Д. Биленкин - ФАНТАСТИКА. 1966. Выпуск 1

— Проверим? Дайте мне карту.

Программа опыта: датчики, анализы, состояние собаки к началу охлаждения.

— Игорь, биохимические показатели нормальны?

— Да. Щелочной резерв крови чуточку понижен. Вводим соду.

— Мила, усильте дыхание.

— Юра, твое хозяйство в порядке?

— Ну, идеального порядка у нас никогда нет, но прилично. Думаю, что все запишем.

— Я не про записи. Будет ли работать автоматика?

— Не знаю. Должна бы, но кто его знает? Первый раз включаем.

— Ну начинайте.

Это значит начать поверхностное охлаждение, снизить температуру до тридцати градусов при собственном работающем сердце, а потом уже включать машину.

Собаку накрыли длинным футляром из оргстекла. На одном конце его — змеевик, соединенный с холодильной установкой, и вентилятор. Он создает потоки холодного воздуха.

Шерсть собаки обильно смочили водой.

— Мила, углуби наркоз и введи нейроплагики. Есть это в программе?

Это Юра. Так будет и мне командовать. Если решусь…

Включили холодильник, вентилятор. Крышка покрылась пылью тумана. Из дырок дует холодный воздух. Мороз пробегает по моей коже. Условный рефлекс.

Широкая бумажная лента медленно ползет в аппарате, и шестнадцать писчиков чертят свои кривые. Периодически включается аналог-код и записывает показатели цифрами на рулоне бумаги.

Охлаждение идет медленно. Шерсть мешает. У человека пойдет быстрее. Толя переключает датчики — везде одинаково: 35 градусов, 34 градуса, 33 градуса. Нужно примерно один градус в минуту, но идет медленнее. Ускорить нельзя.

А время идет. Приносят анализы, отмечают в таблицах новые цифры. Проводят линии на графиках. Добавляют лекарства, регулирующие тонус сосудов, сердечную деятельность.

— Какой минутный объем сердца, Вадим?

— Сейчас прикину.

— Что прикидывать — около полутора литров.

Это Юра. Быстро ориентируется в цифрах.

— Маловато. Может быть, нужно уже включить АИК? А то в тканях накопятся недоокисленные продукты.

— Температура — тридцать один градус. Давайте включим.

Остановили вентилятор. Подняли крышку. Холод прополз по комнате и растаял. Лето. Даже не верится, что там было всего плюс восемь градусов.

— Миша, у тебя все готово?

— Да, готово.

Миша — молодой техник, машинист. По-научному — оператор АИК. Работает под командой Поли.

— Включай. Проверь зажимы.

Послышался новый звук — мотор аппарата. Он все повышается, увеличиваются обороты. “З… з… з…” Неприятно.

Крышку снова закрыли. Загудел вентилятор.

Как-то они будут работать вместе — насос и сердце? Эта модель АИК не предусматривает синхронизации, но может давать почти постоянный ток крови. Однако это все равно плохо влияет на работу сердца. Нарушается регулирование.

Вадим и Юра внимательно рассматривают кривые на бумаге, ползущие по доске осциллографа.

— Производительность АИК — тысяча пятьсот миллиметров. Потребление кислорода снизилось приблизительно до пятидесяти.

Это значит, что свое сердце “плохо тянет”. Неважно, весь расчет на АИК.

— Юра, когда начнет работать автоматическое регулирование температуры?

— Да сейчас включим.

Переключает какие-то тумблеры на большом пульте. Это его гордость — программное управление всей системой.

Машина работает на режиме охлаждения — скорость циркуляции определяется этим.

— Сердце фибриллирует!

— Товарищи, смотрите за давлением в левом предсердии.

Сейчас решится, хорошо ли держат клапаны аорты, не будет ли кровь затекать в левый желудочек и растягивать его.

Все напряженно смотрим на кривые давления. Вадим кричит:

— Порядок! Давление в предсердии не повышается!

(Больше всего я боюсь этого момента. Порока сердца не было, а вдруг клапан закрывается неплотно? Тогда все кончено.)

— Ну, теперь переключайте насос на пульсирующий ток. Мы полагаем, что это важно для организма — пульсация крови.

— Автомат ведет себя хорошо. Смотрите, какая линия температуры!

— Подожди еще хвастать, как будет дальше.

— Я и не хвастаю…

— Да, да, знаем вас… (Это, конечно, Вадим.) Завидуют, наверное, физиологи Юре. И меня немножко ревнуют. Обижаются, когда я привожу инженеров в пример.

Культурный опыт. Все видно. Жаль только, что биохимия запаздывает. Когда и ее переведут на электронику, вот тогда будет дело! Температура венозной крови 16 градусов. Она красная, как в артерии. Потребление кислорода снизилось в пять раз.

— Иван Николаевич, наверное, пора разводить кровь. Иначе есть опасность склеивания эритроцитов.

Да, да, это очень важно. Повышается вязкость крови, могут закупориться капилляры в мозге. Нужно спешить.

— Юра, можно остановить АИК?

Остановили, пережали шланги. Из оксигенатора слили половину крови и заменили ее плазмой.

Вадим:

— Пускай! Кровь поставьте в холодильник. Еще пригодится.

Сажусь на свое место. От начала опыта прошел час. Немножко устал. Смотрю.

Самая шумная группа — физиологи. Вадим. Поля всегда с ним препирается. Разумеется, они на “ты”.

— Поля, смотри: течет из фланца!

— Это же ты затягивал. Мужчина! Ну-ка, Леня, подтяни.

Возня. Ничего.

Инженеры спокойнее. Красив этот огромный осциллограф.

Шестнадцать каналов, шутка ли!..

Игорь сообщает, что возрос гемолиз. Ничего, теперь гемолиз уже не так страшен. Кровь развели вдвое, минут через двадцать совсем заменим плазмой. И производительность уменьшим. Да, но как будем нагревать? Тогда ведь машине придется работать гораздо дольше.

— Послушай, Вадим. Сколько вы заготовили донорской крови?

— Три литра. А что?

— Мало будет. В ходе нагревания придется менять кровь, потому что гемолиз превысит допустимый уровень. Может быть, можно взять еще? Есть собаки?

— Собаки-то есть, да не проверены на совместимость.

— Но ведь еще не поздно. Распорядись.

Молчит. Где бы сразу выполнить, так он думает.

— Вот сейчас кровь заменим, и тогда смогу освободить Полю.

Ага! Значит, убеждать не придется. И тем более приказывать. Так и не научился приказывать.

— Температура уже девять градусов!

Нужно посмотреть все показатели. Подойти к столу, к Лене.

— Давайте поглядим вместе. Игорь, дайте ваш лист.

Собрались у стола. (Почему нет ни одной женщины среди моих старших? Поздно думать.) — Смотрите, Иван Николаевич, показатели просто прелесть: рН, напряжение кислорода в крови, в тканях. Это же главное!

— Калий низкий. Нужно добавить. А напряжение кислорода в венозной крови слишком высокое.

— Сейчас прибавлю воздуха к газовой смеси.

Температура теперь снижается медленно. Юра перевел автомат на другой режим.

Шесть градусов. Пять.

— Нужно совсем заменить кровь. Дальше охладим на плазме. Расходимся по своим местам. Для разговоров времени нет.