Стивен Кинг - Необходимые вещи

- Конечно, рано, - в голосе у Алана появилась суровая нотка. - Он потерял мать и брата в идиотской аварии. Его жизнь раскололась, моя жизнь раскололась, и мы существуем таким образом, каким мне, кажется, существуют все отцы и сыновья, оказавшиеся в подобной ситуации и пытающиеся собрать осколки. Нам это вполне удается, но я был бы слепцом, если бы не видел, что все меняется. Моя жизнь здесь, Полли, в Касл Рок, его - нет, уже нет. Я надеялся, что все еще можно вернуть, но увидев его глаза, когда предложил перевести сюда, в колледж, понял, что былого не вернешь. Он не хочет сюда возвращаться, Полли, потому что здесь слишком много воспоминаний. Может быть... когда-нибудь... теперь я не хочу на него давить. Ни к тебе, ни к нам с тобой вместе это не имеет никакого отношения. Договорились?

- Договорились. Алан?

- Ну?

- Ты скучаешь по нему?

- Да, - сразу признался он. - Все время, каждый день. - Он вдруг почувствовал, что вот-вот расплачется и, отвернувшись, открыл створку буфета, чтобы выиграть время и взять себя в руки. Самым простым способом сделать это было поменять тему разговора и как можно быстрее. - Как Нетти? - спросил он и к своему облегчению заметил, что голос не выдает его состояния.

- Говорит, что лучше, но очень долго не подходила к телефону. Я уже представляла себе, что она лежит на полу без сознания.

- Может быть, она спала.

- Говорит - нет, и по голосу не похоже. Знаешь, какой у людей голос, когда они подходят к телефону со сна?

Он кивнул. Это тоже входило в сферу обязанностей полицейского. Частенько приходилось телефонным звонком поднимать людей с постели.

- Она сказала, что рылась в старых материнских вещах в сарае, но...

- Если у нее действительно желудочный грипп, то ты вполне могла позвонить, когда она была в уборной, а признаться в этом ей не хотелось. - назидательно заметил Алан.

Она обдумала такой вариант и рассмеялась.

- Бьюсь об заклад, что так оно и было. Это вполне в ее духе.

- Конечно, - Алан заглянул в раковину и закрыл кран. - Любимая, мы уже все вымыли.

- Спасибо, Алан, - она погладила его по щеке.

- Эй, смотри-ка, что я нашел, - он вытащил у нее из-за уха пятидесятицентовик. - Ты всегда тут деньги хранишь?

- Как это у тебя получается? - Полли с искренним восхищением смотрела на монету.

- Что получается? - монетка так же незаметно и быстро исчезла меж полусогнутых пальцев. Он зажал ее между средним и безымянным пальцами, и когда повернул руку ладонью к Полли, в ней уже ничего не было. - Как думаешь, может быть, мне броситься вслед за странствующим шапито и попроситься на работу? Она улыбнулась.

- Нет, оставайся здесь, со мной. Алан, ты считаешь, что глупо так беспокоиться по поводу Нетти?

- Конечно, - он засунул левую руку в карман, предварительно незаметно переложив в нее монетку и, освободившись от нее, схватил посудное полотенце. - Ты вытащила ее из дурдома, дала работу и помогла с покупкой дома. Ты считаешь себя ответственной за нее, и я думаю, что в некотором роде так оно и есть. Если бы ты не беспокоилась о ней, я думаю, мне бы пришлось беспокоиться за тебя.

Она сняла с сушки последний стакан. Алан понял по ее внезапной болезненной гримасе, что она того и гляди уронит этот стакан, хотя он уже был почти сухой. Он сделал быстрый шаг вперед, слегка согнув колено, и подставил руку. Движение получилось настолько грациозным, что походило на танцевальное па. Стакан упал прямо в его подставленную ладонь не более чем в восемнадцати дюймах от пола.

Боль, промучившая Полли всю ночь, и стремление во что бы то ни стало скрыть от Алана, насколько она в действительности сильна, внезапно сменились желанием, таким страстным и неожиданным, что Полли была потрясена, даже более того - испугана. Она тут же смутилась от собственного порыва, устыдилась его, поскольку больно первобытна была его природа, называемая похотью.

- Ты двигаешься, как кошка, - сказала она, когда Алан выпрямился. Голос ее прозвучал глухо и хрипло. Она не могла избавиться от впечатления: стройные мужские ноги в изящном коленопреклонении, сильные и мускулистые бедра.

- Как тебе удается, здоровенному мужику, так быстро и легко двигаться?

- Не знаю, - Алан смотрел на нее с недоумением. - Что случилось, Полли? У тебя такое странное лицо. Тебе дурно?

- Мне дурно, потому что я вот-вот кончу.

Тогда до него дошло. Вот как. Ничего не было в этом плохого или хорошего. Все нормально.

- Посмотрим, так это или нет, - сказал он и шагнул ей навстречу с тем удивительным изяществом, какого невозможно было заподозрить в этом мужчине, встретив его на улице. - Сейчас проверим. - Он левой рукой поставил стакан на стол, а правую просунул меж ее ног так молниеносно, что она не успела понять как это произошло.

- Что ты делаешь, Ал... - но тут его палец упругим и в то же время нежным движением прижал ее клитор и последний слог его имени превратился в выдох: "аааан". В тот же момент она очутилась у него на руках. Он поднял ее легко, как пушинку.

Она обняла его за шею, даже в такой момент не забывая о своих руках и прикасаясь к нему только запястьями. Руки ее застыли у него за спиной, как неуклюжая вязанка хвороста, но только эта часть ее тела теперь оставалась неуклюжей и застывшей, все остальное существо таяло.

- Алан, поставь меня на место.

- Даже не собираюсь, - он поднял ее еще выше. Поддерживая за спину между лопаток он с силой прижал к себе ее тело и слегка опустил, насадив на свой палец как стебель декоративного цветка на подставку. Теперь она качалась на его руке словно девочка на лошадке-качалке, а он помогал ей качаться, и Полли казалось, что она парит на чудесных качелях, ногами в воздухе, волосами в звездах.

- Алан...

- Держитесь крепко, милая дама, - сказал он, смеясь так легко, как будто в руках у него была не женщина, а пуховая перинка. Она откинулась назад, почти не ощущая его руки между ног, поглощенная собственным растущим возбуждением, но уверенная в том, что он не позволит ей упасть. Потом он снова притянул ее к себе, поглаживая по спине одной рукой и вытворяя чудеса другой. Что именно он делал с ней, Полли не пыталась определить, она лишь парила на этих удивительных качелях, вверх-вниз, вверх-вниз, и неустанно, словно в бреду, без конца повторяла его имя.

Оргазм накинулся на нее разрывной пулей, от самого сердца и во все стороны. Ноги раскачивались в шести дюймах от пола (один из шлепанцев слетел, проскользив по полу от кухни до дальней стены гостиной), голова откинулась назад, и волосы, пушистым искрящимся потоком проливались на руку Алана. А когда она взвилась на самую вершину удовольствия, он поцеловал ее в белую выгнутую шею.

Потом он поставил ее... и тут же поддержал, заметив, как дрожат ее колени.

- О, Господи, - сказала Полли бессильно улыбнувшись. - О, Господи, Алан, я отныне никогда не буду стирать эти джинсы.