчика. Горячий след. Требовала во что бы то ни стало.

Он остановился, созерцая фасад дома, обычного дома для Антонии, ничем не примечательного, понимая, что уже не пройдет мимо этой слабой, ирреальной зацепки. Не сможет и потребует от Булоха проверить этот дом.

Этого не понадобилось.

Дверь дома распахнулась, и Гурин увидел женщину с ребёнком на руках, выбежавшую так, словно она убегала от самого вепря. В первое мгновение Гурин подумал, что она выносит мальчика, которого он искал. Не знай он этого ребёнка в лицо, он бы так и решил.

Гурин бросился к дому, на ходу спрыгнув с коня. Он не успел крикнуть что–либо гвардейцам, находившимся поблизости. К счастью, двое из них оказались расторопными и вбежали вместе с командиром, страхуя его.

Несколько рывков внутри дома, и Гурин остановился и замер. После чего он улыбнулся.

Перед ним находился тот самый мальчик. И он был измотан. Наверное, лечением людей.

— Привет, дружок, — пробормотал Гурин. — Ты не поверишь, как мы тебя обыскались.

— Спокойствие, спокойствие! — прокричал лейтенант Таль, пытаясь заглушить ропот толпы, недовольный и злой, как шум моря, подстёгнутого надвигающимся штормом.

Гурин, гарцевавший на лошади сзади, следил за реакцией горожан. Флек приказал ему быть здесь, несмотря на то, что им нужно поскорее решить то, как они покинут этот разворошённый муравейник, пусть и подаривший им удачу, муравейник, в чреве которого где–то находились талхи, чего не сбросишь со счетов, несмотря на многочисленность гвардейцев. Здесь был кто–то из Совета Ордена, и одно это говорило, что эти бестии пойдут на всё что угодно. И плевать они хотели на открытую конфронтацию с Правителем.

Они обсудят, как действовать, но после того, как лейтенант Таль сообщит народу, когда откроют ворота. Кто знает, не сочтут ли талхи этот момент наиболее удобным, чтобы нанести удар. Комендант, как и Флек, придерживался мнения, что монахам выгоднее откупорить клетку прежде, чем гвардейцы покинут город с добычей в виде чудесного мальчика. Гурин не был в этом уверен, но приказы не обсуждают. Он не хотел бы вызвать и кроху гнева у Флека после того, как всё удачно завершилось.

Булох с Камнем и Шрамом были сейчас у Восточных ворот. Комендант хотел послать туда ещё кого–нибудь, кто произнёс бы речь одновременно с Талем, посланным к Западным воротам, но Флек отговорил его. Он посчитал это за лишнее, и с этим Гурин согласился. Несмотря на величину Антонии, можно не сомневаться, слух разнесётся также быстро, как если бы ораторы выступили у обоих ворот.

Гурин испытывал беспокойство. Он знал, что такое талхи, тем более, если им нечего терять. То же самое понимал каждый из воинов, оказавшихся в заграждении Западных ворот. Они ощетинились копьями, приставили друг к другу щиты. Лошади фыркали. Те из воинов, кто был пешим, жались к всадникам, поглядывая на них с завистью. Гурин испытал это несвойственное для себя чувство, когда на секунду подумал о том, что у Восточных ворот, скорее всего, поспокойнее. Ведь там никто не сообщит время открытия ворот, и волнение горожан, которое, прежде всего, и захотят использовать талхи, вряд ли будет так сильно.