Стивен Кинг - Ужасная смерть Эдуара Делакруа

- Мне нужно кое-что сказать тебе, Дэл, - обратился я к нему. - Эти слова я говорю всем перед тем, как идти. Не то чтобы шедевр, но это часть моей работы. Ладно?

- Да, месье. - Он в последний раз посмотрел на Мистера Джинглза, восседающего на широком плече Джона КоффИо- Au revour, mon ami [Прощай, друг (фр.)], - сказал он и заплакал сильнее, - Je t'aime, mon petit [Я люблю тебя, мои малыш (фр.)]. - Он послал мышонку воздушный поцелуй Это должно было выглядеть смешно, может, даже нелепо, но нам так не казалось. На секунду я встретился взглядом с Дином и тут же отвел глаза. Дин смотрел в глубину коридора, в сторону смирительной комнаты, и как-то странно улыбался. Я подумал, что он вот-вот расплачется. Что же касается меня, то я сказал то, что должен был сказать, начиная со слов, "по поручению суда", а когда закончил, Дэл в последний раз вышел из своей камеры.

- Подожди секунду, парень, - сказал Врут и проверил макушку Дэла, куда будут надевать шлем. Потом кивнул мне и похлопал Дэла по плечу. Гладко, как после бритвы. Пошли.

И вот так Эдуар Делакруа совершил свои последний проход по Зеленой Миле, струйки пота и слез вперемешку текли по ею лицу, а над головой бушевала гроза. Брут шел слева от приговоренного, я - справа, а Дин позади.

Шустер находился в моем кабинете, где по углам уже стояли на страже Рингголд и Бэттл. Шустер посмотрел на Дэла, улыбнулся и обратился к нему по-французски. Мне он показался неестественным, но он сотворил чудо: Дэл тоже улыбнулся в ответ, а потом подошел к Шустеру и обнял его. Рингголд и Бэттл дернулись, но я поднял руки и покачал головой.

Шустер слушал поток сдавленных от слез слов Дэла по-французски, кивал, словно он отлично все понял, и похлопывал Дэла по спине. Он посмотрел на меня через плечо маленького французика и сказал:

- Из того, что он говорят, хорошо, если я понимаю четверть.

- Это неважно, - проворчал Брут.

- Я тоже так думаю, сынок, - ответил Шустер с улыбкой. Он был лучшим из священников, и теперь я подумал, что совсем ничего не знаю о его судьбе. Надеюсь, что вопреки всему он смог сохранить веру.

Он помог Дэлу опуститься на колени и сложил руки в молитве. Делакруа сделал то же самое.

- Отче наш, сущий на небесах, - начал Шустер по-французски, и Делакруа повторял вместе с ним. Они читали "Отче наш" вместе на плавно звучавшем, журчащем языке до самого конца, до слов "но избави нас от лукавого, аминь". К этому времени слезы почти перестали бежать из глаз Дэла, да и сам он заметно успокоился. Затем последовали стихи из Библии (на английском), в том числе и старинный мотив о спокойных #йодах. Закончив читать. Шустер хотел встать, но Дэл потянул его за рукав и произнес что-то по-французски. Шустер внимательно слушал, нахмурясь. Потом ответил. Дэл проговорил что-то еще, а потом только смотрел с надеждой.

Шустер обратился ко мне:

- Он хочет прочитать еще одну молитву. Я не могу ему помочь по причине моей веры. Как вы думаете, пусть читает?

Я посмотрел на часы на стене и увидел, что уже без семнадцати минут полночь.

- Да, - сказал я, - но только побыстрее. Мы должны придерживаться графика.

- Хорошо. - Он повернулся к Делакруа и кивнул. Дэл закрыл глаза, словно для молитвы, но секунду не говорил ничего. Напряженные морщины прорезали его лоб, и у меня появилось чувство, что этот человек ищет где-то далеко в мозгу забытую кладовку, где лежит предмет, которым не пользовались много-много лет. Я опять посмотрел на часы и уже было открыл рот, чтобы что-то сказать, но Брут дернул меня за рукав и покачал головой.

И тогда Дэл начал мягко и быстро говорить на американском французском, таком округлом, мягком и нежном, как грудь молодой женщины:

- О Мария, приветствую вас, Мария всемилостивей-шая. Господь Бог с вами, вы - святая из всех женщин и Господь Бог Иисус, плод вашего чрева, святой. - Он снова заплакал, но, по-моему, не замечая этого. Пресвятая Мария, мать моя, Богородица, помолитесь за меня, помолитесь за всех нас, грешных, теперь в час, когда... в час нашей смерти. В час, когда я умру. - Он глубоко и прерывисто вздохнул. - Аминь.

Когда Делакруа поднимался на ноги, вспышка молнии озарила комнату мгновенным голубоватым сиянием. Все вздрогнули и поежились, кроме самого Делакруа, который словно целиком был поглощен старинной молитвой. Он вытянул руку, не глядя. Брут взял и быстро пожал ее. Делакруа поднял глаза и чуть улыбнулся.

- Nous voyons... - начал он, но осекся. С заметным усилием он снова перешел на английский.

- Теперь мы можем идти, босс Ховелл, босс Эджкум. Я в согласии с Богом.

- Хорошо, - сказал я и подумал, насколько в согласии с Богом будет себя чувствовать Дэл через двадцать минут, когда окажется по ту сторону электричества. Я надеялся, что его последняя молитва услышана и теперь Матерь Мария будет молиться за него всем своим сердцем и душой, ибо Эдуару Делакруа, насильнику и убийце, именно тогда понадобятся все молитвы, которые он сможет припомнить. На улице снова прогрохотал гром. - Пойдем, Дэл. Теперь уже недалеко.

- Хорошо, босс, хорошо. Я уже не боюсь. Он так сказал, но по его глазам я увидел, что - с Богом или без Бога, со Святой Марией или нет, - но он лжет. К тому моменту, когда они проходят последние сантиметры зеленого ковра и ныряют в маленькую дверь, почти все боятся.

- Остановись внизу, - сказал я ему тихо, когда он прошел в дверь, но эти указания были явно излишними. Он все равно остановился бы внизу лестницы как вкопанный, потому что увидел на платформе Перси Уэтмора, у его ног стояло ведро с губкой, а за правым бедром виднелся телефон, соединяющий с губернатором.

- Нет, - произнес Дел перепуганным голосом. - Нет, нет, только не он!

- Давай иди, - приказал Брут. - Просто смотри на меня и на Пола. Словно его там нет.

- Но...

Люди уже повернулись и глядели на нас, но слегка сдвинувшись, я все еще мог незаметно схватить Делакруа за левый локоть.

- Спокойно, - произнес я так тихо, что меня слышал только Дэл, ну, может быть, еще и Брут. - Единственное, что о тебе запомнят эти люди, это как ты ушел. Поэтому веди себя достойно.

В эту секунду над головой прогрохотал самый громкий раскат грома, задрожала железная крыша. Перси вздрогнул, словно кто-то напугал его, а Дэл коротко фыркнул.

- Если будет еще громче, он опять намочит в штаны, - сказал он и расправил плечи, хотя там было не так много чего расправлять. - Пошли, и покончим с этим.

Мы прошли к платформе. Дэл нервно пробежал взглядом по свидетелям - их было человек двадцать пять, а мы - Брут, Дин и я - не сводили тренированных глаз со стула. Все, казалось, в порядке. Я вопросительно поднял большой палец и одну бровь, и Перси криво усмехнулся в ответ, словно говоря: "Ты что, хочешь узнать, все ли в порядке? Конечно".

Я очень надеялся, что он прав.