Олег Клинков - Веточка

- Ты что, рехнулся, Марек? В три часа ночи трезвонишь.

- Очень надо, Тим, - сказал Мельгош.

Сатора с полминуты сопел в трубку, потом уже спокойно сказал:

- Ладно. Так что тебе нужно?

- Ты что, издеваешься? - вспылил Марк, но заставил себя успокоиться. - Мне нужно, чтобы ты сделал пробу на "синхронную мутацию". Помнишь историю с детьми?

- Ну, помню.

- Так это можно сделать или нет?

- Можно. Кому-нибудь из твоих подопечных?

- Каких подопечных? Я не занимаюсь детьми.

- Ну, почему детьми, - миролюбиво сказал Сатора. - Первого из них, если не ошибаюсь, обнаружили более семи лет назад, было ему тогда что-то около тринадцати, так что вполне может сойти за твоего клиента, при соответствующих наклонностях, ясное дело.

- Ну, понятно, - Марк помолчал. - Не подопечным. Белке...

- Белке? - переспросил Сатора и тоже некоторое время молчал, даже пропало его обычное сопение. - Тебе надо прямо сейчас?

- Нет, конечно, - Марк посмотрел на часы - было половина четвертого. - Белка, должно быть, спит. Утром.

- Хорошо. В восемь в лаборатории. Ты что, не из дому звонишь?

- Нет. С работы. Эта проба... это долго?

- Да нет. Раньше было долго и дорого, собственно поэтому массового обследования так и не провели, да и...

- Больно? - перебил его Марк.

- Нет.

- Хорошо.

"А если бы было больно?.." - подумал Марк и не смог ответить.

"...Что мне в этом, - думал Марк, сидя на диване возле двери лаборатории в ожидании результата. - Чего я хочу? Ну, разумеется, чтобы ничего не было. А если будет? Что это значит? Что Белка уже не моя дочь? Но ведь это моя Белка. Моя?.. - Он покосился на дочку, сидевшую неподалеку за цветным дисплеем. Она, высунув от усердия кончик язычка, рисовала на экране что-то совершенно невообразимой окраски. Мельгош хотел по привычке сказать: "Язык откусишь". Но что-то удержало его. - Хорошо, что Тим занял ее, - подумал он вместо этого. - А если бы она липла ко мне? Я что, уже не смогу ее так же любить... Или некоторое время еще не смогу любить? Что за бредятина в голову лезет? Чего я боюсь? Что теперь уже не смогу предсказать ее действия? А раньше мог? Можно вообще знать даже истинных своих детей? Что значит - истинных? Кто я ей тогда? Отец, удочеривший своего собственного ребенка? Чушь какая-то... Но ведь не выродки же они в самом-то деле. Не выродки".

Из-за двери выглянул Сатора:

- Марек, зайди.

- Ну что? - спросил Марек, войдя и закрыв за собой дверь.

- Садись, - Сатора кивнул на место за столом, стоявшим посередине лаборатории, сел сам и разлил в чашки кофе из стеклянного кофейника, гревшегося на плите. - Садись, садись. А то я с твоей пробой и позавтракать не успел.

- Так что с Белкой? - перебил его Мельгош. - Чего ты тянешь?

- Мне показалось, что ты будешь нервничать. - Сатора, не глядя на Мельгоша, отпил несколько глотков. Потом поднял глаза. - Так вот. У Белки есть эта самая "веточка". Садись.

У Марка словно все оборвалось внутри. Он медленно опустился на стул и несколько секунд просидел совершенно глухим и пустым, затем посмотрел на Сатору, тот спокойно прихлебывал кофе, глядя в какие-то записи, лежавшие у него под локтем.

- И что теперь, Тим? - сглотнув ставшую вдруг вязкой слюну, спросил Мельгош.

- А что теперь? - Сатора оторвал взгляд от бумаг. - Ничего теперь. Насколько мне известно, выявлено около пятидесяти детишек с такими звеньями, я думаю, что это еще не все. Живут они, как сообщалось, нормально, в среднем даже более здоровы, чем прочие, хотя тут определенно сказать трудно - слишком мала выборка, но, во всяком случае, ни о каких аномалиях я не слышал. То же самое касается и интеллектуального и физического развития. А кроме того, такие же в принципе звенья есть у всех нас, только на более ранних уровнях структуры. У Белки твоей, стало быть, два...

- У всех есть? И что это значит?

- Ну, насколько я могу судить, примерно следующее. Когда-то, точно сказать когда - трудно, такое же звено возникло у какого-то числа людей, по какой причине - опять же затрудняюсь сказать, а потом разошлось между всеми. И, как видишь, живем...

- Значит, у всех?.. - Мельгош помолчал, пытаясь уложить услышанное в голове. - Почему же до сих пор молчали об этом?

Сатора, вновь принявшийся за кофе, покосился на него.

- Бог с тобой, Марек, - сказал он, - это публиковалось где угодно. Скажи, это могло тебя просто мало интересовать.

В комнату просунулась голова Белки:

- Пап, ну скоро ты?

- Скоро, Белка, скоро, - ответил за Марка Сатора. - Потерпи. Ты цветок мне нарисовала?

- Нарисовала. Я там вам оставлю, ладно?

- Ладно. Я обязательно посмотрю. А теперь посиди еще немного.

Белкина голова исчезла.

"Так это был цветок", - совершенно неожиданно для самого себя подумал Мельгош, вспомнив, как рисовала Белка на дисплее. Слова Саторы о том, что "веточка" есть у всех, и, следовательно, все это в том или ином виде уже было, почему-то успокоили Марка.

- Слушай, Тим, - спросил он, - а вообще, в принципе можно как-то на расстоянии... ну, навести, что ли, такую мутацию? Что-то такое говорили.

- Говорили, - Сатора поставил на стол пустую чашку, с хрустом потянулся и зевнул. - Все твои ночные звонки... А насчет "возможно ли в принципе", то в принципе - возможно. Скажем так, каждая генная структура некий бугорок в информационном поле Вселенной, видимо, можно как-то нащупать его и изменить. В принципе, конечно. - Сатора встал и пружинисто прошелся по лаборатории, сплетя пальцы на затылке. - В этом вся прелесть этого оборота - "в принципе". Можно - принципиально - вообще создать новый информационный бугорок, тем более сейчас, когда нам известна такая штука, как Джей-канал. Ведь все мы, в сущности, примерно такого же сорта бугорки, стабилизированные Каналом... Понятно, что искусственное насыпание такого бугорка изнасиловало бы Канал и сожрало уйму энергии, с этим никто не спорит, но почему бы и нет, была бы подходящая лопатка для этого. У тебя нет? А то у нас таких любителей порассуждать "в принципе" поразвелось хоть пруд пруди, а лопаток нет... И потом, я предпочитаю естественный путь насыпания бугорков.

- Ты о чем?

- Ты что, не знаешь, откуда берутся дети?

- Ну, Тим, тебя понесло... - облегченно улыбнулся Марк. Беззаботность трепа Саторы передавалась и ему.

Когда они спускались с Белкой по лестнице, обернувшись, Марк перехватил озабоченный взгляд Саторы, брошенный в спину Белке. Однако маятник его состояния качнулся, и его уже ничто не могло двинуть назад. Навалившееся почти непреодолимое желание спать вместе с мыслью о том, что вот сейчас можно будет, вернувшись домой, вымыться под душем, лечь и выспаться, рождало предвкушение легкости, блаженной взвешенности.

Они шли через парк по влажной от недавнего дождя аллее. Белка бегала впереди от одного опавшего платанового листа к другому, и желто-оранжевый букет в ее руке все рос и рос.