Илья Варшавский - Человек который видел антимир

Громкий хохот присутствующих покрыл его слова.

Меня снова поволокли в темноту.

Вскоре я почувствовал, что падаю, и услышал звук захлопывающегося люка над своей головой.

Я лежал на мягкой, вонючей подстилке. Сдержанные рыдания слышались поблизости. Я зажег спичку и увидел девушку в маске, припавшую головой к стене.

— Это вы? — шептала она, покрывая поцелуями мое лицо. — Я думала, что они вас уже пытают! Вы не знаете, на что способны эти чудовища, лучше смерть, чем ужасная судьба оказаться у них в лапах! Нам нужно во что бы то ни стало бежать!

Ее отчаяние придало мне мужества. С трудом разорвав путы на своих руках, я подошел к стене. На высоте человеческого роста была решетка, через которую виднелся длинный коридор.

Собрав все силы, я вырвал руками прутья и помог незнакомке влезть в образовавшееся отверстие.

Мы бесконечно долго бежали по скупо освещенному коридору, облицованному черным мрамором, пока не увидели у себя над головой звездное небо.

На траве, у выхода, лежал труп Пирата. Я нагнулся и вытащил у него из ножен длинную шпагу.

Трое муравьев бросились нам навстречу. Я чувствовал, с каким трудом острие шпаги пронзает их хитиновые панцири.

— Скорее, скорее! — торопила меня незнакомка. — Сейчас здесь их будут сотни!

Мы бежали по дороге, слыша топот множества ног за своей спиной.

Внезапно перед нами блеснул огонек. Черная карета стояла на дороге. Крохотный карлик в красной ливрее держал под уздцы лошадей.

— Мы спасены! — крикнула девушка, увлекая меня в карету.

Карлик вскочил на козлы и яростно стегнул лошадей.

Карета мчалась, не разбирая дороги. Нас кидало из стороны в сторону. Неожиданно раздался треск, и экипаж повалился набок.

— Скорее, скорее! — повторяла девушка, помогая мне выбраться из-под обломков. — Необходимо попытаться спасти карту, пока Слепой не узнал про смерть Магистра. Страшно подумать, что будет, если они завладеют Наследством Сатаны!

На полутемных улицах предместья редкие прохожие удивленно оборачивались, пораженные странным нарядом моей спутницы. Свой маскарадный костюм я потерял в схватке с муравьями.

Я подвел девушку к фонарю, чтобы снять с нее маску.

— Кто вы?! — воскликнула она, глядя мне в лицо широко раскрытыми глазами.

Испустив протяжный крик, она бросилась прочь. Я кинулся за ней.

Белые бальные туфельки незнакомки, казалось, летели по воздуху. Несколько раз, добегая до угла, я видел мелькающее за поворотом черное домино. Еще несколько поворотов, и девушка исчезла.

Я остановился, чтобы перевести дыхание…

— Ну, как вы себя чувствуете? — спросил врач, снимая с моей головы контакты.

Я все еще не мог отдышаться.

— Отлично! — сказал он, просматривая новую пленку. — Сейчас примите ионный душ и можете отправляться работать. Это трехминутное путешествие даст вам зарядку, по крайней мере, на полгода. Зайдите ко мне теперь уже после отпуска.

В это утро Модест Фомич проснулся с каким-то тревожным чувством. Лежа еще с закрытыми глазами, он пытался сообразить, почему не зазвонил будильник и он, Модест Фомич Соловьев, вместо того чтобы находиться на работе, валяется в постели, несмотря на то, что лучи утреннего солнца уже добрались до его подушки. Время, значит, было уже позднее, никак не меньше десяти часов утра.

Модест Фомич сел в постели и открыл глаза.

— Приветик, Фомич! — крикнул попугай в клетке, давно ожидавший пробуждения хозяина.

Соловьев встал босыми ногами на коврик и засмеялся.

«Вот она началась, — подумал он, — новая жизнь!»

Прошедшие пять дней были до предела насыщены хлопотами в связи с уходом на пенсию. Вчера, по правде сказать, он немного хлебнул лишнего на прощальном вечере, устроенном в его честь сослуживцами.

Сегодня первый день пенсионера Соловьева, решившего, наконец, целиком посвятить себя своей давнишней страсти.

Модест Фомич натянул брюки, всунул ноги в туфли и подошел к аквариуму с золотыми рыбками. Взяв пригоршню корма, он постучал пальцем о стенки аквариума. Пять золотых рыбок построились гуськом, выполнили сложную фигуру, напоминающую заход бомбардировщиков на цель, и застыли полукольцом, ожидая пищи. Только сам Соловьев знал, какого титанического труда стоило обучить рыбок этому нехитрому фокусу.

Его любимица кошка Джейн, лежа на диване с полузакрытыми глазами, внимательно наблюдала за хозяином. Только легкое подрагивание кончика хвоста свидетельствовало о том, что она чего-то ожидает.

— Доброе утро, Джейн!

Кошка лениво потянулась, мягко соскочила с дивана и, подойдя к Соловьеву, нехотя подала ему лапу.

Соловьев быстро выпил чаю, приладил новый воздушный шарик для подачи воздуха в аквариум и обернулся к Джейн, опять лежавшей на диване.

— Кончилась принцесская жизнь, Джейн, — сказал он, — пора по-настоящему приниматься за работу!

Он поманил Джейн пальцем, она прыгнула ему на плечо и они вышли из дома.

Дрессировка животных была единственной слабостью Модеста Фомича, над которой часто подшучивали сослуживцы. За глаза его даже называли «Укротитель». Весь свой досуг он посвящал изучению книг по зоопсихологии и экспериментам с домашними животными.

Сегодня должна была начаться давно задуманная программа обучения Джейн танцам.

Модест Фомич прошел в конец бульвара на небольшую площадку, носившую название «клуб пенсионеров», и уселся на давно облюбованную им скамейку.

В этот час в «клубе» было еще мало народа, и Соловьев начал кропотливую работу с Джейн, не опасаясь зевак, могущих отвлечь кошку.

Однако вскоре на площадке появился толстый, низенький человечек, с интересом наблюдавший за тем, как Джейн ходит на задних лапах. Он проторчал около них все утро и удалился только тогда, когда Соловьев отправился с Джейн обедать.

Так продолжалось несколько дней. Ежедневно Соловьев заставал утром на площадке толстяка, явно поджидавшего начала занятий с Джейн.

Наконец, однажды утром, толстяк сел на скамейку рядом с Модестом Фомичем и кратко сказал:

— Будем знакомы. Доктор Гарбер, пенсионер.

Соловьев пожал протянутую ему плотную, волосатую руку и назвал свою фамилию.

— Должен сознаться, — сказал Гарбер, — что ваши опыты с кошкой меня очень интересуют.

— Вы любитель животных? — спросил Соловьев, бросив исподлобья взгляд на доктора.

— По правде сказать, нет, — ответил тот. — Ваши опыты интересуют меня не потому, что я люблю животных, а вследствие того, что меня волнует будущность человечества.

Соловьев недоуменно взглянул на Гарбера.