Джон Кристофер - Конец детства (сборник)

У К.Саймака, быть может, срабатывает еще чисто “американское умение” легко сняться с места ради переселения в места с более выгодной работой, условиями жизни. Америка когда-то заселялась выходцами из Европы, людьми именно такой психологической хватки. Теперь “переселенческая психология” распространяется на космос, оживляя НФ динамичными и острыми сюжетами.

Писатели-фантасты составили уже богатейшую библиотеку-реестр того, что может встретиться людям на других планетах. Это — иные биологические и физико-химические системы, весьма своеобразные формы жизни. Такого рода литературу пора уже сводить в своеобразные учебные циклы для космонавтов, коль скоро речь зашла о подготовке первого полета человека на Марс.

Научная фантастика, утвердившись как особый жанр литературы, экстраполирует, заимствует понятия, характеристики, аналогии, присущие реалистической, научной литературе. Это дает ей возможность перебросить мосты через время и пространство, раздвинуть границы познания. Почему так впечатляет сюрреализм (фантастика) Босха, Брейгеля, Дали? Только потому, что она включает в себя реалии. Рассказ Дж. Болларда “Утонувший великан” напоминает сюрреалистические полотна реалистичностью деталей и ирреальностью картины в целом. Удивительное событие воспринимается людьми совершенно буднично и прозаично. Рассказ заставляет задуматься и ужаснуться: неужели мы и впрямь ленивы и нелюбопытны? Не хочется верить… В эпоху расцвета технической культуры фантастика стремится найти ответы на простые человеческие вопросы, разрешить возникающие затруднения. Давая возможность оценить альтернативы, варианты возможного и невозможного будущего, она помогает человеку принимать жизненно важные решения.

Отмечая достижения научной фантастики как полноправного жанра литературы, многие исследователи склонны считать, что, придавая художественную форму научным прогнозам, утопии, НФ все же не отражает жизнь во всех ее противоречиях, не дает столкновения характеров во всем их многообразии. Если говорить о фантастике в целом, видимо, это действительно так. Более того, определенная часть фантастической литературы, как и утопия, носит наркотический характер, пытаясь компенсировать столкновения с жестокой действительностью. Многие писатели не мирятся с этим и создают антиутопии (Е.Замятин, О.Хаксли), “реалистическую фантастику”. Еще К.Маркс критиковал утопизм немецкой философской и художественной литературы. Социальная детерминированность духовных явлений не означает пассивности, а предполагает активность, действие.

Чем с более раннего возраста человек осваивает “вторичный” опыт, “вторую реальность”, содержащуюся в искусстве, тем раньше к нему придет социальная зрелость. И в этом отношении важна научная фантастика, поскольку к ней приобщаются с раннего возраста. Юный читатель заражается авторской любовью, ненавистью, его общественной позицией. Значение научной фантастики сегодня, в условиях перестройки, возрастает, она способна ставить и решать большие задачи. Необходимо менять отношение к ней как к чисто развлекательному, “несерьезному” жанру. Перестройка происходит не только в экономике, но и в общественных отношениях, сознании, и фантастика может эффективно способствовать этому процессу. Как сказал в одном из интервью Борис Стругацкий, “главный козырь фантастики тот же, что и у всей остальной литературы, — фантастика создает и поддерживает мировоззрение. Только фантастика “хватает за горло” с самых ранних лет, и поэтому ее влияние может быть особенно велико”.

Все большее число людей начинают осознавать воспитательный потенциал фантастики. Не случайно за рубежом (опять за рубежом!) фантастика входит в число преподаваемых в средних и высших учебных заведениях дисциплин. Но, кажется, и у нас начались отрадные перемены. Составители данной книги с удовлетворением узнали, что предыдущие сборники серии “Галактика” не просто читаются (интерес к научной фантастике в нашей стране известен), они используются студентами как своеобразные хрестоматии по современной зарубежной литературе. В самом деле, пройти мимо имен Г.Уэллса (а он есть в университетской программе), О.Хаксли, Д.Оруэлла, С.Лема, Р.Брэдбери, А.Азимова, А.Кларка, К.Чапека, Р.Мерля и многих других невозможно. Происходит практическое включение в учебный процесс произведений научной фантастики. Кстати, по курсу зарубежной литературы XIX в. в лекциях упоминаются М.Шелли (“Франкенштейн”), О.Бальзак и его философские романы, в частности “Шагреневая кожа”, Э.По, Ж.Верн. А произнеся эти имена, вспоминаешь, что в других курсах изучаются Т.Мор и Т.Кампанелла, Сирано де Бержерак и Ф.Бэкон.

Использование фантазии в учебном процессе закономерно и оправданно в той мере, в какой созданная ею художественная картина не деформирует, не искажает внутренний мир человека в его взаимоотношениях, взаимосвязях с миром внешним. Даже самая изощренная игра фантазии (то, что сейчас очень популярно на Западе — “фэнтези”) может и должна быть правдива в той мере, насколько в центре ее стоит человек. Ведь в любом случае в форме художественных образов трансформируются категории явления и сущности, объективного и субъективного, отдельного, особенного и общего и т. д., т. е. соблюдаются правила познания мира, аналогичные в общих чертах научному познанию.

И хотя научная фантастика не решает всех проблем, она указывает альтернативные пути их решения, стимулирует разум к поиску оптимального из них, являясь “полезным витамином для мозга” (Ф.Пол). И в этом — ее ценность.

Геннадий Ануфриев

Станислав Солодовников

Ожидая спасения, он коротал время в центральном салоне отдыха. Здесь плавало больше дюжины тел, но два из них особенно привлекли его внимание, пока он в космическом костюме с магнитными башмаками мерил каюту шагами. Он не мог не смотреть на их лица, хотя они были раздутыми, перекошенными и безобразными. На этих лицах запечатлелись несомненные признаки удушья, а на женском лице, как показалось ему, можно было прочитать что-то еще. Нетрудно было сказать, что с ними произошло. Мужчина плавал лицом вниз, а женщина — на спине, ее руки в мольбе вскинуты к покатому потолку.

Как только случилась катастрофа, он разбил колпак радиоавтомата и послал сигнал бедствия: теперь, заслышав, как монотонно стучит якорь по обшивке корабля, — поднялся и пошел к входу. Он ждал до тех пор, пока дверь не распахнулась и группа спасателей не вошла внутрь. Слабо помахал им рукой. Несколькими минутами позже он сидел в патрульном корабле “Поллакет”, где ему помогли выбраться из скафандра. Сразу же потерял сознание. Его привели в чувство лишь с помощью бренди.