Стивен Кинг - Руки Джона Коффи

Он смеялся и показывал пальцем, и весь его страх и ненависть к Перси звенели в этом ирониче-ском смехе. Перси смотрел на него, словно не в силах ни пошевелиться, ни говорить. Уортон снова подошел к решетке камеры и улыбнулся, глядя, как на брюках Перси расплывается темное пятно, - небольшое, но заметное, и никто не сомневался в его происхождении.

- Нужно купить крутому мальчику пеленочку, - бросил он и вернулся, смеясь, на свою койку.

Брут подошел к камере Делакруа, но французик успел нырнуть внутрь и улечься еще до прихода Брута.

Я взял Перси за плечо.

- Перси, - начал я и дальше не знал, что сказать. Он вернулся к жизни и стряхнул мою руку. Потом взглянул на свои брюки, увидел на них расплывающееся пятно и густо-густо покраснел. Он поднял глаза на меня, затем посмотрел на Харри и Дина, Я был рад, что старик Тут-Тут ушел. Будь он здесь, история облетела бы всю тюрьму в один день. А учитывая фамилию Перси [Wetmor (Уэтмор), англ. - мокрый], особенно неудачную в сегодняшнем контексте, эту историю смаковали бы еще долгие и долгие годы.

- Только попробуйте кому-нибудь рассказать, вы все тут же окажетесь в очередях за хлебом, - злобно прошипел он. В других обстоятельствах я обязательно дал бы ему в морду, но сейчас мне стало его жалко. И, наверное, он увидел эту жалость, и ему стало еще хуже словно по открытой ране хлестнули крапивой.

- Что здесь происходит, здесь и остается, - тихо сказал Дин. Можешь не беспокоиться.

Перси оглянулся через плечо на камеру Делакруа. Брут как раз закрывал дверь на замки, а изнутри ясно доносилось хихиканье Делакруа. Перси стал чернее тучи. Я хотел было сказать ему: в этой жизни что посеешь, то и пожнешь, а потом решил, что для назиданий момент не самый подходящий.

- А его, - начал Перси, но не закончил. Вместо этого он, опустив голову, пошел в кладовку искать сухие брюки.

- Он такой прелестный, - проговорил Уортон сонным голосом.

Харри велел ему заткнуть хлебальник, пока не попал в смирительную комнату просто из принципа. Уортон сложил руки на груди, закрыл глаза и притворился спящим.

9

Ночь накануне казни Делакруа оказалась более жаркой и душной, чем когда-либо: тридцать три градуса по термометру на окне приемной административного корпуса я видел, когда заступал на дежурство в шесть. Тридцать три - и это в конце октября, представляете, к тому же где-то на западе рокотал гром - ну совсем как в июле. В тот вечер я встретил в городе одного прихожанина из моего района, и он на полном серьезе спросил меня, не означает ли такая не по сезону погода конца света. Я ответил с уверенностью отрицательно, но подумал, что конец света наступит для Делакруа. Так и есть.

Билл Додж стоял в дверях в прогулочный дворик, пил кофе и курил сигаретку. Он посмотрел на меня и сказал:

- Смотрите, кто идет. Пол Эджкум, большой, как жизнь, и столь же неприглядный.

- Как дела, Билл?

- Нормально.

- Как Делакруа?

- Тоже в норме. Он вроде и понимает, что будет завтра, а вроде бы и не понимает. Знаешь, какими они становятся, когда конец действительно уже близок.

Я кивнул.

- А как Уортон?

Билл засмеялся:

- Этот клоун? Он и Джека Бенни заставит говорить, как квакера. Сказал Рольфу Веттермарку, что ел клубничное варенье из прелестей его жены.

- И что ответил Рольф?

- Что он не женат. Сказал, что Уортон, наверное, имел в виду свою мать.

Я расхохотался. Это действительно звучало смешно, хотя и не очень тонко. И так приятно смеяться и не чувствовать, что кто-то зажигает спички внизу живота. Билл тоже смеялся, потом выплеснул остатки кофе во двор, где почти никого не было, кроме нескольких долгожителей, большинство которых сидели здесь уже тысячу лет.

Где-то далеко гремела гроза, и на горизонте неясные молнии вспыхивали над головой в темнеющем небе. Билл посмотрел вверх с тревогой, перестав смеяться.

- Знаешь, - сказал он. - Не нравится мне эта погода. Словно что-то должно случиться. Что-то ужасное.

Насчет этого он оказался прав. Ужасное произошло вскоре, где-то в четверть десятого той же ночью. Тогда Перси убил Мистера Джинглза.

10

Поначалу казалось, что ночь пройдет спокойно несмотря на жару: Джон Коффи вел себя, как всегда, тихо, Буйный Билл притворялся Тихим Биллом, а настроение Делакруа можно было считать хорошим, учитывая, что свидание с Олд Спарки ему предстояло не раньше чем через сутки.

Он понимал, что с ним случится, по крайней мере в основном: на свой последний ужин он заказал соус чили и дал мне специальные указания для кухни.

- Скажи им, пусть положат в этот острый соус что-нибудь такое, что бы обжигало и прыгало в горле - зеленый чили, а не слабый. Он меня так забирает, что на следующий день я не могу сойти с унитаза. Но на сей раз, думаю, с этим проблем не будет, n'est-ce pas [Не так ли? (фр.)]?

Большинство приговоренных беспокоились о своей бес-смертной душе с какой-то идиотической свирепостью, но Делакруа сразу же отмел все мои вопросы о том, чего бы он хотел получить в последние часы для душевного комфорта. Если "этот парень" Шустер подошел для Боль-шого Вождя Биттербака, рассуждал Дэл, то и для него сойдет. Но больше всего он беспокоился - вы уже до-гадались о чем, я уверен, - что будет с Мистером Джинглзом после его, Делакруа, ухода. Я привык проводить долгие часы с приговоренными в последнюю ночь перед казнью, но тогда впервые провел это время в рассуж-дениях о судьбе мыши.

Дэл рассматривал сценарий за сценарием, терпели-во продумывая варианты в своем затуманенном мозгу. И пока он рассуждал так вслух, желая обеспечить мышонку будущее, словно отправлял ребенка в кол-ледж, то бросал разноцветную катушку об стену. И каждый раз Мистер Джинглз бросался за ней, находил и прикатывал назад к ноге Дэла. В конце концов это стало действовать мне на нервы: удары катушки о каменную стену и цокот мышиных лапок. И хотя трюк был интересным, часа через полтора интерес к нему как-то пропал. А Мистер Джинглз совсем не устал. Он периодически останавливался, чтобы освежиться глотком воды из кофейного блюдеч-ка, которое Делакруа специально держал для этих целей, или подкрепиться кусочком мятного леденца, а потом начинал все снова. Несколько раз я уже готов был остановить Делакруа, чтобы он дал мышонку отдохнуть, и каждый раз напоминал себе, что у него для игры с Мистером Джинглзом остались лишь ночь и день - и все. Но к концу все равно стало трудно себя сдерживать: знаете, как действует на нервы один и тот же звук. И я начал уже говорить, но потом что-то заставило меня посмотреть через плечо. Джон Коффи стоял у двери своей камеры и качал головой: вправо, влево. Словно он прочитал мои мысли и советовал подумать.

Я предложил отдать Мистера Джинглза незамужней тетке Делакруа, той, что прислала ему большой пакет леденцов. Его разноцветную катушку можно отправить вместе с мышонком, даже его "домик" - мы проследим, чтобы Тут оставил свои претензии на коробку из-под сигар "Корона". Но Делакруа после некоторых раздумий (он успел бросить катушку в стену как минимум раз пять, причем Мистер Джинглз прикатывал ее либо носом, либо лапками) сказал: "Нет, не пойдет". Тетушка Гермион слишком стара, она не поймет, насколько талантлив Мистер Джинглз, кроме того, что если Мистер Джинглз ее переживет? Что тогда с ним будет потом? Нет-нет, тетушка Гермион не подходит.