Андрей Круз - Лучший гарпунщик

- Специальное приглашение нужно? Заходите.

Второй раз приглашать нас уже не потребовалось. Мы прошли за хозяйкой в дом, где я поначалу потерялся и чуть не налетел на стул - после солнечного утра полумрак гостиной показался могильной тьмой. Но проморгался, а потом и место присесть нашел - плетеный стул возле плетеного же низкого стола.

- Кофе хотите, гости дорогие? - спросила Аглая. - Валентина булочки как раз испекла, решила меня побаловать, ну и вам достанется.

Тут мне удалось, наконец, разглядеть хозяйку. Среднего роста, худощавая и пожалуй что спортивная по сложению. Светлые волосы, собранные сейчас в хвост на затылке, чуть острый подбородок, курносый нос, голубые глаза. Ямочки на щеках, на губах постоянная полуулыбка. Лицо может и не идеально красивое, но на удивление приятное. Удивительно хорошенькая. Я вспомнил, что действительно видел ее вчера, но тогда Аглая была одета в черное траурное платье до колен, а сейчас на ней были кавалерийские сапоги с кавалерийскими же лосинами и светлая свободная рубаха с закатанными до локтей рукавами, открывавшая загорелые руки и треугольник не менее загорелой груди в вырезе ворота. На поясе, на коричневом ремне, висел вполне мужского размера револьвер в кобуре.

- Кофе хотим, тетя Аглая, - сказала Вера. - А булочки с чем?

- Просто с корицей. Не любишь?

- А с клубникой? - с надеждой спросила девочка.

- В другой раз, - улыбнулась тетка. - А тебе даже кофе пить рано, вообще-то, тебе молоко лучше.

- А я молоко и люблю больше, - фыркнула Вера.

- Знаю, знаю, - послышался из-за спины еще один женский голос.

Я оглянулся. В комнату вошла немолодая, маленькая, худенькая и какая-то очень быстрая женщина, несшая в руках поднос, с которого она начала составлять на столик чашки, блюдца, кофейник, кувшинчик холодного молока и больше плетенное блюдо со свежими, еще горячими булочками, заполнившими все мироздание запахом корицы и ванили.

- Здравствуй, Верочка, - поздоровалась женщина с моей спутницей, а затем и мне кивнула: - И вам здравствовать, молодой человек.

- Здравствуйте и вы, - ответил я вежливо, поклонившись.

Валентина ушла, мы остались втроем. Вера действительно взялась за молоко, налив его себе в стакан чуть не с горкой, а Аглая разлила душистый кофе в две фаянсовые чашки, подвинув одну из них мне. Разговор, к моему удивлению, начала она, сказав:

- Мне вчера и Вера, и преподобный сказали, что вы племяннице моей законный защитник?

- Так вышло. - кивнул я.

- А Игнатий мне передал, что вы еще и в команде канониром теперь?

- Тоже верно.

- Это хорошо. - кивнула она. - Может быть оно и к лучшему. Хоть Евген мне и двоюродный брат, но скажу честно, Вере с ним будет трудно. Пусть лучше претендует на самостоятельное проживание. Если опекун есть, и няня при ней остается, то страшного в этом нет.

- А почему вы считаете, что с Евгеном ей плохо будет?

- Евген всегда был такой, кроме себя самого, никого слышать не умеет, - ответила она, подумав. - Павла он с детства уважал, да и младшим был, так что уживались, а теперь даже не знаю. Вера при нем точно слова иметь не будет. Никто не будет.

- Аглая, а…, - вдруг хотела что-то спросить, но вроде как осеклась Вера.

Осеклась, но тетка ее поняла.

- Я не могу брать над тобой опеку, пока есть у тебя родня по прямой линии, ты е знаешь, - сказала она. - Твой защитник, раз он отцовской волей назначен, и то больше прав имеет.

- Жаль, - вздохнула Вера. - С тобой так хорошо.

Та просто улыбнулась, потрепала девочку по руке, перегнувшись через стол, сказала:

- Я никуда и не деваюсь, вроде как, не находишь? Хоть живи у меня, я только рада буду.

- Теть, у меня просьба есть к тебе.

- Это какая?

- Алексей наездник плохой. В их краях верхами не ездили.

Аглая посмотрела на меня с легким удивлением во взоре. Неумение ездить верхом тут точно за немалый косяк было, это уже давно я понял.

- Негде у нас было, у нас лодки вместо лошадей, - озвучил я старую версию.

- Ну… не проблема, вообще-то, - пожала плечами тетка. - У нас с конями возни хватает, определю его к конюхам в науку, заодно научится коня обиходить. Вы как, не против? - обернулась она ко мне.

- Нет, отнюдь, - пожал я плечами. - Мне лишь бы результат был.

- Результат будет, - кивнула она. - Немного хоть умеете?

- Немного умею, - кивнул я, вспомнив свой поход до Новой Фактории. - Если рысцой-трусцой, то куда-то доеду, а вот что большее - сомневаюсь сильно. Мне бы велосипед куда проще был, - добавил я о желанном.

Интересно, кстати, сколько здесь велосипед стоит?

- Понятно.

Она задумалась, глядя в окно. Затем, обернувшись ко мне, сказала:

- Мы вот как сделаем: сейчас я тебя конюхам представлю, скажу им, что делать надо. А вечером ты коня возьмешь, и до вериной усадьбы сам доедешь. А к утру сюда на нем же вернешься.

- Мне не до усадьбы, мне куда-то надо на проживание определиться еще, - сказал я. - В усадьбе оставаться не могу.

Она не стала спрашивать, отчего да почему, лишь снова кивнула, и сказала:

- Тогда заезжай, когда получится. Вечером?

- Завтра, может быть? - спохватилась Вера.

Я вспомнил о том, что вечером состоится первый серьезный разговор с дядей Евгеном, и сказал:

- Может быть с утра завтра?

- Хорошо. - кивнула Аглая.

Провели мы в гостях у Аглаи еще с час, примерно. Все это время тетка с племянницей болтали, а я сидел молча, все больше ловя себя на том, что откровенно любуюсь родственницей своей подопечной. Живая, улыбчивая и веселая, Аглая с каждой минутой мне нравилась все больше и больше. А тот факт, что она женщина свободная, не равно не отягощенная ни детьми, ни супружескими обязанностями… В другое время и другом месте я бы уже начал закидывать удочки на предмет установления отношений, причем со всей возможной активность. Но сейчас… вот беда - на знал я, и заранее спросить не догадался, как в этих краях принято знакомиться с понравившимися женщинами. А то вдруг окажется, что шанс у меня всего один, и если накосячить, то второго уже не представится. Возможно такое? А почему бы и нет. Пошлют куда подальше и ходи потом посланным.

Потом Аглая решила показать мне свои конюшни, похвастаться вроде как, а заодно представить и конюхам. Вера не пошла, чего она там не видела, а я отказываться не стал, разумеется, ухватился за кончик надежды, что глядишь, и выйдет из моей мысли что-нибудь путное.

У ворот конюшни нас встретили двое крепких мужиков, от которых еще крепче несло едким конским потом. Один из мужиков еще хранил на лице и торсе остатки выведенной татуировки, сразу отнесшей его к «одумавшимся неграм», второй же был из «христиан», судя по всему. Оба худы, жилисты, бородаты, обоим лет под сорок. Звали экс-негра Тимофеем, а «прирожденного христианина» - Степаном.