Виталий Башун - Будь здоров

— Вот что, милейший, — бессознательно повторил я интонацию учителя Лабриано, когда он бывал недоволен, — когда вас везли в операционную, про деньги спрашивали? И сейчас никто не спрашивает! Дело в том, — пояснил я, — что я сейчас на практике и опробовал на вас один новый метод, который только недавно стали испытывать столичные лекари. Так что ваше лечение проходит, можно сказать, как испытательное, а за него денег не берут.

С минуту стояла тишина, а потом напряжение и тревога ощутимо развеялись.

— Вот разве что, после выписки угостите меня домашним вином… — улыбнувшись, сказал я.

— Да я… мы… Весь подвал к вашим услугам! Забирайте!

— Благодарю. Весь подвал мне не нужен — хватит и бутылочки.

Пожелав егерю скорейшего выздоровления, мы с Мириниллой продолжили обход.

На восьмую ночь нашего пребывания в Бардиносе я, как обычно, связался с женой, но настроение у нее было совсем не обычное. Описать его очень не просто. Смесь счастья, радости восторга, любви… злости, ярости и подозрительности. Гонец добрался до столицы.

— …И что это значит?! После каждой твоей практики за тобой тянется шлейф восторженных девиц! Кот похотливый!! — яростно сверкая изумрудными лезвиями глаз, допрашивала меня дражайшая половина. — Почему ты не сказал мне, что идешь не один?! Зачем ты их вообще с собой потащил? Никак не мог расстаться? Хотел по-тихому отправить их обратно, а там — шито-крыто…?

— Свента, милая! Послушай меня. Я поклялся графу, что спасу его дочь. Не мог же я там ее оставить.

— Да что бы ей сделали? Замуж выдали?

— Там все не просто было. Поверь мне! Ну-у-у-у-у…, а не говорил, чтобы не волновать по пустякам.

— Ла-а-а-адно, — угрожающе-обещающе протянула жена, — потом разберемся.

Собственно, радость и счастье в ее глазах объяснялись просто — она так и не верила до конца, что я жив, и с ней общается не дух, отпущенный на каникулы. Когда травник привез ее кинжал; подробно описал меня и рассказал об излечении почек господина дознавателя — тогда только все и поверили. Обе мамочки были вне себя от счастья: закатили пир горой; немедленно отправили гонцов к мужьям с радостной вестью; рыжего настолько замучили расспросами, что бедняга уснул прямо в кресле с бокалом вина в руке.

Свента, не откладывая дела, отправилась прямиком к генералу КСОР, который, к счастью, оказался на месте, и, выслушав рассказ, немедленно назначил своего личного порученца сопровождать мою супругу в поездке. Секретарь срочно подготовил, а генерал тут же подписал необходимые документы. Таким образом, завтра с утра делегация во главе со Свентой под охраной трех пятерок гвардейцев и двух пятерок невидимок выедет в Бардинос.

Утром перед самым обходом в ординаторскую заглянула госпожа Торсилеза, исполняющая обязанности заведующей больницей.

— У меня к вам серьезный разговор, господин Филлиниан. Дело в том, что наступает время выплаты жалования персоналу, в том числе и господину травнику, которого вы замещаете… А официально вы не оформлены…

— Я понял вас. Дайте немного подумать, — попросил я.

Насколько мне было известно еще по столичным больницам, услуги лекарского и вспомогательного составов государственных лекарских учреждений оплачивались в виде твердого жалования из бюджета и доли от стоимости излечения, до медяка обсчитанного финансистами. Я подробно не вникал, но в цену включалось буквально все — вплоть до стирки белья, аренды больничной формы и проживания в палате. Счета оплачивались в следующем порядке. За государственных служащих, в случае травмы или болезни, наступивших вследствие исполнения ими своих обязанностей, платило соответствующее ведомство, причем, в зависимости от ранга и заслуг служащего, они могли рассчитывать на помощь знахаря, лекаря или целителя. Все без исключения граждане могли получить помощь травника за счет короны — необходимый минимум. В остальных случаях, в том числе и за дополнительные услуги, платил сам гражданин.

— Я думаю так, госпожа Торсилеза. Поскольку я временно замещаю господина Ирритано — травника, и сам имею официальный ранг — ассистент травника, то при расчетах следует исходить именно из этого — как услуги травника.

— Вы мне дозволите самой определить, кому из пациентов платить, а кому нет? Многие не обеднеют, а господин Ирритано живет небогато… — карты мы еще не оформляли.

Вспомогательный персонал, скорее всего, тоже не откажется от лишней серебрушки, подумал я, мысленно усмехнувшись. В конце концов, лекарские магусы им всем должны неплохо добавить к жалованию. За себя мне хлопотать не хотелось. Все-таки травник сорвался в путешествие по моим, а не по своим делам.

— Вот только как быть с Норбиано…? Он не на службе получил эту болезнь — как ни хлопотал, сколько пороги ни оббивал, но его командиры оснований для лекарской помощи за счет короны не нашли. И нам от проверки факт излечения не спрятать…

Вот ведь…! Бюрократия! А егерю-то явно все здесь хотят помочь. Вот и Торсилеза, чувствуется, здорово переживает.

— Оформите это как помощь в экстренной ситуации. Без согласия больного. Ведь он же и вправду согласия не давал. Насколько мне известно, в экстренной ситуации помощь оказывает ближайший специалист вне зависимости от ранга. Как вам такое?

Женщина подумала, покивала головой и сказала.

— Да, это должно пройти, если вы подпишете обоснование…

— Я подпишу.

С видимым облегчением Торсилеза ушла готовить документы, а я с Мириниллой — на обход. Возвращаясь к этой бухгалтерии, если ко мне будут предъявлять претензии, обоснование, де, не совсем… обоснованное — скажу, что готов был испытать шок, если бы не стал даже пытаться помочь больному. Натура у меня тонкая — я не про талию — чувствительная. Обидят — так я и на месяц в переживаниях утонуть могу. Нет. Не так. Скажут, что очереди на исцеление у меня нет, и могу переживать хоть еще полгода. Лучше скажу, что испугался — вдруг сломается у меня чего. Девушки, я не про ЭТО, а про целительские способности вообще-то.

В этом городке мне еще несколько раз пришлось прибегнуть к целительству. На следующий день после разговора с Торсилезой, четверка егерей со всей возможной скоростью и осторожностью подъехала к больнице. Аккуратно внесли нечто бесформенное и окровавленное; занесли в операционную, указанную помощницей; хмуро встали в коридоре, дожидаясь моего появления.

Егерь, который обыскивал нас с Протисом, вежливо поздоровался и попросил.

— Вы уж, господин лекарь, на нас не серчайте. Служба. А если можно этому оболтусу помочь, то вы уж постарайтесь… По глупости ведь сорвался! — в сердцах сказал ветеран. — Говорили ему: не надежна эта скала, да и нет необходимости лезть на нее. Так нет же! С высоты окрестности посмотреть захотел. Вот и посмотрел!