Анатолий Андреев - Все дороги

Путь до опушки, который ночью отнял у них более получаса, они прошли за несколько минут. Взорам их открылась всхолмлённая равнина, по которой там и сям разбросаны были перелески. Похоже, в один такой, чуть может побольше других, они и угодили. Туман рассеялся не полностью, даль оставалась скрытой. Игорь подумал немного, сориентировался и показал рукой: «Туда!»

Ночью определить расстояние до огней не представлялось возможным. Они шли уже четыре часа, перебрались через два ручья и одну приличную речушку (благо, что здесь было, по-видимому лето), а жилья всё не было. Янис по этому поводу молчал, но Игорь всё же сказал:

- У меня чувство направления хорошо развито. Видать, просто не дошли ещё, ночью огни далеко видно.

- Дойдём! Куда они, к чер-ртям, денутся! - снова щегольнул знанием языка Янис.

И действительно, никуда они не делись. По расчёту времени день был на исходе, когда Игорь и Круминьш взобрались на очередной холм и увидели впереди скопление тёмных в неярком свете дня строений. Поселение было большим, по мере того, как они подходили ближе, становился виден порядок в размещении домов. Сами дома не были большими, в основной массе это оказались одноэтажные сооружения. Уже видны стали люди, поодиночке и по несколько человек перемещающиеся меж домами. Потянулись возделанные поля, растения на них были все сплошь незнакомые. Они уже шли тропкой, становящейся всё более торной и незаметно превратившейся в дорогу. Наконец, они оказались среди домов, на широкой, плавно изгибающейся по дуге улице. Дома здорово напоминали среднюю полосу России, рубленые, с двускатными крышами. Надворных построек почти не было, лишь сарайчики возле каждого второго дома. Улочки были пустынны.

- Что они, попрятались, что ли? - пробурчал Игорь.

Вскоре потянулись аккуратные кирпичные домики, временами посреди улицы попадался колодец с «журавлём». Наконец около такого колодца им встретился человек с деревянным ведром, спокойно и без особого интереса следивший, как они подходят. Игорь заговорил с ним, в ответ тот разразился целой тирадой непонятных слов, но, видя, что его не понимают, указал рукой куда-то дальше по улице. Янис с Игорем отправились по его указке. Людей стало встречаться больше, они внимательно рассматривали друзей, кое-кто окликал их, Игорь отвечал одинаково: «Не понимам!» Почему-то ему казалось, что так будет понятнее. Наконец они вышли на площадь, на которой стояло несколько зданий побольше, одно даже двухэтажное. На зданиях красовались вывески с изображениями, по мнению Игоря, россыпи перепутанных рыболовных крючков - буквы отдалённо напоминали арабские или грузинские. На крыльцо одного из домов вышло трое высоких светловолосых мужчин, остановившихся в ожидании, пока Игорь с Янисом подойдут поближе. Стоявший позади безостановочно жевал что-то. Игорь с Янисом остановились. Один из мужчин сунул большие пальцы рук за пояс, отчего плечи вздёрнулись и вид стал высокомерный. Он ещё раз осмотрел друзей и спросил, обращаясь к Игорю:

- Ху из ю?

Ответил Янис, неплохо знавший английский, но его длинную фразу явно не поняли. Тогда и Игорь решил внести свой вклад в дело межнационального общения. Он со школярским усердием произнёс:

- Уи из раша.

Мужчины обменялись несколькими фразами, среди которых Игорю послышалось что-то похожее на «игор», и один из них не спеша спустился с крыльца и отправился по улице, а тот, что начал разговор, сделал приглашающий жест рукой и что-то сказал, присовокупив в конце «плиз». Игорь и Янис поднялись на крыльцо и вошли в дом.

Через полчаса, во время которых, дружелюбно улыбаясь друг другу, все четверо выяснили, что располагают примерно десятком понятных друг другу слов, в основном, английских, Игорь с Янисом умылись из больших глиняных мисок, получили предложение поесть, отклонили его и сейчас сидели, потягивая какой-то напиток, весьма смахивающий на пиво, когда дверь вдруг распахнулась и в комнату влетела... Татьяна.

Смеясь и плача одновременно, выкрикивая: «Как же вы долго!», она повисла на шее у Игоря, промочив ему плечо и весьма смутив - до сих пор они как-то не особенно сближались. Затем она кинулась к Янису, звонко поцеловала его прямо в губы. Янис стоял столбом. Впервые Игорь заметил на его лице растерянность. Потом Таня поговорила о чём-то с мужчинами - те согласно покивали головами, - схватила Игоря с Янисом за руки и потащила за собой. Только на улице она опомнилась, выпустила их и пошла рядом, то и дело взглядывая на них, словно проверяя, не испарились ли.

Татьяна занимала большую полупустую комнату на втором этаже бревенчатого дома. Большие окна пропускали много света, хотя на улице так и не выглянуло солнце. Подойдя к окошку и выглянув на чистенькую улицу, Игорь спросил у засуетившейся около очага Татьяны:

- Здесь всегда так пасмурно?

Она повернула к нему раскрасневшееся лицо:

- Да, тут солнца никогда не бывает. Она стояла, повернувшись к ним лицом. Что-то в ней изменилось, Игорь никак не мог понять - что, хотя видел Татьяну всего пару дней назад. Она выглядела... усталой, что ли?.. или постаревшей? Лицо её словно осунулось, посуровело. Вокруг глаз и около губ заметны стали лёгкие морщинки. Чем больше Игорь вглядывался в неё, тем больше ему казалось, что это не та Татьяна, которую он знает, а кто-то, принявший её обличие и поджидавший их тут, чтобы... чтобы... А что, собственно, «чтобы»?

Видимо похожие мысли одолевали и Яниса, потому что он с волнением спросил:

- Таня, а как ты здесь оказалась?

От волнения жёсткий акцент в его речи стал заметнее, чем обычно.

- Господи, да я вас здесь шестой год жду!

Янис и Игорь, как по команде, посмотрели друг на друга и молча уселись, каждый где стоял. А Таня, видя, что они ничего не понимают, торопясь и захлёбываясь принялась рассказывать.

Рассказ её оказался путаным, она и сама постоянно оговаривалась: «Этого я не понимаю». Она действительно многого не понимала, в теорию она никогда особо не вникала, надобности не было, однако всё, что она им рассказывала, не вызывало у них отторжения - они-то понимали всё, что крылось за её словами. Они в теории отлично разбирались, особенно Игорь. И даже Круминьш, хоть и считал себя чистым прикладником, время от времени принимался покряхтывать и восклицать что-то полатышски.

Примерно через год после их эксперимента мать Татьяны Сергеевны умерла. Таня, весь год мучавшаяся от бессильного желания помочь ей, спасти, окончательно упала духом. Ко всему прочему, уже не осталось никаких надежд, что вернутся Митрофанов с Круминьшем. Таня как-то скомкала этот момент, но обоим им стало ясно, что у неё есть в этом свой, личный интерес. Игорь весьма смутился, он как-то не привык смотреть на Таню иначе, как на умненькую девочку, неплохо справляющуюся с работой и почему-то прилепившуюся совершать ежеутренние прогулки с ним, одиноким мужчиной не первой молодости. В силу давнего и привычного своего одиночества он старался держаться подальше от любых проявлений сильных чувств, но теперь, похоже, ему не удастся этого сделать, ведь не из-за Яниса же, обручённого с её подругой, она так расстроилась. Сейчас разом вспомнились все её мельчайшие поступки, взгляды, интонации, говорящие об обратном, и он даже удивился, насколько был слеп раньше. Его, если быть честным, тоже тянуло к этой девушке, но он не давал себе воли, скорее в силу инерции своего холостячества, чем осознанно.