Анатолий Гончар - Тени Марса

— А капитан?! — бросил кто-то робкий, но умеющий хорошо считать.

— Во-первых, капитан нам нужен живым, без него даже если мы захватим корабль, то всё равно не сможем улететь. Во-вторых, он старший командир, и разгребать за нас, извините, дерьмо, не обязан.

Полчаса, потраченные на обследование дна первой группой, ничего не дали. То ли бластер провалился глубже в тину, то ли они искали не совсем там. Вторая группа сменила первую, а сам Сергей остался. Он лишь зорко посматривал по сторонам и время от времени шарил руками у себя под ногами. Вторые полчаса начали подходить к концу. Сергей уже стал прилично волноваться. А если чудовище, случайно зацепив оружие, оттащило его слишком далеко? Тогда все их надежды на захват корабля останутся лишь пустыми фантазиями. Да и доживут ли они до утра, если у них отобрали даже спички? Этот дурацкий шлем только мешал, и лишь из-за здорового чувства опасности, глодавшего его всё время, он не запулил его куда-нибудь в болото. Шлем вполне ещё мог пригодиться! Внезапно нога Сергея ощутила что-то странное. Он нагнулся и почувствовал в своих руках ребристую рукоять бластера, воткнутого стволом вниз и глубоко ушедшего в мягкое, податливое болотное дно. Сергей ухватил рукоять покрепче и одним рывком попытался выдернуть его на свет божий. И как раз вовремя, ибо позади него в этот момент раздался истошный крик одного из лаборантов. Но не тут-то было! Бластер словно бы держала какая-то притаившаяся на дне сила. Не отпуская оружия, Ляпидевский резко развернулся, и его взору предстала уже знакомая морда одного из обитавших в болоте гадов. Грязно-серая тварь, схватив бедолагу поперёк пояса и извиваясь всем телом, старалась утащить перепуганного насмерть лаборанта под воду. Тот, отчаянно крича, размахивал руками, изо всех сил молотил гадину коленом правой ноги в белое осклизлое брюхо змеюжины. Сергей сжал рукоять в ладони и рванул ещё, но у него снова ничего не вышло. Толстое рубчатое цевьё зацепилось за толстый корень какого-то водяного растения. Пока Сергей мучался в бесплодных попытках вытащить оружие, два других лаборанта, вместо того, чтобы броситься на помощь своему товарищу, кинулись наутёк. А с берега навстречу им уже спешили сразу несколько военных, торопясь придти на помощь подвергнувшемуся нападению. Они проскочили мимо удирающих и… не успели. Огромная змеина, сбив с ног, утащила кричавшего от боли и страха человека в чёрную муть озера. Когда, наконец, Сергею удалось освободить бластер, было уже поздно. На поверхности воды колыхались расходящиеся кругами волны, а в том месте, где погрузился змей, расплывалось алое пятно. Сергей сделал односекундный выстрел, но, похоже, ни в кого не попал. Болото ещё несколько минут было неспокойным, затем всё стихло. В угрюмом молчании легионеры вылезли из достигавшей бёдер мутно-коричневой жижи болота и, скрывшись в небольших зарослях густого кустарника, решили устроить бивуак, расположившись на маленькой, расположенной в самом его центре, полянке. По западному краю поляны, пересекая её с юга на север (или с севера на юг?) лежало большое, толстое и, самое главное, сухое бревно вывороченного с корнем дерева. Ляпидевский чувствовал себя настолько уставшим, что не стал долго возиться со скаутским разжиганием мелких веточек, а на раз запалив его огнём бластера, пошёл спать.

— Артём, распредели дежурство, а то мне что-то ленится, — сняв шлем, Сергей улёгся на тут же наломанные, обильно усыпанные листьями ветви кустарника и, свернувшись калачиком, смежил веки.

— Будет сделано в лучшем виде, спи, — Клёпиков бросил мимолётный взгляд на пытающегося устроиться Ляпидевского и принялся распределять смены…

Ненависть, густо перемешанная с прочими волнениями сегодняшнего дня, клокотавшая в госпоже Новиковой, не давала ей заснуть. Так нелепо оказаться в плену… и у кого? У своих самых заклятых врагов! Врагов, лишивших её самого дорогого человека! Того, кого она так долго и безнадежно любила! Но любовь не бывает безнадежной… И вот она в плену без возможности отомстить за него и за себя. Если всё равно умирать, то, может быть, стоит напоследок хоть исцарапать, хоть укусить кого-нибудь из своих тюремщиков?! Татьяна Павловна, не обращая внимания на прочих сидевших на полу пленниц, медленно встала и, тихо ступая, подошла к двери, за которой раздавалось приглушённое бормотание полусонного охранника. Она осторожно надавила на дверь, но та оказалась запертой. Мысленно выругавшись, Татьяна притаилась за дверью и принялась ждать. Она недаром долгое время была хранительницей оружия. За последние годы она многому выучилась. Кривая линии жизни, немилосердно кидавшая её на обочину, научила её осторожности. Нет, даже не осторожности, а почти параноидальному ожиданию опасности, и теперь стоило ей лишь посильнее стиснуть каблуки своих туфель, как в носках бесшумно выдвинулись широкие трехсантиметровые лезвия…

Проснулся Сергей от ощущения чьего-то смрадного дыхания на своём лице. Он открыл глаза и, вздрогнув, едва не заорал благим матом. Над ним нависала здоровенная морда Синезуба. Решение было принято молниеносно. Перевернувшись на живот, он едва успел откатиться в сторону, когда огромная лапа опустилась на то место, где он только что лежал, почти полностью вдавив в почву оставшийся подле лежанки защитный шлем-каску. Времени на раздумье не было. Схватив тяжёлый сук, Ляпидевский швырнул его в своего противника и с лихорадочной поспешностью снял предохранитель висевшего на поясе бластера. Его правая рука ещё поднималась вверх, когда Пещерный Синезуб отбросил измочаленный в лохмотья сук и сделал шаг вперёд, намереваясь прикончить свою, причинившую ему столько хлопот, жертву. С синих клыков зверя капала вниз жёлто-коричневая слюна и, растекаясь по траве, оставляла на ней бурые полосы, тут же покрывающиеся чёрным налетом. Ляпидевский с омерзением представил, как эта слюна, наполовину состоящая из концентрированной соляной кислоты, разъедает его плоть и, направив оружие прямо в пасть животного, изо всей силы надавил курок. Расстояние, разделяющее человека и зверя, было столь мало, что, казалось, промазать было невозможно. И всё же малиновый луч вначале ушёл в пустоту, едва задев выпуклое ухо чудовища. Досадуя на самого себя, Сергей тут же сместил ствол, и луч, срезав оказавшийся на его пути огромный синий клык, упёрся в разверзнутую пасть зверя. Тот взвыл, а затем, заскулив, словно раздосадованная собака, попятился назад, в тщетной попытке уйти от сжигающего его изнутри пламени, но было поздно. Медленно, как бы нехотя, луч полоснул по шеё отступающего Синезуба, и голова зверя, словно срезанная серпом шляпка подсолнечника, шлёпнулась на землю. Обезглавленное туловище ещё некоторое время, спотыкаясь, бежало в сторону чащи, но затем упало и забилось в агонии, подминая под себя небольшие заросли арктона. Сергей опустил бластер и, тяжело дыша, почти упал на мягкие стебли растения, похожего на земной клевер. Не выпуская из рук оружия, он вытянул из земли потрескавшийся от удара шлем, и ещё раз тяжело вздохнув, смахнул со лба капли набежавшего пота. Потухший ствол едва дымился. Ляпидевский поднялся и, дрожа всем телом, пошёл раздувать его остатки. Остальные, проснувшись от грохота упавшего Синезуба, с удивлением и непониманием смотрели на огромную тушу, валявшуюся едва ли не посередине их лагеря.