Сергей Стрелецкий - СЕРДЦЕ ЗОНЫ

Калиш повернулся к Г. М. - тот, увидев, что ликвидатор упал на землю, тоже сразу же залёг. Кажется, чужие их не заметили. Калиш сделал Г. М. знак и тот, не поднимая головы, по-пластунски пополз в его сторону.

Один из чужаков что-то сказал. По-английски.

Калиш не предполагал, что что-то ещё способно его настолько удивить.

Г. М. тоже услышал английскую речь, замер, потом медленно отправил руку к поясу, отстегнул там что-то и вытянул пистолет.

Аккуратно и бесшумно снял с предохранителя.

Шухарт уловил еле заметное движение, успел предупреждающе крикнуть и одновременно отпрыгнуть куда-то в сторону. Мэтрикс резко ушёл вправо и вниз, первая пуля жарко свистнула у него над левым плечом.

Г. М. стрелял, стараясь не попасть в Сердце. Это было сложно, потому что чужак держался вплотную, используя Сердце как прикрытие. Ответный огонь он вёл чертовски спокойно и грамотно - профессионал. Калиш прижимался щекой к земле, в панике глядя на Г. М.

Перестрелка продолжалась какие-то секунды. Мэтрикс вдруг выронил пистолет, крякнул и откатился за Сердце. Г. М. чуть приподнялся - и вдруг, резко оттолкнувшись, в два прыжка перелетел почти к тому самому месту, где только что был противник.

Мэтрикс лежал в тени пульсирующей плоти Зоны, сжимая в руке кнопочный взрыватель.

- Hi, - сказал он, тяжело дыша. - Nice to meet you, guy. You arn't want to be the second in the race, heh?

- You tough sonofabitch, - ответил Г. М. - Don't do it, we'll barter you for somebody of ours. For good...

- Nah, - Мэтрикс покачал головой. - Dunno want to eat your shit again...

- We can save all of us, - сказал Г. М. - The whole World, pal.

- Well, as you wish, - Мэтрикс улыбнулся. - Pal...

И снял палец с кнопки.

Сердце Зоны сжалось в последний раз и умерло. Взрыв подбросил его ошмётки высоко в небо, Шухарта и Калиша засыпало острым гравием, испачканным какой-то вонючей лимфой. Потом их накрыло упавшим с неба тяжёлым грозным криком.

И тьмой.

Головоломка сложилась.

Что-то пришло в движение - не то области пространства, не то пласты времени, не то книги взлетели где-то, смешались страницами, не то человек, проснувшись, не сразу понял, что продолжает спать... Природа Паззла была непознаваема, но взрывчатка, как всегда, сработала. И, как всегда, последствия оказались непредсказуемы. В водоворотах смерти снова рождалась жизнь, заблуждения вновь приводили к откровениям, политика оборачивалась поэзией, а слова, слова, слова - жестоким и кровавым делом. Головомка сложилась, перекроила что-то в нашей Вселенной, но что именно? Что-то исчезло? Что-то появилось? Нужно ли было бояться этих перемен? Следовало ли им радоваться? Где, в чём эти перемены проявились?

Те, кто знал о существовании Головоломки, боялись её до судорог. Они не понимали её, они не понимали друг друга, они не понимали, в общем, и себя самих. И они до истерики боялись, что противник поймёт то, что сами они не понимают. Страх перед этим призраком руководил ими и отдавал приказы их голосом.

А другие люди эти приказы выполняли. Обычные люди, которым не было дела до чужих призраков, потому что им всегда хватало свои собственных. Эти люди просто шли и делали. Для них это имело большое значение - дойти и сделать. Они не знали, что в основе всего этого лежат трусость и непонимание. А если догадывались, то просто пожимали плечами.

А потом шли и делали.

Калиш стоял на краю пятиметровой воронки, образовавшейся на том месте, где прежде было Сердце. Никаких следов Г. М. Вообще никаких. Хоронить нечего.

Погибших в Зоне редко удаётся похоронить по-человечески.

Позади него послышались неровные шаги. Калиш не обернулся.

- Damn... - сказал Шухарт. - Nothing...

Он доволокся до края воронки, встал на четвереньки, упал на правый локоть и тяжело уселся, свесив ноги вниз. Калиш, подумав, присел рядом.

- Russian? - спросил Шухарт.

- Ес, - кивнул Калиш. - Инглиш?

- North American, - сказал Шухарт.

- Всё равно я ни хера по вашему не понимаю, - сказал Калиш.

Шухарт пожал плечами. Ему тоже было всё равно.

Калиш расстегнул карман на бедре, вытянул флягу, отвинтил крышку, отхлебнул и предложил соседу. Тот, кажется, совсем не удивившись, взял её, кивнул и сделал хороший глоток.

"Силён", - уважительно подумал Калиш.

Шухарт вернул флягу и снова кивнул, благодаря. Потом достал плитку шоколада и протянул Калишу.

- Hate this cold war shit, - сказал он. - Damn.

- Ну-ну, - ответил Калиш.

Шоколад был сухой и твёрдый, совсем не похожий на продукцию фабрики "Красный октябрь". И очень горький.

- Не знаю, - сказал Шухарт. Он принял от соседа половинку шоколадной плитки, откусил от неё и, не чувствуя вкуса, принялся механически жевать. - Ни хрена не понимаю, что теперь будет.

- Спасибо, - сказал Калиш.

- И раньше ни хрена не понимал, а теперь тем более.

- Вот засада, - сказал Калиш. - А комитетчики-то тю-тю, оба. Интересно, освободят нас теперь или нет? Вроде, обещали... Надо было дойти - дошли.

- Ну, сдамся я. Руки на виду, всё такое. Вот русский, он меня отведёт к тутошним легавым. Может, пристрелят сразу... Чтоб не мучился. Русский, ты меня отведёшь к вашим фараонам?

- Калиш, - сказал Калиш, тыча себе в грудь пальцем. - Калиш я.

- Калишья, - выговорил Шухарт, улыбаясь. - Прикольно... А я Рэд.

- Рэд? Красный, что ли?

- Рэд.

- Обалдеть.

- Рэд Шухарт.

- Как же вы сюда попали-то?

- Мэтрикс, - сказал Шухарт и сделал над воронкой широкий жест. - Хороший был парень. Джеймс долбаный Бонд.

- Ой ё...

- Мужик был что надо.

- Откуда вы здесь? Это же жопа Сибири, Якутия. Тут даже железных дорог нет. Из космоса вас скинули, что ли?

- Через океан мы с ним плыли, потом в гору пёрли. Потом полетели, - Шухарт взмахнул широко раскинутыми руками.

- На самолёте, что ли?

- Ну, а потом пешком. А в Зоне - ну, ты, небось, и сам соображаешь, как мы по вашей грёбаной Зоне шли, раз сам тут сидишь...

- Это ж как надо выпендриться, чтобы сюда втихаря дотопать!

- Сталкеры, мать нашу...

Шухарт нервно засмеялся. Калиш дрогнул плечами, потом его тоже разобрало.

Они поржали немного на пару, сидя на выбросе взрыхлённой таёжной почвы на краю воронки.

- Ладно, - сказал Калиш. - Я вот понимаю, ради чего в Зону хожу. Замаливаю грехи. Отдаю долг Родине. А ты чего сюда припёрся?

- Можно подумать, я ещё на что-то годен, кроме как хабар из Зоны таскать, - усмехнулся Шухарт. - Ваша русская Зона - говно, вот что я тебе скажу. Наша, в Хармонте, тоже не подарок, но у вас тут вообще полная задница. Там я хоть чувствую, как и что, а здесь только дрожу, как заяц, и не понимаю ни черта.

- Выпьешь ещё?

- Давай. Кстати, у меня тоже есть. Сейчас принесу, у меня в заспиннике...

- Да ладно, потом, у меня пока не кончилось.

- Калишья, да?

- Калиш.

- Калишь.

- Точно.

- За тебя.

- За тебя!

Чокнулись.

- Закуски, что ли, поставить? Не одним же шоколадом...

- Я что говорю - выбора у меня, в общем, никакого и не было. В клинике можно только подыхать. На воле мне делать нечего. Гута... нет больше Гуты. Папу моего тоже... забрали. Приехали, когда меня дома не было. И с концами. Хотя я искал... Осталась только Мартышка. И с каждым днём ей всё хуже и хуже, понимаешь? Она и меня узнавать перестала...