Гайворонский Борисович - Незваные...

Главное, что нашлась эта небольшая вытянуто-треугольная камера-парилка с чистой и очень тёплой, почти горячей водой. Марина робко коснулась её босой ногой. Терпимо. Может быть, градусов 50. Ноги ощутили гладкий, но не скользкий камень…

Намывшись вдоволь горной водицей, в которой хорошо мылился шампунь, а волосы приобретали особую пышность, подземная владычица вернулась счастливая в замок. Вот теперь ей захотелось спать. Потушить свет не удалось, разговора с Сергеем на эту тему не было. Решив отложить выяснение вопроса об устройстве «выключателей» назавтра, Марина пристроилась рядом с возлюбленным. «Карабас», не просыпаясь, притянул к себе девушку, и она погрузилась в сон.

Проснулись оба в прекрасном настроении, выспавшись всласть, когда не было ещё шести часов утра. Марина решила тут же показать Сержу чудо-парилку и умывальную комнату одновременно. Не понравиться она не могла.

– А ты знаешь, Мусь, – сказал Сергей, появившись в зале с мокрой головой и махровым полотенцем на бедрах, – у меня есть кое-какие мысли насчёт устройства всяких дополнительных удобств. Но говорить пока не буду. Обмозгую и преподнесу, пожалуй, как сюрприз.

– Согласна на сюрприз! А пока расскажи, как тушить свет в нашей берлоге. Я вчера не сумела.

– Чёрт побери, забыл сказать. Прости. Включайся…

То, что проделывали сейчас два человека нового поколения опять с трудом поддается описанию. Появляющийся сленг на базе известных слов вроде «скакнуть», «включиться», «закрыться», «перейти», «канал», «заглушка» совершенно не отражал действия или явления, происходящие в реальности. Серж показал Марине канал, по которому проникал в голографические плафоны луч от солнца, и научил его «искривлять», регулируя тем самым силу света вплоть до его «выключения». Оказалось, что открытый канал в равной степени можно использовать и для обеспечения сотовой телефонной связи. Из абстрактного пространства над городом Тулой напрямую, не преодолевая каких-то физических расстояний, в другую реальность проникали любые радиоволны. Принцип этот распространялся и на телевизионные частоты. Только смысла в приобретении телевизора уже не было. Трансляцию телевизионных программ и Серж, и Марина могли свободно перехватывать и на образованном в любом месте помещения условном экране получать картинку требуемого размера.

– Серёж, мне уже становится скучно. Мы всё можем. Нам доступно абсолютно всё. Но в этом должен быть какой-то смысл. Верно ведь? Я вчера поняла, что мы с тобой открыли мир, который можно заселить людьми, животными, растениями. Может быть, смысл в этом?

Полеха находился в одной из соседствующих с Замком Карабаса – так решено было назвать новое жилище – полости на расстоянии около километра. Серж был закрыт от стереонаблюдения Марины, готовя обещанный сюрприз, но разговаривать мог свободно.

– Мусь, нам что-то должно открыться скоро, какое-то…, как бы это выразиться, сакральное знание. Я чувствую. Погоди немного, мы узнаем больше, чем можем себе представить. Пока от нас требуется просто жить. Не забывать о близких, о делах земных и насущных…

Марина не знала, чем себя занять, прохаживалась по комнатам, гладила ладонью полированные колонны и слушала негромкое звучание оркестра Олега Лундстрема на джазовом фестивале, кажется, 1985 года.

– Наверное, ты прав, поживем – увидим. Но на занятия я ходить буду. Я могу, конечно, прямо здесь включить в два часа дня картинку квартиры Михаила Аркадьевича, устроиться поудобнее и участвовать в занятиях, но как-то это не по-честному. Как ты думаешь?

– Не по-людски?

– А мы уже и не люди в прежнем понимании. Мы – симбиозы человека и внеземного разума.

– Мы не можем утверждать, что разум внеземной. Хотя похоже на то.

– Тебе, кстати, ничего не снилось?

– Не помню, так, ерунда всякая. Забылось. Не помню. А тебе?

– Мне кое-что снилось. Опять лектор.

– А что ж молчишь-то?! – Серж появился рядом, вновь, как и вчера, потирая «натруженные» ладони. – Давай, рассказывай.

Марина вздохнула.

– Серёж, скажи, можно ли описать сон бредящего в лихорадке человека? Или, ещё сложнее – дебила, дауна, какого-нибудь психически больного человека, чей разум настолько отличен от нашего, что общих определений для формулирования схожих эмоций, чувств и впечатлений просто не существует?

– Как ты заумно начала. Прямо как на докладе в академии наук.

– А ты не заметил, что мы вообще с тобою говорить стали иначе? Стиль речи изменился.

– Заметил. Я даже думаю по-другому.

– Во-от! Это симбиоз.

Марина легла на кровать, закрыла глаза и в несвойственной ей манере медленно стала воспроизводить то, что ей привиделось во сне.

– Миллионы лет назад на планету Земля упало небесное тело искусственного происхождения. Это была цилиндрическая многослойная капсула диаметром 300 м и длиной 10 километров. Она содержала комплект синтетических форм жизни цивилизации, ранее обитавшей на двух планетах, ныне не существующих, звёздной системы Проксима Центавра. Цивилизация, условно названная мною Инсектоидами, давно прекратила своё существование в том виде, в каком она населяла родные планеты. Неблагоприятные изменения свойств звезды в течение сотен тысяч лет заставили искать новый ареал обитания. Благодаря высоким технологиям были созданы, а точнее выращены биосинтетические капсулы, укомплектованные всеми основными жизненными формами Инсектоидов. Эти формы, адаптированные для любых сред, где могла существовать разумная жизнь, должны были образовать сообщества, органические альянсы и симбиотические союзы с коренными особями различных планет. Но куда посылать эти капсулы? Были гипотетически установлены двадцать планет ближайших от Проксимы Центавры звёздных систем, где вероятнее всего могла появиться разумная органическая жизнь. На эти планеты и отправились челноки, каждый из которых нёс на своём борту по две капсулы.

Земля приняла обе предназначавшиеся ей капсулы. Но одна угодила на дно океана, я даже знаю, где это, и осталась в законсервированном виде, а вторая – на материк, ныне являющийся африканским континентом.

На поверхности капсулы-сигары имелась винтовая нарезка – продольные каналы, спиралевидно обвивающие цилиндрический корпус. Мы с тобой не обратили на это внимания, но утром, проснувшись, я вгляделась в неё – да, действительно, есть такое дело, можешь сам посмотреть. Десятикилометровая болванка, врезавшаяся в атмосферу, приобрела за счёт винтовой нарезки страшную скорость вращения, как пуля, вылетевшая из нарезного ствола. Смещённый к головному концу центр тяжести придавал осевую устойчивость. Хвостовой конец нёс в себе автоматически раскрывающиеся лопасти, выполнявшие функцию торможения. И всё же скорость оказалась такова, что сигара врезалась в землю и ввинтилась в неё на огромную глубину. За счёт сверхпрочного материала искусственного происхождения оболочка почти не пострадала, сердечник чуть сдвинулся, но благодаря амортизирующим свойствам его самого и многослойной оболочки сохранил свою структуру и обеспечил безопасность содержимого.