Кейт Лаумер - Берег динозавров

Не знаю, что я ожидал увидеть: орудийные выстрелы больше всего напоминали тяжелую артиллерию Старой Эры. В нескольких сотнях ярдов от станции заняла позиции пара громоздких пятидесятитонных машин защитного цвета, на гусеничном ходу, явно боевых. Хотя дымящихся стволов не было видно, отколотая от угла здания глыба безусловно подтверждала наличие пушек, даже без звуков выстрела и вспышки огня на тупом носу ближайшего танка. Другой танк пострадал: одна гусеница повреждена, из щелей сочится дым. Земля слегка вздрогнула: из танка выплеснулся столб пламени. Я кинулся на землю, но успел схлопотать от взрывной волны по ребрам — пинок разъяренного великана.

В себя я пришел уже на бегу. Песок летел из-под ног, в голове гудело. Только в одном я был абсолютно уверен: что бы ни происходило там, внизу, единственная кабина темпоральной переброски по эту сторону плейстоцена находится внутри станции, и чем скорее я к ней подберусь, прежде чем меня прикончат, тем более счастливым прощусь с жизнью.

Никто не обратил на мой спринтерский рывок никакого внимания. Уцелевшая военная машина — Третьей Эры, непроизвольно отметил я, — продвигалась вперед, стреляя на ходу. Наверное, Джарду удалось частично возвести защитный экран: при каждом выстреле над станцией вспыхивала радужная мерцающая корона. Но защита от неуклюжих бронтозавров явно не была рассчитана на артобстрел. Долго ей не выдержать.

Я отогнал эту мысль и рванулся к станции. Впереди вспыхнул огненный клубок, взрывная волна отшвырнула меня, как обрывок бумаги. Я покатился по земле, умоляя Бога отвести случайный выстрел. Наконец мне удалось подняться на ноги. Десять ярдов, как десять миль, отделяли меня от пролома, приветливо зияющего в заплетенной растениями восточной стене. Сквозь дыру виднелись остатки шкафа для хранения документов, развороченные кресла и несколько покореженных и почерневших металлических панелей комнаты отдыха. Боевые машины не приближались. Я несся во весь дух, увязая в песке по щиколотку, а вокруг все бушевало, словно ад обрушился на землю.

Наконец я прыгнул, пролетел какое-то расстояние и, грациозно завершив прыжок, ударился обо что-то, словно молот о наковальню…

Из глаз посыпались искры, в ушах загудело. Кое-как выплыв из густого тумана, я увидел над собой защитное ограждение и потное лицо шефа.

— Да очнись же! Быстрее! — вопил Джард. Он вынужден был кричать из-за непрекращающегося грохота. — Все уже в безопасности. Я ждал тебя, знал, что ты…

Конец фразы потонул в таком реве, по сравнению с которым предыдущие звуковые эффекты казались просто разминкой. Все вокруг рушилось. В воздухе стоял едкий запах дыма, измельченного в пыль камня, крови, раскаленного железа. Уже поднимаясь на ноги, я заметил, как Джард исчезает в двери операторской. Я, шатаясь, побежал за ним и плюхнулся в кресло, когда он набрал код на пульте. Вспыхнул красный сигнал тревоги, заверещал и резко оборвался зуммер. Джард повернулся.

— Назад! — заорал он, махая руками. — Уходи отсюда! Я же тебе сказал! Тебе надо… отсюда… координаты…

— Ничего не слышу! — заорал я в ответ и не расслышал собственного голоса.

Джард схватил меня за руку и подтолкнул к аварийному люку.

— Я обязан переместить станцию в нуль-фазу, понятно? Нельзя, чтобы ее захватили…

Джард приподнял крышку и спихнул меня вниз. Чертовски вежливо обращаться так с контуженным… Удар головой о пол прочистил мне мозги.

— Беги же! — кричал Джард. — Уходи как можно дальше. Удачи, Рейвел…

Голос смолк, и я, шатаясь, поднялся и побежал. Этого требовал Нел, а он пока был моим шефом.

В следующую секунду мир взорвался, и я кувырком полетел в преисподнюю. Тысячи тонн раскаленного песка навалились сверху, похоронив меня навеки…

— …Ну, может быть, не совсем навеки, — проговорил деловитый тоненький голосок как бы между прочим.

— Но почти, — возразил я себе и почувствовал, что рот полон песку. Попытался вдохнуть через нос и сплюнуть, но песок мгновенно набился и в ноздри. Инстинктивно я судорожно задергал руками и ногами, продираясь сквозь пыль и щебенку вверх, к жаре, к запаху горелого пластика, к воздуху, пыльному, дымному, но все же воздуху. Я откашлялся, прочихался, сплюнул комок пыли и осмотрелся.

Я лежал в служебном проходе, где стены покоробились и вздулись, словно оплавленные. Пол покрывал слой песка почти по колено, из которого я только что выбрался. Собраться с мыслями никак не удавалось…

Я знал, что проход ведет в насосный отсек, откуда через люк можно попасть на поверхность. Мне оставалось просто двигаться вперед, затем выбраться через люк… и…

Я решил, что об этом «и» можно подумать потом. Все еще похваливая себя за проявленное под вражеским огнем хладнокровие, я вдруг заметил, что для находящегося на глубине двадцати футов туннель уж очень хорошо освещен. Источник света был где-то за спиной. Обернувшись, я увидел за сплетением металлических плит и брусьев полоску ослепительного света.

Через дюжину ярдов идти стало легче — меньше песка и обломков.

С дверью в насосный отсек пришлось повозиться, пока я не вспомнил, что надо тянуть на себя, а не толкать. Оборудование ничуть не пострадало — хоть сейчас качай свежую воду с глубины сто двадцать футов. Я пошлепал ближайший насос и потянул крышку люка. Меня все еще подташнивало, предметы перед глазами расплывались, в теле чувствовалась жуткая слабость, как у юнги во время первого шторма. Я нажал кнопку; вверху жалобно взвыл мотор. Люк открылся, вниз посыпался песок и упала маленькая зеленая ящерица. Я выбрался наружу, глотнул свежего воздуха и осмотрелся.

Передо мной раскинулся плавный изгиб береговой полосы, испещренный воронками и исполосованный следами гусениц. От станции не осталось ничего, кроме дымящегося кратера.

Я улегся на мягкий теплый песок и собрал все свое мужество. Глаза слезились от сияния тропического южного солнца, на лбу и груди выступил пот, в голове мелькали знакомые образы: станция после первого моего скачка много лет назад; чистые кают-компании, уже через несколько лет ставшие нам домом. После трудного задания там тебя всегда ждали, туда возвращались твои коллеги, оттуда уходили на очередное задание. Разговоры за обедом в столовой, чистота, деловитость, даже главный пульт, ежеминутно показывавший на временной оси положение темпорального отклонения. Но главного пульта больше не существовало, как и сотен микропленок с записями, и китайского гингко, росшего в кадке в комнате отдыха. Все расплавилось в шлак.

Я вспомнил, как Нел Джард кричал мне: убирайся… и еще что-то. Я должен сообщить что-то кому-то. Нечто очень важное. Но что именно? Положение казалось совершенно безнадежным и могло сравниться с положением оперативника Нексс-Централа, потерявшего связь с базой.