Анатолий Гончар - Тени Марса

— Вы оставили меня без глаз! Как я буду отчитываться о проделанной работе, вернувшись на Землю, если я не имею прибора-опознавателя?

— Но ведь можно провести эти исследования непосредственно на поверхности…

— Как Вы это представляете? Я что, должна буду облазить на карачках всю поверхность этой планеты? Да на это уйдет вся моя жизнь! — Она хотела сказать что-то ещё, но её перебил вкрадчивый голос появившейся из-за спины женщины.

— А разве Вы не хотели бы побыть на этой планете подольше? Всю жизнь, например?!

Новикова едва не поперхнулась, в её глазах заплясали гневные огоньки.

— Всю жизнь?! Премного благодарна! Но чем больше я вглядываюсь в сплошную зелень, покрывающую материки этой планеты, тем поскорее мне хочется убраться домой на Землю.

— А кто Вас там ждет? — рот говорившей скривился в неприкрытой усмешке. — Холодная кровать? Комар, случайно просочившийся через воздушный фильтр? Или дохлая кошка, оставленная без присмотра и сдохшая от умеренности?

Новикова вдруг почувствовала, что начинает закипать. Застывшая в её глазах растерянность, вызванная внезапным появлением незнакомки, быстро начала превращаться в праведный гнев.

— А кто Вы, собственно, такая, чтобы лезть в посторонний разговор?

— Я?! — мягкость голоса не могла обмануть, за ней отчетливо слышалось шипение змеи. — Собственно, никто. Я лишь проходила мимо и подумала, что некоторые люди очень похожи на зандров. Сколько эмоций, сколько патетики! А вдруг Вы зандр? — В её глазах появилась злоба, проступающая под маской безразличия. — Или нет? — женщина явно надсмехалась над озадаченной подобным отношением Татьяной.

— Уходите! — сквозь стиснутые зубы процедила Новикова, до хруста сжимая кулаки, чтобы внезапно не вцепиться в эту стерву. Татьяна Павловна внезапно почувствовала к этой совершенно посторонней женщине такую ненависть, которую она испытывала лишь один раз — в день гибели генерала Ильченко. Но тогда её ненависть была направлена не на человека, а сейчас… Она сделала шаг вперёд.

— Какие Вы сердитые! — пропела странная женщина и, круто развернувшись, зашагала прочь от разгневанного геолога. Слабое движение воздуха, докатившееся до Новиковой, принесло запах химических реактивов, смешанный с едва уловимым ароматом каких-то цветов…

Они подошли достаточно близко к мерцающей в иллюминаторах планете, чтобы осуществить первую высадку. А крутившийся в черноте шарик был действительно очень похож на оставшуюся за тысячу парсек Землю. Похож и великолепен. До старта космического челнока оставались считанные секунды. Капитан корабля, нервно прохаживаясь по кубрику, метал встревоженные взгляды на выстроившуюся шеренгу военных, к которым, робко переминаясь с ноги на ногу, пристроились двое гражданских лиц. Госпожа Новикова всё-таки настояла на своём присутствии. Ей, видите ли, необходимо было обследовать поверхность на предмет наличия на ней полезных ископаемых. Каким образом она собиралась это сделать за короткую пятичасовую высадку, оставалось неясным, но она так долго надоедала капитану, что он невольно согласился. Вторым гражданским лицом, стоявшим по правую руку от Новиковой, был Евгений Плясов — длинновязый биолог-исследователь и по совместительству заведующий корабельной оранжереей, а потому вечно перепачканный землей и вонявший невесть из чего сделанными удобрениями. Возглавлять группу было поручено Абраму Луцкевичу, который воспринял этот приказ без должного энтузиазма и сейчас болтался где-то в недрах корабля, совершенно наплевательски отнесясь к предстоящему инструктажу. Капитан заметно волновался. Отправлять людей в неизвестные джунгли, возможно, кишащие зверьем, ему приходилось впервые. К тому же он был первым капитаном первого межзвездного корабля, впервые нашедшего первую полностью пригодную для жизни людей планету. Приборы показывали, что атмосфера практически идентична земной, разве что содержание кислорода было на несколько процентов выше, а азота, наоборот, меньше.

— Господа, вам первым выпала честь ступить на вновь открытую планету! Но честь подразумевает ответственность. Ответственность при приземлении на чужую планету подразумевает осторожность. Осторожность подразумевает… — запнувшись, капитан решил не рассказывать, что же подразумевает предосторожность, а перешёл, как ему показалось, к делу. — Нельзя предугадать, что ждёт вас на её поверхности. Возможно, вам придётся применить оружие. Как я уже сказал, мы не знаем тайн этой планеты. Гм, и кстати, она ещё не названа. Я, как капитан, имею приоритетное право дать ей имя, но… — он сделал эффектную паузу, — с удовольствием рассмотрю ваши предложения, высказанные после возвращения из этой небольшой экспедиции. Но мне бы не хотелось одного, а именно: вынужденно называть планету именем одного из вас. Надеюсь, вы поняли, что я имею в виду?! Теперь ступайте. Счастливого вам пути и возвращайтесь все вместе! Сергей утвердительно кивнул, отдал честь и, сделав шаг в сторону, повёл свою разношерстную команду в сторону корабельного ангара.

— Госпожа, сейчас самое удобное время, чтобы разделаться с ними! — предложил всё тот же голос, что несколько ранее звучал в тесной кабине лифта.

— Нет, не сейчас!

— Но Вы же сами сказали, что мы уничтожим их, как только они станут готовиться к высадке!

— Я передумала, — женщина недобро прищурилась. — Пусть они сперва соберут о планете все сведения, что только смогут. Нам ни к чему торопиться.

— Но госпожа, каждый лишний день — это лишний риск, кто-нибудь может догадаться!

— Успокойся и делай, что тебе говорят. Пусть они летят, и ты полетишь с ними, возьмешь ботаника, пусть изучит местную флору и фауну. Может и нам когда-нибудь пригодиться эта планетка! — женщина тихо засмеялась. — Лет так через миллион. А людишек мы захватим чуть позже, тёпленькими.

Голоса стихли, и вскоре в коридоре раздавались лишь гулкие отзвуки уходящих в разные стороны шагов.

Помощник капитана поджидал готовую к высадке группу, стоя у открытой дверцы транспортника. Он приветливо улыбнулся и, торопливо запрыгнув во второе пилотское кресло, опустил фонарь кабины. Шедший в замыкании Сергей окинул взглядом серую громадину, в которую ему предстояло влезть, и невольно присвистнул. Транспортный околоземный глиссер сильно отличался от его наземных, или, точнее, атмосферных собратьев. У него не было крыльев, и дюзы были более широкими, сделанными из толстых слоёв сверхпрочного термостойкого сплава, почти по старинке названного композиционной булатной сталью. Хотя какое отношение имел этот полуметалл-полупластик к стали, неизвестно. Кабины спаренно сидевших пилотов были разделены толстыми бронеперегородками. Такая же бронеперегородка отделяла от них транспортный отсек, представлявший собой герметичный цилиндр с располагавшимися в нём тремя длинными рядами кресел. Снаружи всё это техническое чудо покрывала тонкая плёнка термозащиты, едва угадывающаяся на гигантских контурах космолёта. Привычные на околоземных транспортниках и лайнерах иллюминаторы заменяли такие же округлые экраны, по три с каждой стороны, так что каждый желающий мог любоваться мелькающим за бортом пейзажем. Кроме кресел, в десантном отсеке, в противоположной от единственного входа стороне, стоял вмонтированный в корпус большой квадратный ящик, предназначенный для сыпучих или иных, не имеющих твердой структуры грузов. Снаружи он закрывался на надёжный, но удобный для открывания замок — щеколду. Что собирались перевозить в этом ящике — оставалось лишь догадываться.