Ольга и Сергей Бузиновские - Тайна Воланда

ничему не удивляющийся домашний наставник подготовит Игрока к

раскрытию его тайных способностей. Именно такая обстановка была создана

для автобиографического героя «Цепи».

«Сосредоточив, очистив и прояснив свое сознание, устранив из него все

нечистое, приготовив его к работе, сделав его непоколебимым и

неизменным, я направил его к распознаванию воспоминаний о своих

прежних

существованиях, —

говорит

Будда

Гаутама

в

„Маджджхиманикайя“. — Я вызвал в сознании мои различные существования

в прошлом — одно рождение, второе, третье, стотысячное, великое

множество рождений в эпоху распада мира, в эпоху его восстановления, и в

новую эпоху распада, и в новую эпоху восстановления. Я вспомнил, какое

имя я носил в каждом из них, к какому принадлежал роду, к какому

сословию, какой вел образ жизни, какие наслаждения и страдания

испытывал и каков был конец каждой из моих жизней. Покинув одну из них, я рождался где-нибудь в другом месте».

Можно предположить, что люди, поместившие Роберто в семью Орожди, имели возможность следить за его развитием. Тайная опека должна была

продолжаться и в Будапеште. У нас есть основания полагать, что один из

членов

таинственного

сообщества — человек

необыкновенного

педагогического таланта — стал преподавать физику в той гимназии, где

учился его подопечный. Существование такого наблюдателя косвенно

подтверждает эпизод, произошедший в туполевской шараге. В 1939 году

туда привезли венгра Карла Сциларда. Оказалось, что в детстве Бартини

сидел за одной партой с его братом Лео. Уехав в Германию, а затем в США, Лео Сцилард стал известным физиком, — именно он доказал практическую

осуществимость цепной реакции при делении ядер урана. Поразительных

успехов добились и другие однокашники Бартини: Эдуард Теллер стал

«отцом водородной бомбы», Эуген Вигнер разрабатывал первый в мире

ядерный реактор, Деннис Габор открыл голографию, Янош фон Нейман

создал первые ЭВМ.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. «БОГИ, БОГИ МОИ!..»

— Неужели одно слово может столько всего значить! —

задумчиво сказала Алиса.

— Когда я даю слову много работы, — сказал

Шалтай-Болтай, — я всегда плачу ему сверхурочные.

Л.Кэрролл, «Алиса в Зазеркалье».

1. «В БЕЛОМ ВЕНЧИКЕ ИЗ РОЗ…»

Устами своего героя Булгаков предостерегает читателей:

«Вы судите по костюму? Никогда не делайте этого, драгоценнейший

страж! Вы можете ошибиться и притом весьма крупно». Так и оказалось: в

булгаковскую Москву явился герой, удивительно похожий на Иешуа. При

этом столица СССР описана с поразительной точностью, а таинственный

иностранец некоторыми чергами походит на реального человека — барона ди

Бартини. Может быть, в Москве тридцатых годов происходило нечто важное, имеющее самое прямое отношение к Иисусу из Назарета?

Две тысячи двадцать шесть лет назад поэт Вергилий предсказал скорое

рождение чудесного ребенка, который приведет человечество к Золотому

Веку. Буддисты ожидали Майтрейю, персы — Спасителя-Саошианта, индуисты — новое воплощение милосердного Вишну, иудеи — Мессию, могущественного царя-священника. Наконец, в маленьком галилеиском

селении Назарет посвященная Богу девственница услышала обещание: «Ты

родишь Сына и наречешь Ему имя Иисус. Он будет велик и наречется Сыном

Всевышнего, и даст Ему Господь престол Давида, отца Его; и будет

царствовать над домом Иакова вовеки, и царству Его не будет конца». «Дана

мне всякая власть на небе и на земле», — говорил Своим ученикам

Спаситель. Но Иисус знал — не мог не знать! — что и через две тысячи лет

мир будет далек от Его заповедей. Зачем же Он приходил?

«— Эти добрые люди, — заговорил арестант и, торопливо прибавив: —

игемон, — продолжил: — ничему не учились и все перепутали, что я говорил.

Я вообще начинаю опасаться, что путаница эта будет продолжаться очень

долгое время». А в одной из ранних рукописей Булгаков указывает точный

срок — тысяча девятьсот лет. Не его ли роман должен положить конец

«путанице»?

Есть факт. который не станет оспаривать даже атеист: то, что мы

называем Историей, пустилось с места в карьер после рождения Иисуса.

Инновационный взрыв. Сначала западному отряду человечества внушили, что надо спешить: каждому дается одна попытка, после чего избранные

прямиком попадают в рай. Реформация довершила дело: успех в мирских

делах был осознан христианами-протестантами как знак избранничества и

прямая помощь Всевышнего. С невероятной быстротой люди обследовали, поделили, оборудовали доставшуюся им планету. И двинулись дальше…

«Земля — колыбель человечества. Но нельзя же всю жизнь жить в

колыбели!» — сказал глухой пророк из Калуги.

Три года потратил Магеллан, чтобы обогнуть земной шар. восемьдесят

дней потребовалось герою Жюля Верна, сто восемь минут — Гагарину. По

закону неубывания энтропии любая замкнутая система стремится к простоте

и покою. Если она усложняется или ускоряет свое движение — налицо

информационно-энергетическая

подпитка

извне.

Иначе

говоря —

вмешательство… Вектор этих сил хорошо заметен на примере России. Первая

мировая война и последовавший за ней небывалый социальный эксперимент

поставил бывшую крестьянскую страну в положение осажденной крепости.

Всего за два десятилетия родилась новая сверхдержава, — и это потребовало

от людей небывалого напряжения сил и ограничения свободы. В тот год, когда на ракетных стендах заполыхали первые струи огня, треть населения

голодала. Крестьян снова прикрепляли к земле. Инженера Цандера соседи

считали помешанным, но каждый из них отдавал свои кровные

Осоавиахиму, — а, значит, и Цандеру. Позднее ракетные дела стали

субсидировать военные — опять-таки деньгами здравомыслящих граждан. То

же самое происходило в других странах. Одну цель ловко подменили другой, и в невероятно короткий срок земляне сделали то, на что потребовались бы

многие столетия мирной жизни: человек ступил на Луну и послал

автоматические зонды на Марс и Венеру. Один аппарат уже покинул

Солнечную

систему.

Крестовые

походы,

войны,

революции

и

контрреволюции, массовые репрессии, научные открытия и технологические

перевороты — все это совершалось ради того. чтобы вытолкнуть нас из

тесной и прописанной колыбели.

Возможно, когда-нибудь историки смогут принимать в расчет количество

и качество психической энергии, выброшенной в момент интересующего их