Аврам Дэвидсон - Рорк!

— Не говоря уже о запахе, — сухо добавил он.

— Я сам делаю и порох, — продолжал он, — но когда они просят меня сделать его для них, я говорю, что он достаточно силен для охотничьего выстрела, но не может убить человека.

Пороховой «рог» (на самом деле это была деревянная бутылка) и патронташ обычного рисунка и формы, сделанные ремесленниками клана. На патронташе нарисован рип и грубо, но различимо слово «кусаюсь»; на роге фигура рорка и надпись «предупреждаю».

Две длинные ножки выступали из массивного корпуса мушкета, чтобы поддерживать его, когда мушкетер зажигает фитиль и целится; иначе ему потребовалось бы три руки.

С архаичным оружием на плече, с пороховым рогом и патронташем у пояса, Ломар чувствовал себя героем какой-то древней драмы, например, «Первые люди на Марсе» или «Месть Клеопатры».

— Полагалось бы для полноты набедренную повязку, — сказал он, улыбаясь, — если бы не так холодно.

Олд Ган, однако, не улыбнулся в ответ и повторил правила безопасности, о которых он говорил раньше. В конце концов он согласился, что они могут выступать.

— За какой же дичью мы идем? — поинтересовался Ломар. Они спускались по склону холма, удаляясь от моря; лагерь за ними скрылся из виду за скалами. Снег почти полностью растаял, и снова преобладающим цветом стал черный — влажные листья под ногами, черный — стволы обнаженных деревьев, черный — мох, растущий на стволах и на черных скалах.

— Что найдем. Прыгунов, ползунов по деревьям, может быть, диких свиней — все они годятся в еду, хотя вряд ли ваше небо, привыкшее к станционной пище, обрадуется им. Может быть, дневные летучие мыши. Рипы сам я никогда не ем рипов, но многие здесь едят, и, поверьте мне, они рады этому… Рорки? — Он произнес слово, которое все время витало в воздухе. Не сейчас, в холодное время. Они не полностью впадают в спячку, лишь частично. Медленные, неповоротливые, слабые… Я знаю, что иногда молодые парни отправляются в холодное время туда и притаскивают молодого рорка. Совсем молодого, но как бьют они при этом себя в грудь, будто совершили великий подвиг.

Прирученные токи верят, что когти рорка — амулеты. И прирученные и дикие считают, что что их вареные пальцы пригодны для… прирученные называют это любовью, а дикие, которые гораздо откровеннее, — течкой. Иногда эти создания притаскивают сюда не совсем умершими; их режут живьем… пытают… я не могу смотреть на это…

Местность стала более ровной, деревья вокруг больше. Все вокруг было усеяно орехами, несъедобными для людей, а древесные существа, питающиеся ими, спускались на землю для сбора.

— Это свора бандитов, ваши друзья по клану, — сказал Ломар.

Олд Ган кивнул, пожал плечами.

— Обстоятельства сделали их такими. Вы не знаете их настоящей жизни и не можете составить себе представление о ней по моему дому. Я живу как король. Сам старый мистер не ест лучше и не спит мягче и теплее, чем я. Можете себе представить, как они живут. А клан Малларди один из самых богатых. Каждый кусок пищи приходится выбивать из тощей скалистой земли или из моря… а море здесь совсем не кишит рыбой. Думаю, что добрая половина из них ни разу в жизни не была сытой. Подумайте, как было здесь раньше, до того, как они адаптировались, акклиматизировались… когда краснокрылка снова стала лишь растением и потеряла всякую рыночную стоимость, потому что не стало рынка. Пустое небо над их головами и лишь грязь под ногами. Ожидание, ожидание, ожидание, но помощь так и не пришла. Добродетель должна была умереть. Приходилось и собак есть, коренья, свиней… друг друга наконец — или умереть.

— Поэтому они дерутся как собаки и роются в земле как свиньи. И вы видели их детей.

Ломар кивнул. Воздух внезапно стал холоднее. Он вздрогнул.

— И поэтому они нас ненавидят, — сказал он тихо.

— Вы не можете себе представить, как же они вас ненавидят. Вас , сказал я; нет, нас . О, Флиндерс ненавидит меня. Но он ненавидит всех. Это предельно дикий человек, этот мистер Флиндерс. Но остальные приняли меня. Меня даже пригласили присоединиться к их походу на Север.

Ломар взглянул на фитиль, не будучи уверен, тлеет ли он, потряс его так, что полетели искры. Он пытался представить в уме карту территории кланов по тем клочкам информации, которые у него были. Ханнит, и Хаггарт, и Грейли, Доминик, Ниммаи, Бойлстон, Овелли… Он перебирал имена и не смог сообразить.

— На Север? А чей же лагерь лежит на Севере? — спросил он.

Олд Ган медленно выдохнул воздух и смотрел, как дыхание превращается в пар в холодном воздухе.

— Ваш, — наконец ответил он. — Станция.

Они возвращались, добыв трех ползунов и двух прыгунов. Внутренности отдали тощей, оборванной собаке, появившейся как будто из ничего.

Ломар, наверное, в сотый раз спрашивал:

— Но ведь это не может быть серьезно?

Его хозяин пожал плечами.

— На ваш взгляд, возможно… — пробормотал он.

— Нет… я хочу сказать, что они не могут серьезно надеяться… нет! Это безумие!

Олд Ган вздохнул и повесил голову.

— Конечно, безумие. Но разве вся эта война не безумие? Все дикие люди немного безумны, а некоторые из них, например, Флорус Флиндерс, совсем безумны. Не так давно он и Хаггарт напали на лагерь Ниммаи. Нападение отбили. Но потом он напал на лагерь Овелли, а против Овелли у него ничего не было. В чем же причина набега? Он был голоден. У Овелли была пища, а у Флиндерса не было. Я хочу то, что есть у тебя. Разве это не разновидность безумия?

Недовольство Гильдией у диких токов сильное, глубокое и древнее. Гильдия не делала ничего, чтобы усилить это недовольство, но оно нашло свой фокус во Флиндерсе. Гильдия богата, они бедны. Как стала Гильдия богатой? Покупая краснокрылку дешево и продавая ее дорого. Следовательно, богатства Гильдии по справедливости принадлежат токам. У Гильд-станции есть пища, есть одежда. Почему же они должны ходить раздетыми, разутыми и голодными? У Станции есть оружие.

У нее есть ружья.

— Но… но… послушайте. Они думают об этом оружии, как о добыче, как о награбленном. Но неужели они не понимают, что оно может быть использовано против них?

Ран Ломар, сказал Олд Ган, рассуждает разумно. Но он успел, вероятно заметить, что люди далеко не всегда поступают рационально. Разве смог Ломар, со всеми его разумными аргументами, убедить хоть одного из гильдсменов? Нет, не смог. А если уж обученных, цивилизованных, воспитанных людей нельзя убедить логикой и разумом, то чего можно ожидать от тех, поколения которых балансировали на грани варварства? Не учась ничему, не идя никуда… их мозг тупел под воздействием голода и холода; их гордость настолько извращена, что едва ли заслуживает этого названия.

Одинокая дневная летучая мышь пронеслась по небу. Быстро, автоматически Олд Ган взглянул на нее, и пальцы его нащупали курок. Но вот он опустил голову, пальцы замерли. Неровный полет делал летучую мышь плохой целью. Печальный крик летучей мыши все удалялся и наконец совсем замолк.