Оксана Панкеева - Первый день весны (Судьба короля - 2)

- Что случилось? - в отчаянии спросил он, проталкиваясь ближе, и успел еще заметить, что лицо у нее открыто, значит жива...

- Ах, это ты! - сказал у него над ухом чей-то разгневанный голос. Хозяина голоса Кантор увидеть не успел. Он только обернулся, как вдруг его голова раскололась пополам.

Глава 3.

- Кантор! Смотри сюда! На меня смотри! Сколько пальцев ты видишь?

Он попытался вглядеться в туманные круги перед глазами и простонал:

- Ни хрена не вижу... Где я?

- Где надо, - кратко ответил деловитый женский голос. - Давайте-ка еще раз.

Он почувствовал, как к его голове прикасаются чьи-то руки, и боль слегка ослабела.

- Смотри теперь, - снова обратился к нему голос. - Что ты видишь?

- Что-то белое, - с трудом выговорил Кантор, пытаясь вспомнить голос.

- А слышишь хорошо?

- Хорошо.

- Голова болит?

- Да.

- Тошнит?

- Еще как.

- Поверните его на бок, - скомандовал голос. - А то еще захлебнется. Не на этот, на другой.

Туман слегка прояснился, и он обнаружил, что лежит на чем-то вроде стола.

- Лежи спокойно, - скомандовал все тот же голос. - Буду шить.

Кантор, наконец, узнал этот резкий командирский голос и не допускающий возражений тон.

- Стелла?

- Очень хорошо, - одобрительно сказала Стелла, ковыряясь у него в волосах. - Узнал. Это радует. Красоту пришлось попортить, но ничего, волосы не голова, отрастут. Сейчас будет больно...

- Как я сюда попал? - спросил он и тут же стиснул зубы, так как Стелла, видимо, принялась шить.

- В карете "скорой помощи", - пояснила она. - Как голова?

- Лучше. А что со мной?

- Что ты помнишь?

Он напряг память и с трудом вспомнил, что с кем-то целовался на улице. Потом вспомнил драку и девушку с пистолетом.

- Ольгу помню, - сказал он. - И пистолет.

- А как она фанги нажралась, помнишь?

- Какой фанги?

- Твоей, засранец. Я все скажу Амарго, и пусть он тебе клизму трехведерную поставит за наркотики.

Кантор прикрыл глаза, пытаясь понять, что происходит. Причем тут наркотики? Ольга сама по себе, а фанга лежала себе в кармане и никого не трогала...

- Не помню, - сказал он.

- А кто ее трахал, тоже не помнишь?

- А ее кто-то трахал? - Кантор попытался подняться, но голова взорвалась новой волной боли, и его тут же стошнило.

- Понятно, - так же холодно и невозмутимо сказала Стелла и скомандовала: - Все, шов закончен, вытирайте стол, перевязывайте и можно дальше колдовать.

- На первый раз хватит, - отозвался другой женский голос, мягкий и певучий. - Теперь ему надо полежать, а еще лучше поспать.

- Послушайте, матушка Нивуль, в моем кабинете сидят несколько разгневанных людей, которые горят желанием его добить, а он не может ни слова сказать в свое оправдание. Что можно сделать?

- Ничего. Память восстановится сама за пару дней, а колдовством тут не поможешь. Спросите лучше у девушки. Как она себя чувствует?

- Еще не знаю. Ею занимается отец Флоренто и медсестры. Моя помощь там не требуется.

- Попробуйте расспросить ее, как только придет в сознание. У нее провалов в памяти не должно быть.

- Что случилось? - простонал Кантор. - Стелла, объясни. Что с Ольгой? И с моей головой?

Стелла обошла стол так, чтобы он мог ее видеть, и снова показала три пальца.

- Сколько пальцев?

- Три. Объясни, что случилось.

- Что случилось... - Стелла отошла в сторону и достала сигарету. Сотрясение мозга с тобой случилось, наркоман-склеротик! Череп у тебя хороший, крепкий. Чего нельзя сказать о его содержимом. О мозгах то бишь. Я вообще сомневаюсь в их существовании. Что ты делал у Ольги?

- Музыку слушал... - вспомнил Кантор.

- Молодец, - одобрила Стелла. - А еще? Вспоминай. Кто ее трахал и каким образом она наелась фанги в таком количестве, что ее до сих пор откачивают?

- Не помню... Может, и я... А может, и нет...

- Ты? У тебя что, галлюцинации? Ты хоть помнишь, кто ты такой?

Скрипнула дверь, и девичий голосок спросил:

- Мэтресса Стелла, что у вас?

- Ничего, - отозвалась Стелла. - Сотрясение и амнезия. А что там Ольга?

- Еще работают. А что ребятам сказать?

- Пусть идут домой и не шляются по клинике. И пусть пока не говорят королю, не хватало, чтобы сюда еще король заявился и требовал объяснений. Сами-то они что говорят?

- Они до сих пор спорят. Элмар говорит, что он ее накачал наркотиками сверх меры, и сбежал, бросив на произвол судьбы. Жак говорит, что она пыталась покончить с собой, потому что он ее изнасиловал. А Азиль говорит, что это проклятие в действии и что ей не надо было связываться ни с кем, кроме своего "мертвого супруга". Вот, дескать, связалась, отдалась, и как результат - оба в больнице.

- Выгоняй этих философов и попробуй расспросить Ольгу, когда придет в себя. Ерунду какую-то городят...

Хлопнула дверь и простучали по коридору каблучки.

- Вспомнил еще что-нибудь? - спросила Стелла. - Гипотезы наших гениев тебе ничего не напомнили?

- Я ее не насиловал, - только и смог сказать Кантор.

- Вот в это охотно верю. Попробуй еще что-нибудь вспомнить.

Кантор закрыл глаза и перевернулся на спину.

- Меня что, били? - спросил он. - Или я сам упал?

- Не то, чтобы били... Но разок приложили.

- Чем?

- Кулаком, дружок. Голым кулаком. А затылок ты рассадил о ступеньки в подъезде, когда падал.

- Кто? За что?

- Ты же слышал, за что. Ребята считают, что ты виноват. А его высочество не любитель долгих разборок. Как тебя угораздило туда вернуться? Он тебя увидел и тут же, не говоря ни слова, приголубил по-геройски. А кулак у его высочества сам знаешь, какой. Радуйся, что череп не треснул. Попробуй вспомнить по порядку. Вот слушали вы музыку. Дальше что?

- Куда-то ходили... Не помню... Целовались на улице...

- Кто целовался на улице?

- Мы с Ольгой.

- Нет, у тебя точно психика пострадала. Что ты еще помнишь?

- "Пинк Флойд", - вспомнил Кантор. - И фангу. Один шарик на двоих.

- А сколько у тебя оставалось?

- Не помню... С десяток.

- А где набрались? От вас обоих перегар такой, что без закуски не вдохнешь.

- Не помню.

- А что помнишь?

- Кроссовки, - вспомнил он. - Белая обувь для занятий спортом... Трусики помню. Маленькие, совсем крошечные... кружевной лоскуток.

- Какие трусики? Опомнись! Не путай воспоминания с эротическими фантазиями, фетишист!

- Это не фантазии, - возразил Кантор. - Я вспомнил. У Ольги были такие трусики. Мне еще жалко было их снимать, и я их просто отодвинул... И застежку на штанах помню, я не знал как ее расстегнуть... Я еще тогда подумал, чего я только с женщин не снимал, даже доспехи, а такого ни разу не видел... Стелла, я действительно с ней трахался, но я ее не насиловал. Это точно. Она сама сказала, как расстегнуть. И она смеялась...

- А еще что помнишь?

Кантор подумал и честно принялся излагать беспорядочно всплывающие в памяти слова: