Сергей Трусов - Карнавал (сборник)

— Кстати, насчет журналистов, — нарушил тишину Джейсон. — Не пора ли сообщить сенсацию?

— Вы правы, — встрепенулся Хэллман. — Это будет сенсация века.

Он на миг зажмурился, представив броские заголовки газет: "Ссора астронавтов", "Убийство на орбите", "Компьютер возвращает корабль", "Малыш" неподвластен эмоциям".

— Это будет хорошая реклама и фирме "Хьюс", и нашему "Малышу".

Корабль шел на посадку. "Малыш", поддерживая связь с центром, исправно выдавал требуемую информацию. Теперь он был кораблем и отвечал за каждую деталь своего тела. За каждый отсек, шов и заклепку. А также за то, что находилось внутри. За двух людей, наглухо изолированных от внешнего мира.

— Арнольд, — Глен говорил шепотом, хотя и знал, что их никто не слышит. — Тебе не кажется, что "Малыш" стал немного человеком?

— Глупости, Глен. Он всего-навсего робот.

— Но тогда почему он помешал мне?

— Потому, что он очень сложный робот.

— У меня голова кругом идет.

— Пойми ты наконец! — Тернер повернулся, и Глен невольно отвел глаза. — Ведь он запрограммирован на выживаемость, понял?

— Ну, допустим.

— Он уже давно убедился, что люди кое в чем его превосходят и смерть одного или двух астронавтов лишь ослабит его.

— А зачем он тогда рассказал все нам?

— Он не мог не выполнить приказа с Земли. Потому решил угодить и им, и себе. Заметь, что не нам, а себе, ибо считает нас своими придатками! А рассказал, чтобы мы сидели тихо и не мешали ему вести игру с центром. Ему ведь главное вернуть корабль и сохранить себя, то есть нас, а что дальше ему наплевать.

— А что дальше, Арнольд?

— Не знаю.

— Арнольд, я ведь видел, как убиваю тебя.

Тернер усмехнулся.

— Ты видел то, что тебе показал "Малыш". Он ведь выполнял приказ, который ему не нравился, и поэтому не довел его до конца. В этом он действительно похож на человека… Смотри-ка, какая толпа нас встречает.

Глен повернулся к иллюминатору. По взлетной полосе бежали люди.

Крепки традиции древнего рода Тавонтайров. Непоколебимы, словно стены фамильного замка, нависшего серой громадой над заливом Слепых Туманов. Минули века, похоронив в прошлом давние события и имена их очевидцев, а здесь все осталось по-прежнему. Казалось, само время покинуло эти места, отбросив надежду пролить свет на тайну замка. Лишь ветер с моря все так же неистово рвал в клочья белесую мглу, скрывающую хмурые башни с узкими бойницами.

Уильям проснулся рано. Гораздо раньше, чем следовало, и теперь слонялся без дела по огромному залу, увешанному портретами. Про себя Уильям называл этот зал кладбищем. Здесь находились портреты всех мужчин рода Тавонтайров, начиная с сэра Ричарда — доблестного рыцаря и страстного любителя псовой охоты. Ричард, Роджер, Генри, Каделл и множество других бородатых и безбородых лиц надменно взирали с потемневших от времени холстов. Вскоре здесь появится еще один — он сам, собственной персоной. Месяц назад у него родился сын, и по вековым традициям надлежало вывесить свой портрет. Почему именно так, Уильям не знал. Он не придавал этому серьезного значения, но коль уж так повелось, нарушать давно заведенный порядок не собирался. Как гласили семейные предания, таковы были все Тавонтайры.

Уильям взглянул на часы. В назначенное время съедутся друзья, и они отправятся на охоту. Он зажмурился, и ему почудился звук охотничьего рожка. Топот коней, лай собак, дыхание зверя…

На губах Уильяма заиграла улыбка. Охота будет проводиться по старинке, и в этом вся прелесть. Псовая охота Тавонтайров — тоже традиция.

Он взглянул на портрет сэра Ричарда. Нахмурив брови, тот смотрел сурово и чуть насмешливо. Безмолвный взгляд, всегда тревоживший Уильяма, будто между ними вдруг протягивалась незримая связующая нить.

Уильям медленно перевел взгляд на сэра Ричарда и вздрогнул от неожиданного ощущения. Странно, как он не замечал этого раньше? То самое выражение лица, словно оба Тавонтайра знали какую-то тайну. Знали что-то такое, что позволяло им смотреть свысока на нынешнего Уильяма. Портреты писались разными художниками, это несомненно, но взгляд… Взгляд был одинаковым.

Охваченный волнением, Уильям двинулся вдоль галереи портретов, пристально всматриваясь в поблекшие краски.

Каделл, Джаспер, Ленард…

Уильям пошатнулся и вытер платком лоб. То же самое у всех Тавонтайров! Чем дальше, тем менее заметно, словно странное выражение глаз со временем затухало, пока не исчезло вовсе. Наваждение. Редкая и жутковатая игра красок, солнечных лучей и собственного воображения. Вот висят три портрета — три брата. У двоих обычные лица, ничего особенного, ничего таинственного, а у самого старшего… будто в наследство от отца…

Тот самый взгляд!

Дверь неожиданно скрипнула, и Уильям резко обернулся.

— Сэр Дуглас Тавонтайр! — торжественно продекламировал дворецкий и, сделав шаг в сторону, почтительно поклонился.

— Уильям! — Младший брат почти вбежал, и они обнялись.

Дуглас жил в городе, и последнее время они виделись редко. Когда-то Уильям тоже жил в городе, но после смерти отца почувствовал вдруг, что не в силах покинуть этот старый заброшенный замок. "Зов предков", — подтрунивал Дуглас над привязанностью брата к холодным развалинам. Былое величие Тавонтайров кануло в Лету, и замок пришел в запустение. Теперь здесь хозяйничали Уильям с семьей, преданный Гаррет, да сквозняки, гуляющие по всем коридорам.

Дуглас был одет соответствующим образом — охотничий костюм, высокие сапоги, фетровая шапочка. Псовая охота. Правда, далеко не из тех, что устраивал его светлость Ричард Тавонтайр, но кое-что интересное им все же предстоит.

После обмена семейными новостями братья ненадолго замолчали, разглядывая друг друга. Оба они были высокие, широкоплечие — одним словом, настоящие Тавонтайры.

— Вижу, присматриваешь себе место, — с улыбкой произнес Дуглас, кивнув в сторону портретов.

— Да, семейка у нас бравая, — в тон ему ответил Уильям. — Боюсь, не впишусь в эту славную компанию.

— В самый раз, — заверил его брат, и они сели в кресла напротив друг друга.

Прямо перед ними пылал камин, и некоторое время братья молча смотрели в его глубину, очарованные жарким танцем огня.

— Послушай, — Уильям на мгновение замялся. — Я давно хотел тебя спросить. Что ты думаешь об этих наших традициях, слухах или легендах, называй как хочешь?

— Ну, некоторые не так уж плохи. Охота, например. Что касается всего остального — чушь. Впрочем, давай спросим Гаррета, он старше нас и утверждает, будто помнит нашего прадеда. Гаррет!

— Да, сэр.

— Вы слышали, что интересует моего брата?