Джон Кристофер - Конец детства (сборник)

— Джексон, — выдохнул он. — Пойди постучи его по плечу и скажи, что мы хотим пива.

С побледневшим лицом Джексон подошел к роботу и легонько постучал того по плечу. Потом ударил сильнее, и робот, не сгибаясь, рухнул на землю.

Снова послышались торопливые приближающиеся шаги. Деккер, вжавшись в кресло, ждал. Оказалось, это Макдональд, главный инженер.

— Корабль, сэр… Наш корабль…

Деккер, глядя в сторону, кивнул.

— Я уже знаю, Макдональд. Корабль не взлетит.

— Крупные механизмы в порядке, сэр. Но вся точная аппаратура… инжекторы… — он внезапно замолчал и пристально посмотрел на Деккера. — Вы знали, сэр? Как? Откуда?

— Я знал, что когда-нибудь это случится. Может быть, не так, как сейчас, но этого следовало ожидать. Рано или поздно мы должны были споткнуться. Я говорил гордые и громкие слова, но все время знал, что настанет день, когда мы чего-то не предусмотрим, какой-то мелочи, и она нас прикончит…

Аборигены… У них совсем не было металла. Каменные инструменты, утварь… Металла здесь хватало, огромные залежи руды в горах на западе. И возможно, много веков назад они пытались делать металлические орудия труда или оружие, но спустя считанные недели все это рассыпалось в прах.

Цивилизация без металла. Культура без металла. Немыслимо. Отбери у человека металл, и он не сможет оторваться от Земли, он вернется в пещеры. У него ничего не останется, кроме его собственных рук…

В павильон тихо вошел Уолдрон.

— Радио не работает. И роботы мрут как мухи. Они валяются бесполезными кучами металла уже по всей базе.

— Сначала портятся точные приборы, — кивнул Деккер. — Часы, радиоаппаратура, роботы. Потом сломаются генераторы, и мы останемся без света и электроэнергии Потом наши машины, оружие легионеров. Потом все остальное.

— Нас предупреждали, — сказал Уолдрон.

— А мы не поняли. Мы думали, что нам угрожают. Нам казалось, мы слишком сильны, чтобы бояться угроз… А нас просто предупреждали

Все замолчали

— Из-за чего это произошло? — спросил наконец Деккер.

— Точно никто не знает, — тихо ответил Уолдрон. — По крайней мере, пока. Позже мы, очевидно, узнаем, но нам это уже не поможет… Какой-то микроорганизм пожирает железо, которое подвергали термообработке или сплавляли с другими металлами. Окисленное железо в руде он не берет Иначе залежи, которые мы обнаружили, исчезли бы давным-давно.

— Если это так, — откликнулся Деккер, — то мы привезли сюда первый чистый металл за долгие-долгие годы. Как этот микроб выжил?

— Не знаю. А может, я ошибаюсь, и это вовсе не микроб. Что-нибудь другое. Воздух, например.

— Мы проверяли атмосферу… — Деккер тут же понял, как глупо это прозвучало. Да, атмосферу анализировали, но как они могли обнаружить что-то та кое, чего никогда раньше не встречали? Опыт человеческий ограничен. Человек бережет себя от опасностей известных или представимых, но нельзя предсказать непредсказуемое.

Деккер поднялся и увидел, что Джексон все еще стоит около неподвижного робота.

— Вот и ответ на твой вопрос, — сказал он. — Помнишь первый день на этой планете? Наш разговор?

— Я помню, сэр, — кивнул Джексон.

Деккер вдруг осознал, как тихо стало на базе.

Лишь налетевший ветер тормошил брезентовые стены павильона.

И только сейчас Деккер впервые почувствовал запах ветра этого чужого мира.

Директор Йонсон открыл дверь элегантного гостиничного лифта и влюбленно пропустил вперед очаровательное создание, от которого исходил аромат дорогого меха и духов. Они прижались друг к другу на сиденье, и лифт устремился вниз. Дамочка подставила директору полураскрытый ротик, влажный от вина, и губы их слились в поцелуе. Они ужинали на террасе, под открытым небом, и сейчас отправлялись любить друг друга.

— Милый, как божественно было наверху, — шептала дама. — Так поэтично! Мне казалось, что я среди звезд. Только с тобой я поняла, что такое настоящая любовь. Скажи: ты очень меня любишь?

Йонсон ответил долгим поцелуем. Лифт продолжал спускаться вниз.

— Хорошо, что ты все-таки пришла, моя птичка, — добавил директор. — Я умер бы с тоски.

— Что поделаешь, дорогой? Он был невыносим. Как только я стала собираться, он спросил, куда я иду. “По-моему, я могу ходить куда угодно, — ответила я. — Я что — рабыня?” Тогда он присел на краешек стула и, пока я одевалась, не спускал с меня глаз. Я выбрала новое бежевое платье Тебе оно нравится? Какое из платьев мне больше всего к лицу? Правда, это очень симпатичное?

— Тебе все идет, дорогая, — сказал директор. — Но такой ослепительной, как сегодня, я тебя еще не видел.

— Когда я собралась выходить, он с такой силой схватил меня за руку, что она у меня до сих пор болит. Ты не можешь себе представить, каким он сделался грубияном. “Прощай!” — сказала я. Он не понимает слов. Совершенно нетерпим.

— Бедный мой цыпленочек, — прошептал директор.

— Как будто я не имею права повеселиться! Сплошной кошмар! Мне пришлось столько пережить! Не встреть я тебя, я никогда бы не узнала, что такое настоящая любовь.

— Любимая! — прошептал директор, привлекая ее к себе.

Лифт между тем погружался вниз.

— Милый, — продолжала женщина, высвобождаясь из объятий. — Мне так хорошо было сидеть с тобой и наслаждаться звездами. Никогда не забуду сегодняшний вечер. А с Арвидом это невозможно. Он все принимает всерьез. В нем нет ни капли поэзии — он не может ее почувствовать.

— Это непростительно, дорогая.

— Конечно, непростительно. Но зачем портить себе настроение? — улыбнулась дамочка, подставляя губы для поцелуя. — Мы ведь решили веселиться. Ты очень меня любишь?

— Я?! — воскликнул мужчина и изо всех сил наклонил даму назад, так что ей не хватило воздуха.

А лифт погружался вниз.

Директор, прижавшись к любимой, начал ее ласкать. Щеки женщины вспыхнули румянцем.

— В эту ночь мы будем любить друг друга как никогда. Правда? — прошептал он.

Женщина придвинулась к нему поближе и стыдливо закрыла глаза.

Лифт стремительно скользил вниз.

Он проваливался все глубже и глубже.

Йонсон вскочил с пылающим лицом.

— Что происходит с этим лифтом? — воскликнул директор. — Почему он не останавливается? Столько времени сидим и разговариваем! Ты не находишь?

— Да, милый, да! Время летит так быстро!

— Какое, к черту, быстро? Мы сидим здесь уже целый час! Что это означает?

Директор заглянул за решетку. Вокруг была кромешная тьма.

А лифт продолжал погружаться все глубже, с той же равномерной быстротой.

— Боже, что это означает? Мы проваливаемся в бездонную шахту. Мне кажется, что мы здесь вечность!

Они попробовали заглянуть в бездну. Но увидели лишь непроглядный мрак. А лифт все летел вниз.