Евгения Шалимова - Армский клон

Преподаватель кивнул, жестом усадив Вихрастого на место.

— Как вы думаете, господа студенты, для чего мы ведём эти иссследования? — задал свой вопрос профессор Попов, и сразу, что называется, лес рук был ему ответом.

— О, у нас новенький! Давно здесь? Как вас звать? Откуда вы?

— Иван. Учился в Англии. Не понравилось. Решил, на Родине лучше. В Арме родился…Изучаем ту эпоху потому, что наше поколение в точности повторяет путь развития людей, страны, событий первой половины двадцать первого века, следовательно, мы можем учесть все ошибки своих далёких предков и, в конечном счёте, прийти к тому, что наши прапрадеды называли коммунизмом.

— А это возможно?

— Разумеется. Человечеству дано добиться абсолютно всего — при одном условии! — никогда не делать Зла…

Сигнал на перерыв отвлёк всех от интереснейших наблюдений.

Приближалось лето. Студенты Подземного института исправно сдавали зачёты и экзамены, тренировались на стрельбищах и военных учениях, зная, что не сегодня-завтра поступит сигнал "К бою. Смерть Клонам!"

Между тем дискуссии о жизни, назначении человека, сути нравственного начала и границ Зла — не прекращались ни на минуту. В роскошном здании с древним названием "Общежтие" споры велись и заполночь.

— Смотри, психологи говорят, что старикам из родных стен нельзя переезжать, они сразу гибнут на новом месте, а Марии хоть бы что!

— Так Она ещё не старуха!

— Ну, да! На пенсии уже не первый год!

— Ну, и что! Другие женщины в 40 лет старухи, а некоторым и 80 нипочём!

— Девчонки, прекратите! Нашли, о чём спорить. Прописные истины. Вот лучше скажите, Аркадий правда псих? — Фёкла, как всегда, не выбирала выражений.

— Ничуть! — господин Хм вошёл в просторный зал для вечерних встреч, и все радостно приветствовали его. Раскланявшись, Гость продолжал:

— Сын у госпожи Л. получился слишком чувствительным для мужчины. Видно, сказалось чисто женское воспитание. Вот и страдают оба: Мать и Ребёнок.

— Да уж, дитятко. В 40 лет.

— Суть не в этом. Общеизвестно, мужчины до старости в душе остаются детьми! — Даша "с учёным видом знатока" принялась накручивать на палец светлый локон волос, а Вихрастый ошеломлённо глядел на неё и просчитывал в уме: "Так. Привычка Ники-Лики из нашего института, на первом курсе училась, потом исчезла…Значит — родственники, общие гены…Дашка не подозревает…Сёстры? Двойняшки!!!Вот это да…"

— Ну-ка, ну-ка, поподробней о мужчинах, — под общий хохот господин Хм вплотную при-близился к Даше, намереваясь протянуть руки к "нежной белой шейке, по которой — топором", как некогда писал А.Толстой в любимом всеми романе "Пётр 1".

— Я хотела сказать… — виновница общего веселья совсем запуталась, смутилась, и, раскрасневшись, спряталась за спины подруг.

— Вот так, неожиданно, и выясняются тайные силы, руководящие нашей жизнью! — сердито подытожил господин Хм и отправился утещать Дашу, а Вихрастый громко произнёс:

— Как в воду глядел, Вовка!

— Почему это?

— Да тут обнаружились такие заморочки…

— Давай выкладывай, не стесняйся, Учёный! — господин Хм, он же Вовка, никогда не откладывал дел в долгий ящик.

Однако Судьба распорядилась иначе. Установленная на первом этаже общежития сирена вдруг подала голос. Тягуче-траурные звуки нарастали и через минуту, казалось, заполнили все уголки самого красивого дома в Подземном царстве.

— Тревога! Тревога! Тревога! — звучало на разных языках, и буквально через считанные секунды здание превратилось в подобие разворошенного муравейника.

…..Мария очень любила свой Дневник. Когда-то папа подарил ей несколько тетрадей с надписями, тиснёнными золотом. Тогда Она не понимала, что это друзья из типографии сделали отцу шутливый подарок за отлично прочитанную лекцию о международном положении. Пятиклашка с удовольствием рассматривала слова "Тетрадь", выполненные то печатными буквами, то письменным шрифтом, а на одном из подарков, кроме обычной надписи, внизу обнаружила свою фамилию и восхитилась. Поскольку инициалов не было, девочка посчитала, что подарок предназначался ей.

Потом, годы спустя, едва подрастковый негилизм овладел ею и Машенька люто возненавидела всякий намёк на взяточничество, она решила выбросить злополучные тетради, но пожалела идущие от сердца дневниковые записи. Спустя много лет, когда родители уже развелись, от папы в качестве памяти осталась пара оригинальных изданий — Блок да Пушкин — и эти, печально известные тетради. Прошли ещё годы, не стало папы, сгорели на полянке перед новым домом в Череповце уложенные в ведро дневники, и всё сохранилось только в памяти. Теперь Мария, размышляя о былом, жалела, что тогда, стараясь не сделать неосторожным словом больно мужу, уничтожила многолетний труд — ведь Дневник отражал всю её духовную жизнь…Как бы они пригодились теперь, когда всё чаще думалось о написании романа…

— Однако! Сколько можно размышлять! — недовольно сказала сама себе госпожа Л. и принялась листать последние исписанные страницы, раздумывая, не пора ли их вообще вырвать — чего никогда не делалось раньше…

— Нет. Перечитаем сначала. Может, под настроение всякую чушь изложила, потом стыдно будет, — как многие одинокие люди, Мария любила рассуждать вслух.

Дневниковые записи.

… Сегодня Пасха…Как ни странно, мне совсем не страшно, хотя уже три часа ночи. Я тут пришла к выводу, что домовой — вовсе не друг, а враг. Помню же, читала, что у этих сущностей характер хозяина дома. Только вот кто это? Тот, что владеет квартирой или живущий в ней? Но Сын не живёт, а только посещает. Женщина же не может быть хозяином?

Одни вопросы. Никто не знает ответа… Это сейчас ночь. А вечером он, домовой, всласть поиздевался надо мной. Кстати, только что нажала нужную клавишу, чтобы это слово писать с большой буквы — взрослое существо всё-таки, хотя и не родное! — а компьютер выдал написание с маленькой… Чудеса в решете!

Но — вернёмся к обидам.

— Перемешиваю рис с мясом на сковородке, вдруг огромная крошка срывается с ложки и прямо, простите, в декольте моего халата. На обнажённую грудь — не слабо, как сказали бы мальчишки. Боль, конечно! За что?

— Без конца ошпариваюсь кипятком. Помня рассказы Нины Николаевны, предельно осто-рожна, только потому ещё не в реанимации. Сынок бы подумал: "Видишь, вы обе полусумасшедшие". И как всегда в подобных случаях, ошибся бы. Нина Н. просто очень несчастная графиня, попавшая в чёрную, проклятую квартиру. Я ей сто раз об этом говорила, она не верила.

— А волос! Всегда, готовя еду, я завязываю бантик на макушке, дабы избежать неприятно-сти. И вдруг вчера вытаскиваю…Фу, противно говорить, но самое смешное, что этого просто быть не могло…