Стивен Кинг - Твари

Около четырех Билли проснулся и огляделся вокруг сонными непонимающими глазами.

- Мы ещё здесь?

- Да, родной, - сказал я. - Еще здесь.

Он заплакал слабо, беспомощно, и это было ужасно. Аманда проснулась и поглядела на нас.

- Эй, малыш, - сказала она, мягко обнимая Билли. - Придет утро, и все будет гораздо лучше.

- Нет, - упрямо ответил Билли. - Не будет. Не будет. Не будет...

- Тс-с-с, - сказала она, глядя на меня поверх его головы. - Тебе давно пора спать.

- Я хочу к маме!

- Знаю, малыш, - сказала Аманда. - Конечно.

Пристроившись к ней, Билли повертелся немного и лег так, чтобы ему было меня видно. Какое-то время он смотрел на меня, потом снова уснул.

- Спасибо, - сказал я. - Может быть, вы были ему нужны.

- Он меня даже не знает.

- Это не важно.

- А что, вы думаете, будет дальше? - спросила она, не сводя с меня твердого взгляда своих зеленых глаз. - Что вы действительно думаете?

- Спросите меня утром.

- Я спрашиваю сейчас.

Я уже собрался было ответить, но тут из темноты, словно нечто из рассказа ужасов, материализовался Олли Вике. В руках он держал направленный в потолок фонарь с обернутой вокруг отражателя женской кофточкой, и приглушенный свет отбрасывал на его лицо странные тени.

- Дэвид, - прошептал он.

Аманда взглянула на него, сначала встревоженно, потом снова испуганно.

- Что такое, Олли? - спросил я.

- Дэвид, - повторил он. - Пойдем. Пожалуйста.

- Я не хочу оставлять Билли. Он только что уснул.

- Я побуду с ним, - сказала Аманда. - Вы идите. - Потом добавила чуть тише: - Боже, это никогда не кончится.

Я пошел вслед за Олли. Он направлялся к складскому помещению и, проходя мимо пивного охладителя, схватил банку пива.

- Олли, что случилось?

- Я хочу, чтобы ты сам увидел.

Мы прошли за двойные двери, и створки закрылись за нами, чуть всколыхнув воздух. Здесь было холодно. Место это совсем не нравилось мне после того, что случилось с Нормом. Кроме того, я вспомнил, что где-то здесь все ещё валяется отрубленный кусок щупальца.

Олли убрал закрывающую отражатель кофточку и направил луч фонарика вверх. В первый момент мне показалось, что ктото подвесил на обогревательную трубу под потолком два манекена. Знаете, детские шуточки в канун дня всех святых.

Затем я увидел ноги, висящие в семи дюймах от бетонного пола, и две кучи разбросанных картонных коробок. В взглянул вверх, и в горле у меня начал подниматься крик, потому что там были лица, но не манекенов. Обе головы свернулись набок, словно их хозяева смеялись над какой-то жуткозабавной шуткой, так смеялись, что лица их посинели.

Оба были в военной форме. Те самые молодые солдаты, которых я заметил ещё вначале, но потом потерял из вида в сутолоке событий. Солдаты из...

Крик. Я ощущал, как он поднимается у меня в горле, словно стон полицейской сирены, но тут Олли схватил меня за руку над локтем.

- Не кричи, Дэвид. Кроме нас с тобой, никто ещё не знает.

И лучше будет, если так и останется.

Как-то я справился с собой и проговорил:

- Это солдаты...

- Из "Проекта "Стрела", - сказал Олли. - Точно.

Что-то холодное ткнулось мне в руку. Банка пива...

- На, выпей. Полегчает.

Я осушил её мигом, и Олли начал рассказывать.

- Я пришел посмотреть, нет ли здесь ещё баллонов для гриля мистера Маквея. И увидел их.

- Но почему?

- Я думаю, ты знаешь, почему. Конечно, летние туристы, вроде этого парня, Миллера, не поймут, но здесь есть и местные, которые вполне могут догадаться.

- "Проект "Стрела"?

- Я целыми днями стою у касс, - сказал Олли, - и многое слышу. Всю весну до меня доходили разные слухи про эту чертову "Стрелу", но ни одного хорошего.

Я вспомнил, как Билл Джости наклонился к окну моей машины, дохнув мне в лицо теплым алкогольным перегаром... "Не просто атомы, а другие атомы".

- Я слышал кое-что. Сразу от нескольких людей, - продолжал Олли. Джастин Робардс, Ник Точай, Бен Майклсон.

В маленьких городах секретов не бывает. Что-то обязательно всплывает. Иногда это как родник: он просто выбивается изпод земли, и никто не знает, откуда он взялся. Ты что-то услышал в библиотеке, передал кому-то другому. Или на пристани в Харрисоне... Бог знает, где ещё или почему. Но все лето-я слышу: "Проект "Стрела", "Проект "Стрела"...

- Но эти двое... - сказал я. - Боже, Олли, они ещё совсем мальчишки.

- Во Вьетнаме такие мальчишки отрезали у местных уши.

Я был там. Я видел.

- Но... что заставило их сделать это?

- Я не знаю. Может быть, они что-то знали. Или догадывались. Но они, видимо, понимали, что люди в конце концов начнут - задавать им вопросы.

- Если ты прав, - сказал я, - то это должно быть что-то действительно кошмарное.

- Буря, - сказал Олли мягким ровным голосом. - Может, там что-то повредило во время бури. Может, случилась какаято катастрофа. Кто знает, чем они там занимались? Некоторые утверждали, что там экспериментировали с высокомощными лазерами и мазерами. А иногда я слышал про термоядерную энергетику. Вдруг они... прокололи дыру в какое-нибудь другое измерение?

- Бред, - сказал я. - Но сейчас перед нами другая проблема. Что мы будем делать?

- Я думаю, надо срезать их и спрятать, - тут же предложил Олли. Завалить их чем-нибудь, что никому не понадобится. Собачьими консервами, стиральным порошком или ещё чем. Если люди об этом узнают, будет только хуже. Именно поэтому я к тебе и пришел, Дэвид. Я никому больше не мог довериться.

- Как нацистские военные преступники, - пробормотал я, - которые кончали с собой в камерах...

- Да. Я тоже об этом подумал.

Мы замолчали, и неожиданно снаружи из-за стальной загрузочной двери снова донеслись скребущие звуки щупалец, ползающих у входа. Мы невольно встали ближе друг к другу, и я почувствовал, как по коже у меня бегают мурашки.

- Быстро закончим - и обратно, - сказал Олли. В свете фонаря тускло блеснуло его сапфировое кольцо. - Я хочу убраться отсюда поскорей.

Олли со щелчком открыл свой нож, удобный для того, чтобы вскрывать картонные коробки. И, разумеется, перерезать веревки.

- Ты или я? - спросил он.

- Каждому по одному, - ответил я, проглотив комок в горле.

Когда мы вернулись, подступала заря. Чернота в проемах между мешками с удобрениями очень неохотно уступила место густому серому цвету, потом желтоватому и наконец яркой безликой матовой белизне экрана кинотеатра на открытом воздухе.

Майк Хатлен спал в складном кресле, которое он неизвестно где выкопал. Ден Миллер сидел неподалеку на полу и уминал пончик, посыпанный сахарной пудрой.

- Садитесь, мистер Дрэйтон, - пригласил он. - Берите пончик. - Он протянул мне коробку.

Я покачал головой.

- Эта сахарная пудра - верная смерть. Хуже сигарет.

- Тогда возьмите два, - сказал он, рассмеявшись.

Я с удивлением обнаружил, что во мне тоже осталось немного смеха. Он выманил его из меня, и этим мне понравился. Я взял два пончика, и они оказались довольно приятными на вкус.