Артур Конан-Дойл - Затерянный мир (сборник)

— Я просто жажду его увидеть. Никогда в жизни мне ничего не хотелось так сильно!

— А, ты получила письмо, — сказал вдруг Роберт. — От Гектора, конечно, судя по иностранной марке. Ну, как он там?

— Письмо пришло только сегодня вечером, я его еще не читала. Сказать по правде, я так увлеклась твоими рассказами, что совершенно про него забыла. Бедняга Гектор! Письмо с Мадейры. — Она бегло проглядела четыре страницы, исписанные неровным, ребячьим почерком молодого моряка. — У него все благополучно. Корабль попал в шторм в пути и тому подобное, но теперь у него все в порядке. Рассчитывает к марту вернуться. А может, он все-таки придет завтра, твой новый друг, твой рыцарь из очарованного замка?

— Едва ли так скоро.

— Если он ищет, куда бы поместить капитал, Роберт, — сказал отец, не забудь передать ему, что сейчас особенно выгодно вкладывать средства в производство оружия. С моим опытом и при капитале в несколько тысяч я обеспечу ему барыш в тридцать процентов, точно, как в банке. В конце концов должен же твой Рафлз Хоу пустить в оборот свои капиталы. Нельзя же все растранжирить на всякие там книги и драгоценные камни? Я, безусловно, мог бы дать ему самые практические советы.

— Он навестит нас, возможно, еще очень не скоро, отец, — холодно ответил Роберт. — И когда он придет, я едва ли позволю себе использовать дружеское его расположение ко мне в твоих коммерческих интересах.

— Папа, мы не ниже его! — воскликнула Лаура с горячностью. — Зачем ты хочешь выставить нас перед ним в роли нищих? Он вообразит, что мы проявляем внимание к нему только из-за его денег. Я просто не понимаю, как ты можешь допускать подобные мысли!

— Если бы я не допускал подобных мыслей, мисс, на какие бы, спрашивается, средства дал я вам образование? — сердито накинулся на нее старик.

Роберт тихонько вышел из комнаты. И у себя, среди своих полотен, он все еще слышал голоса из гостиной: один хриплый, другой звонкий — там шла нескончаемая семейная перебранка. Все более неприглядной казалась Роберту домашняя обстановка, в которой протекала его жизнь, все больше мечтал он о покое, который можно приобрести за деньги.

На следующее утро, едва убрали со стола после завтрака, а Роберт еще не успел приняться за работу, как раздался робкий стук в дверь — на пороге стоял Рафлз Хоу. Роберт бросился к нему навстречу, радостно его приветствуя.

— Боюсь, что я слишком ранний визитер, — произнес гость извиняющимся тоном, — но я обычно совершаю прогулку сразу после завтрака. — Во внешности его теперь не замечалось следов грязной работы, на нем был аккуратный темный костюм, волосы гладко причесаны. — Вчера вы рассказывали мне о вашей работе. Может быть, несмотря на ранний час, вы позволите побывать в вашей студии?

— Входите, мистер Хоу, прошу вас! — Роберт был приятно взволнован лестным вниманием столь щедрого мецената. — Сочту за честь показать вам те небольшие вещи, над которыми сейчас тружусь, хотя, признаться, побаиваюсь, — у вас перед глазами всегда столько настоящих шедевров! Разрешите представить вас отцу и сестре.

Старик Макинтайр отвесил глубокий поклон и потер высохшие, костлявые руки, а молодая леди, подавив возглас удивления, широко раскрытыми глазами смотрела на миллионера. Хоу сделал шаг вперед и спокойно пожал ей руку.

— Я так и думал, что это вы. Я уже имел честь встретить вашу сестру, мистер Макинтайр, в первый же день моего приезда в Тэмфилд. Мы оба прятались от метели под навесом и очень приятно беседовали.

— Я понятия не имела, что разговариваю с владельцем нового дома, сказала Лаура несколько смущенно. — Какие странные бывают совпадения!

— Я часто думал, с кем же я тогда встретился, но только вчера это стало для меня ясно. Как у вас здесь мило! А летом, должно быть, просто очаровательно! Да позвольте, если бы не тот холм, ваш дом был бы виден из моих окон!

— Да, и он не закрывал бы вид на ваши чудесные ели, — сказала Лаура, став у окна рядом с мистером Рафлзом Хоу. — Только вчера я смотрела и думала: как жаль, что существует этот холм!

— Да? Я прикажу снести его. Буду счастлив доставить вам удовольствие.

— Боже мой! — воскликнула Лаура. — Снести холм? Но куда же его девать?

— Можно его весь срыть и насыпать в другом месте. Холм не так уж велик. Нужно только нанять несколько тысяч рабочих, снабдить их соответствующей техникой и провести железнодорожную ветку — через несколько месяцев от холма и следа не останется.

— А как же дом нашего бедного викария? — спросила Лаура смеясь.

— Ну, это не встретит особых затруднений. Мистеру Сперлингу можно будет предложить взамен такое же точно жилище, и еще более для него удобное. Ваш брат подтвердит, что я большой мастер проектировать здания. Нет, серьезно, если вы считаете, что холм вам мешает, я приму меры и его снесут.

— Нет, мистер Хоу, ни за что на свете! Я оказала бы плохую услугу жителям Тэмфилда, если бы стала внушать вам такую идею. Ведь холм единственное, что придает Тэмфилду хоть некоторое своеобразие! Я оказалась бы отъявленной эгоисткой, если бы хотела уничтожить холм только для того, чтобы украсить вид из окон нашей гостиной.

— Наш дом, мистер Хоу, это просто конура, — заговорил старик Макинтайр. — Вы, наверное, чувствуете себя здесь как в коробке, после вашего величественного дворца, о котором сын рассказывает самые невероятные вещи. Но мы не всегда так жили, мистер Хоу. Теперь я существую более чем скромно, а было время, и не так давно, когда я мог предъявить в банк чек на сумму не меньшую, чем любой другой фабрикант оружия в Бирмингеме. Это было…

— Папочка, наш милый, старенький ворчун! — воскликнула Лаура, ласково обняв отца.

Старик вскрикнул, и лицо у него исказилось гримасой боли, однако он попытался скрыть ее за притворным кашлем.

— Не подняться ли нам наверх? — поспешно предложил Роберт, стремясь отвлечь внимание гостя от маленького семейного инцидента. — Моя студия настоящая мансарда художника: она под самой крышей. Разрешите, я проведу вас туда, мистер Хоу?

Оставив Лауру и мистера Макинтайра-старшего в гостиной, они поднялись в мастерскую Роберта. Мистер Хоу долго стоял перед «Подписанием Великой хартии вольностей» и «Убийством Фомы Кентерберийского», щуря глаза и нервно пощипывая бородку; Роберт с беспокойством ждал.

— Сколько вы за них хотите? — обратился к нему наконец мистер Хоу.

— Я оценил их по сто фунтов за каждую, когда посылал в Лондон на выставку.

— В таком случае лучшее, что я могу вам пожелать, это чтобы наступил день, когда вы будете рады уплатить вдесятеро, только бы получить свои работы обратно. Я убежден, что у вас большие способности, и вижу, что в отношении композиции и смелости замысла вы уже достигли многого. Но рисунок у вас, если позволите быть откровенным, несовершенен, и в цвете вы не сильны. Так вот, мистер Макинтайр, предлагаю вам сделку. Я знаю, вы равнодушны к деньгам, но все же, как вы сами сказали при нашей первой встрече, человеку надо на что-то существовать. Я покупаю у вас обе картины по назначенной вами цене на том условии, что за вами сохраняется право выкупить их, как только пожелаете, за ту же сумму.